Однажды она принесла Сании утюг.

— Возьми, — сказала она. — Нельзя жить без своего утюга. Один знакомый продает. Постой, говорю, утюг нужен Сании. Такого, с трубкой, сейчас не найдешь! И недорогой. Бери!..

Сании действительно трудно было жить без утюга, и вещь пришлась кстати.

В другой раз Гашия принесла красивый никелированный самовар рюмочкой.

— Что за жизнь без самовара! — приговаривала она. — Где найдешь такой самовар? Не упускай, Сания милая, возьми!

Сании нужен был и самовар, но она заколебалась.

— Эх, хорош самовар, — сказала она, — да вот жаль, до получки далеко…

Гашия успокоила:

— Ну вот еще! Когда получишь, тогда и отдашь. Ты ведь не проезжая у нас тут. Бери!

— Откуда этот самовар? — спросила Сания.

— Одного знакомого. И не думай отказываться! Не хватит уплатить сразу — отдашь по частям. Человек может подождать. На, бери. Разве можно кипятить чай в чайнике? Что это за чай, если на столе не шумит самовар? Никакой красоты нет…

Таким образом Гашия снабдила Санию и самоваром.

И когда Сания родила Хасана, первой, кто навестил ее из соседок, была та же Гашия. Она, казалось, пуще родной матери радовалась, что Сания родила благополучно, что ребенок здоров.

После отъезда Камиля в армию Гашия тоже часто навещала Санию, то и дело справлялась о ее здоровье и по-своему успокаивала ее.

Конечно, и Сания относилась к ней тепло, почти по-родственному. Во всяком случае, Гашия никогда еще не видела, чтобы она на нее сердилась…

Поэтому сейчас, когда ушел Памятливый Фахруш, Гашия осталась стоять в недоумении: что плохого в том, если она смеялась, рассказывая о старике?

«Что случилось с Санией?» — удивлялась она.

В свое время и Мулладжан, и приходившие к нему люди тоже смеялись, когда вспоминали о Памятливом Фахруше, считали его давно конченым человеком. Разве не смешно, что старик снова думает стать хозяином своих домов?.. Погоди-ка! А ведь, может, и не смешно? Говорят, что немец действительно шибко вперед идет. Может, доберется и сюда?..

Может, Фахри-бабай потому и поднял голову? Если придут немцы, они, конечно, отдадут ему дома. Тогда в своих домах Фахри-бабай кого пожелает держать, а кого и нет… Сания, видно, так и поняла. Она — образованный человек, почему же ей не понять? И если это случится, куда пойдет бедная Сания? Фахри-бабай, уж конечно, не будет держать коммунистов. Да и как же держать? Мало ли он от них натерпелся! Где он живет, бедняга?

И Гашия призадумалась над тем, не следует ли найти Памятливого Фахруша и чем-либо угодить ему.

Сания умылась, поправила волосы и стала переодеваться. Надела темно-синий шевиотовый костюм и начала завязывать перед зеркалом косынку.

В это время появилась Ольга Дмитриевна.

— Уходить собираетесь, Сания Саматовна?

— А, это вы, Ольга Дмитриевна! Что у вас нового?

— Ничего, милочка, пока нет.

Вернувшись из больницы, Ольга Дмитриевна стала энергично разыскивать своих земляков и знакомых. Она разослала во все концы письма и часто заходила справляться на почту. Ответов пока не было, и Сания, по обыкновению, каждый раз старалась сказать ей что-нибудь успокаивающее.

— Напишут еще, Ольга Дмитриевна! Военное время, надо потерпеть.

— Да, я согласна с вами, Сания Саматовна, подождем еще. Далеко ли собрались?

— Надо сходить в школу, ведь давно не была. Пока Розочка спит…

— Не беспокойтесь, если проснется, я за ней присмотрю.

За воротами Сания остановилась — ей послышался детский плач. Не повернуть ли? Нет, кажется, успокоилась. Сквозь сон, видно, запищала, заснет!..

Незаметно оказалась у школы. Здание школы в этом году не белили, но сквозь густую листву тополей оно казалось необыкновенно белым и чистым.

Трехэтажная школа была одним из лучших зданий города.

Парадная дверь была закрыта, и Сания решила пройти со двора.

