Как вы поживаете? Скоро ли станете танкистами? Смотрите не опоздайте. Ведь наши войска здорово гонят немцев и продвигаются вперед!..»

Рифгата заинтересовало известие о Кариме. «Кто же это такой «один из ребят, окончивших с нами десятый класс»? Уж не Шакир ли?..»

Рифгат вспомнил недавно сказанные им хвастливые слова: «Мы и в Ялантау не только целовались…» И еще: «Разве в Ялантау мало хороших девушек, кроме Миляуши?»

Неужели это было сказано про Кариму?

Рифгат вспомнил тот день, когда была объявлена война. Они тогда переплыли Каму. Шакир никогда не пропускал таких состязаний по плаванию, но на этот раз почему-то уклонился. Все тогда обратили на это внимание. «Куда ушел Шакир?» — спрашивала не раз Миляуша.

А чего только не наговорил Шакир, когда Рифгат поцеловал Миляушу! В чем только не обвинял Рифгата! Любовь к Миляуше сделала его, можно сказать, сумасшедшим. Парень готов был пойти на убийство… Как это можно связать с Каримой? Мог ли влюбленный Шакир вступить в связь с другой? Это уму непостижимо!

Нет, не Шакир тот подлец, о котором пишет Миляуша. Он не стал бы скрывать. Тогда кто же это может быть? Черт побери, как назло, нет Шакира, еще четыре дня ему сидеть под арестом…

Однако ждать четыре дня не пришлось. Совершенно неожиданно случилось так, что они встретились на другой день.

В училище проходили лыжные соревнования, в которых, кроме курсантов, участвовали и командиры, известные как опытные лыжники.

Позади училища лежит широкое и ровное снежное поле. За ним начинается лес. К лесу тянется овраг, заросший по склонам кустарником.

Из ворот училища вышел отряд лыжников. Все в солдатских шинелях. У каждого за спиной солдатский мешок, котелок, винтовка, на боку — противогаз, на поясе — патронташ. Словом, полная выкладка. И не определишь, кто курсант, кто командир.

Сегодня назначены индивидуальные соревнования — каждый лыжник борется за себя, а не за команду.

Вот по направлению к оврагу выехал первый лыжник. По его следу двинулся второй. Еще один, еще… еще… Первые уже добрались до оврага и скрылись в зарослях кустов, а другие еще только выходили на старт.

Подходила очередь Рифгата. Сильнее билось сердце, и с каждым его биением он, казалось, чувствовал спрятанное на груди письмо Миляуши на белой хрустящей бумаге.

Все, кто стоял впереди, уже скрылись в снежном море. Наконец взмах флажка, и Рифгат, выдвинув левую ногу, сильно оттолкнулся. Смазанная лыжа легко скользнула вперед. Дыхание, казалось, обрело простор. Крепкие лыжи понесли его.

Рифгат с детства любил бегать, ноги его были сильными, не знающими устали. Не раз он вызывал у своих товарищей курсантов восхищение выдержкой в самых трудных походах.

Во время походов командиры всегда ставили Рифгата направляющим, и весь взвод должен был подлаживаться под его шаг.

— Переломать бы эти журавлиные ходули! — ворча ли коротконогие.

Даже начальство подчас было вынуждено сдерживать его:

— Направляющий, короче шаг!

Разве не принесут победу такие ноги на лыжных соревнованиях?

Рифгат без особых усилий догнал впереди идущего лыжника и повелительным голосом крикнул:

— Эй, освободи лыжню!

Идущий впереди без разговоров подался вправо, и Рифгат мигом обогнал его. Даже не оглянувшись на отставшего, он еще сильнее рванулся вперед. Ногам становилось все теплее и легче.

Так он обогнал пять-шесть человек. Впереди никого не было. Однако это не означало, что он перегнал всех. Оставленные позади были просто плохими лыжниками. Предстоит догнать настоящих. А их даже не видно.

И Рифгат изо всех сил рванулся вперед по тянувшейся вдоль реки лыжне. День тихий, безветренный, но в ушах свистит холодный ветер. Рифгат, поднимая за собой снежную дымку, летит к темнеющему вдали лесу.

За поворотом Рифгат догнал еще одного лыжника. Он не чувствовал усталости. Казалось, за спиной не было тяжелого мешка и винтовки. Казалось, прибавилось силы в руках и ногах, когда он увидел впереди приближающуюся с каждой минутой спину соперника. Еще немного усилий — и…

— Эй! Освободи лыжню!

