Башкирцев понял, что нечаянно для себя коснулся больного места Сании, и поспешил скорее поправиться:

— Что с вами, дорогая?.. Нет, нет, я говорю про Гарипова.

— А-а… про Гарипова. А что с ним?

— Говорят, опять приступ. Вам известно, конечно, что у него за болезнь?

— Да, знаю.

— Придется вам поработать за двоих. А теперь рассказывайте.

Сания достала папку с ответами хозяйственников и показала Башкирцеву. Да, Гарипов прав, в деле перевозки на мельницу хлеба ей, видно, не справиться без помощи горкома.

— Приучили к тому, что в любом вопросе решающее слово принадлежит горкому, — сказала она, глядя прямо в глаза Башкирцеву. — Из-за этого советские органы у нас не имеют авторитета. Хозяйственники считают, что решения городского Совета можно выполнять, а можно и не выполнять.

— Есть такой грех, — сказал он. — Но часто дело зависит и от того, как поведет себя руководитель. Вот вы уже успели разглядеть Гарипова. Он не привык действовать самостоятельно. Но вы, я вижу, не любите дожидаться, пока вам укажут. И это правильно. Только в одном Гарипов прав: вошедшую в привычку практику за один день не изменишь. Действительно придется вызвать в горком руководителей предприятий, которые получили наряды, и покрепче поговорить с ними. Соберем их сегодня же к вечеру.

— Сегодня?

— А что? Вы заняты?

— Сегодня вечером у меня в школе урок. Раньше одиннадцати не освобожусь.

— Соберем к двенадцати.

— Придут ли?

— Придут, — сказал Башкирцев, в точности повторяя слова Гарипова. — Выполнят! Вот увидите — завтра же и лошадей пришлют и машины… А как дела с тифом?

Сания рассказала обо всем, что наметила вместе с Абрамовой.

— Расширяем баню, решили удвоить число дезкамер. Под видом обследования быта школьников решили обойти все дома, проверить санитарные условия, проведем агитацию о борьбе с вошью…

Башкирцев одобрительно кивал головой:

— Правильно! Надо поднять на борьбу все население. Одними административными мерами с болезнью не справиться. Химикатов у вас достаточно? Мыло есть?

— Мы запросили Казань…

— А вдруг Казань не даст — тогда что? Надо шевелить мозгами, Сания Саматовна. Почему бы не наладить производство у нас?

— Нет у нас таких специалистов…

— Неверно! Надо поискать — найдутся. Сколько к нам эвакуировано образованных людей! Производство жидкого мыла не такое уж хитрое дело. Можно наладить хотя бы в артели «Красный химик». Подумайте.

— Хорошо, Петр Тихонович.

Сания поняла, что действительно не учла все возможности в борьбе с грозной болезнью.

— Не забывайте, — сказал в заключение Башкирцев, — что вы теперь в горсовете за председателя. И такое положение может остаться надолго. Действуйте смелее!..

Оставшись одна в руководстве горсовета, Сания и в самом деле поначалу испугалась. «Не поспею всюду, — думала она, — развалится дело…» Но жизнь показала другое. Чувствуя на себе всю ответственность, она удвоила усилия, а отсутствие Гарипова развязало ей руки. Работа городского Совета пошла теперь лучше. Все это отметили.

Как и ожидала Сания, ночная беседа Башкирцева с руководителями предприятий и учреждений дала результат — перевозка хлеба на мельницу началась, Никто больше не отказывал.

Только ремстройконтора что-то тянула. Прошла неделя, а она не выделила ни одной лошади. Сании никто об этом не доложил, а сама она за другими делами упустила из виду. Позднее, узнав об этом из сводки, возмутилась. Что же это такое?

Тут же взялась за телефон. Отозвался женский голос:

— Начальника нет! Кто его спрашивает?

— Ибрагимова. А вы кто?

— Я бухгалтер.

— Так вы должны знать, почему до сих пор контора не дает лошадей для перевозки хлеба.

— Говорят, что нас освободили от этого дела.

— Кто освободил?

— Это уж Ахметшай Шигапович может вам сказать. Я не в курсе.

— А где же он?

— Он всегда на объектах. Его трудно застать на месте.