В воротах ее встретил лопоухий Сарбай, помахивая лохматым хвостом. Увидев Санию, он запрыгал от радости, точно хотел спросить: «Куда вы все пропали? Что с вами случилось?» Сания потрепала его по спине.

У черного входа сидел школьный сторож и подбивал подметку к старым ботинкам.

— Здравствуй, бабай!

— Хоть ты пришла! — сказал старик и, оставив работу, поднялся. — Слава бову! Жива, здорова?

— Все хорошо. В школе никого нет?

— Все в колхозе.

— И Сулейман-абый в колхозе?

— Сам должен быть дома. Каждый день приходит. Сегодня еще не был.

Сания повернула было назад, но в воротах встретила директора.

— А, Сания! Как дела? Соскучились по школе? Пойдемте.

Нарушая устоявшуюся тишину, они прошли по широкому гулкому коридору в учительскую.

В учительской знакомый порядок сохранился нетронутым. Зеленели цветы на подоконниках, все те же портреты смотрели со стен. И в кабинете директора Сания с удовольствием отметила, что ничего не изменилось после отъезда Камиля.

Директор удобно расположился в кресле с подлокотниками и начал расспрашивать Санию о житье-бытье.

— Ну, Сания, есть ли какие вести от Камиля?.. А мы все тут заняты… Не обиделись на нас? — попросил он извинения за то, что не часто навещал Санию.

— Это я должна просить извинения у вас, — сказала Сания, — до сих пор не являлась в школу.

— Ничего. Мы не хотели вас беспокоить. Успеете еще! До начала учебного года посидите дома.

— Может быть, помочь по подготовке школы к новому сезону? Хотя бы по хозяйственной части?

— Все у нас готово. Дрова Камиль заготовил еще с весны, спасибо ему. И ремонт в этом году не потребовался. Так что все готово. Вот посоветоваться с вами надо. Очень серьезно у нас стоит вопрос насчет старших классов.

— Учителей не хватает?

— И учителей не хватает. И не все ученики смогут продолжать учение…

На некоторое время установилась тишина. Сулейман, словно ища ответа на беспокоивший обоих вопрос, сказал:

— Сейчас на заводах и в колхозах люди работают за двоих.

— Если некем заместить Камиля, преподавание истории беру на себя, — сказала Сания.

— Я и сам имел в виду вас, но не трудновато ли будет? У вас и своих уроков слишком много.

— Не взять ли новых учителей?

— Нелегко теперь найти учителей…

Сания преподавала в школе русский язык и литературу. В голове ее мелькнула мысль: «Обязательно ли, чтобы учительница русского языка была татаркой? Если бы передать кому-либо уроки русского языка, я помогла бы заменить учителей по другим предметам». Сания тут же подумала об Ольге Дмитриевне.

Сулейман нашел ее мысль заслуживающей внимания и обещал поговорить в отделе народного образования.

— Но, — сказал он, вздохнув, — этим еще вопрос не решается. У нас нет физиков для старших классов.

— Разве Мустаев-абый уехал? — удивилась Сания.

— Позавчера. Ведь он артиллерист.

Сания даже покраснела, что пропустила отъезд уважаемого ею учителя.

— Без Мустаева мы как без рук, — снова вздохнул Сулейман.

Оби помолчали.

— Но остались математики, — сказала Сания, — они и будут вести физику.

— Других возможностей у нас нет, — согласился Сулейман. — Но туго придется, ой-ой, как туго!..

— Сейчас всюду нелегко, Сулейман-абый.

— Вот именно, Сания, умница моя, — охотно согласился он. — Но вас мы пока беспокоить не будем. Посидите дома. А там будет видно.

Из школы Сании не захотелось возвращаться домой, решила зайти в городской Совет. Она добросовестно выполняла обязанности депутата, и в городском Совете ее любили.

Газиз Баязитов при встрече всегда приговаривал! «Какая понадобится помощь — обязательно заходи ко мне». И Сания частенько заходила к нему по делам, связанным с заявлениями и жалобами избирателей. И председатель никогда не отказывал ей в помощи.

Так было раньше. А что ожидает ее сейчас?

Баязитов встретил ее, как всегда, приветливо.

— Добро пожаловать, родная Сания, заходите! Как ваша маленькая? Растет? Крепко вас держит?