Победный крик Рифгата подействовал на впереди идущего так, будто его хлестнули плетью. Он не собирался покорно уступать дорогу. Рифгат заметил, что начал отставать, и яростно заработал ногами. Спина с винтовкой и мешком опять замелькала перед глазами.

— Освободи лыжню!

Идущий впереди убыстрил бег. Но Рифгат уже не отставал. Чуть не наступая на лыжи противника, он опять крикнул, требуя уступить дорогу.

Лыжник, казалось, не слышал Рифгата. В чем дело? Не знает условий соревнования? Что за упрямый черт!..

Рифгат не узнал капитана Журавлева. Он вел в училище занятия по химии. В лыжных соревнованиях он всегда был на одном из первых мест.

Сегодня он тоже рассчитывал завоевать, по крайней мере, третье место, зная, что двое лучших лыжников ушли вперед, а сзади не было опасных для него соперников. Когда Рифгат потребовал дорогу, это было для капитана неожиданностью. Он напряг силы и попробовал убыстрить ход, надеясь оставить курсанта позади. Но скорость оказалось недостаточной: он снова услышал требовательный голос Рифгата. Поняв, что победить не удастся, капитан упрямо решил не уступать дорогу. Он рассчитывал, что курсант не решится вступить с ним в спор. Однако слепой спортивный азарт целиком захватил Рифгата. Потеряв остатки терпения, он еще раз потребовал дать дорогу. И, видя, что соперник прикидывается глухим, оттолкнулся изо всех сил, сделал прыжок и наступил на задники лыж противника. Тот чуть не кувыркнулся вперед головой, а когда выпрямился, Рифгат столкнул его с лыжни.

Он даже не оглянулся, когда над разворошенным снегом сверкнули поднятые в воздух лыжи. Только когда отъехал далеко, услышал сзади выкрики:

— Не уйдешь, хулиган! Знаю тебя!

Рифгат, не обращая внимания, продолжал мчаться вперед.

Первые два места завоевали старые чемпионы. Это не вызвало ни у кого особого восторга, привычных победителей встретили просто и спокойно. Третьим ожидали тоже старого знакомого — капитана Журавлева.

Однако третьим к финишу пришел курсант Рифгат Сабитов. Это было для болельщиков сенсацией. Все столпились вокруг Сабитова.

— Вот молодец!

— Вот здорово!

Сам начальник училища крепко пожал ему руку.

— Отлично! — сказал полковник. — Теперь ты кандидат на первое место! Старайся!

Рифгат торжествовал. В эти радостные минуты он незаметно прижимал к сердцу спрятанное письмо Миляуши. Ему казалось, что и Миляуша радуется вместе с ним В ответном письме Рифгат ей напишет: «На днях у нас были лыжные соревнования, я пришел третьим». Да, вот так и напишет — коротко, скромно, не хвастаясь. Ни слова о том, как его тут превозносят. Может быть, все-таки дать немножко почувствовать? Без излишнего бахвальства сказать: «Сам начальник пожал мне руку!» А то ведь Миляуша, пожалуй, не поймет, что значит прийти третьим. Девушкам подавай только первые места. Она может подумать, что занять третье место — это значит оказаться лыжником третьего сорта…

В это время кто-то назвал фамилию Журавлева.

— Значит, капитан Журавлев остался четвертым?

— Посмотрим!

Скоро к финишу подошел четвертый лыжник. Но это был не капитан.

— Где же капитан Журавлев?

И тут Рифгат сообразил, что тот, кого он столкнул с лыжни, и был капитаном Журавлевым. Сразу ощущение счастливой гордости сменилось тяжелыми предчувствиями.

«Если бы это был рядовой курсант, а то столкнул капитана — за это спасибо не скажут».

И шестым и седьмым пришли другие, не Журавлев. Наконец явились последние из участвовавших в соревновании. Капитана Журавлева не было.

Кто-то опять спросил:

— А где же капитан Журавлев?

— Вернулся назад, — ответили ему. — Выбыл из соревнования.

Стало известно, почему капитан Журавлев выбыл из соревнования.

Курсанты, приятели Рифгата, подходили к нему и шепотом выражали свое сочувствие.