— Хорошо. Когда вернется, пошлите его ко мне.

Не успокоившись на этом, Сания вызвала Раису Лазаревну:

— Найдите мне этого Ахметшая-Ахмета, где-нибудь да должен же он быть…

Через некоторое время в кабинет Сании явился человек с черными усами и блестящими живыми глазами.

Сания узнала этого человека, только не вспомнила, когда видела. Почему-то ей казалось, что это деловой, неглупый человек.

— Здравствуйте, Сания-ханум. Мы с вами незнакомы. Давайте познакомимся. Ахметшай-Ахмет.

Он протянул ей искалеченную руку, на которой торчали только большой палец и мизинец, — кто-то говорил, что Ахметшай инвалид Отечественной войны, — Сания с уважением пожала ее.

— Вы спрашивали меня?

— Да, я искала вас, Скажите-ка, товарищ Ахметщай, кто освободил вас от наряда, назначенного по решению горсовета?

— Это насчет перевозки хлеба на мельницу? Сам Гарипов.

— Но ведь Гарипов не работает, он болен?

— Пожалуйста! — Ахметшай расстегнул карман гим настерки и вынул бумажку. На ней крупными буквами было написано красным карандашом: «Освободить».

Ниже стояла подпись Гарипова.

— Почему вы пошли на дом к больному человеку?

— Он лучше знает наше положение. Ведь вы новый человек и не успели, наверно, ознакомиться с нашей работой.

— Вы не выполняете не только это, но и другие распоряжения исполкома.

— Как не выполняем? Только этим и занимаемся.

Сания отыскала полученные жалобы.

— Вот, например, вам предложено было привезти дрова для семей фронтовиков, сложить печи и…

— Кому это?

Сания назвала фамилии.

— Все выполнено! — заявил Ахметшай. — Печка сложена, дрова привезены.

— Проверим.

— Пожалуйста, товарищ Ибрагимова. Все выполнено. Но должен вас предупредить, что такие внеочередные задания исполкома задерживают ремонт объектов, входящих в график. Сами знаете, какой у нас план капитального ремонта. Для его выполнения нам самим транспорта не хватает. А вы требуете лошадей.

— Хорошо, — сказала Сания, — с вашим планом я познакомлюсь, но освободить вас от этого наряда не могу. Вы были в горкоме, у Башкирцева?

— Насчет чего?

— По этому вопросу собирали всех начальников и директоров, была беседа.

— А, нет, я не смог.

— Так вот: от перевозок не освобождается ни одно учреждение, которое имеет лошадей. Идите и выполняйте. Лучше не тяните — бесполезно.

Ахметшай задумался.

— Вы думаете? — произнес он наконец. — Если так, я согласен, все силы бросим на перевозки. Только, Сания-ханум, в таком случае уж извините. Если план капитального ремонта не будет выполнен, на нас не обижайтесь.

— Так вопрос ставить не годится. Но об этом поговорим особо. Идите.

— Хорошо! — Ахметшай поднялся и, широко улыбнувшись, опять протянул Сании изуродованную руку. — До свидания, Сания-ханум.

На этот раз его искалеченная рука вызвала у Сании какое-то неприятное чувство.

«На нас не обижайтесь!..» Понятно, на что намекает. Очевидно, с планом капитального ремонта у него плохо. Ищет повода для оправдания. Но почему все-таки Гарипов берет его под свое крылышко? Да, придется заняться работой этой конторы.

Гарипов вскоре вышел на работу. Его «приступ» прошел. Но через несколько дней, — его даже не успели пригласить в горком, чтобы он дал объяснения насчет «приступа», — как он снова заболел, и на этот раз всерьез.

Его спешно отправили в больницу.

Оказалось, тревога его была не напрасной: он действительно заразился тифом. Из больницы не вернулся — через неделю сообщили о его смерти.

Как ни странно, смерть Гарипова не произвела впечатления на Санию — точно она его совсем не знала.

Итак, Сания теперь стала председателем городского Совета. А дел и вопросов, требующих быстрого решения, с каждым днем накапливалось все больше. Из-за переброски транспорта на перевозку хлеба пострадали другие дела в городском хозяйстве. Приходилось каждое воскресенье устраивать субботники.