Павлик объяснил, что прошлой ночью пришел сюда на разведку.

— А это что у тебя? — Камиль потрогал рукоятку кнута.

— Кнут.

— Зачем тебе кнут?

— Папа сплел мне его, вот и ношу, — тихо сказал Павлик.

— С Захаром Петровичем что-нибудь случилось? — спросил Камиль…

— Расстреляли…

Наступила тяжелая пауза.

Потом Павлик рассказал, как в самом начале весны в деревню пришли немцы и выгнали жителей из домов. В деревне теперь мало кто остался. Все оставшиеся живут в овраге, в трех землянках. Женщины, когда их вызовут, производят уборку у немцев, моют, стирают, топят печи. А большинство мужчин ушли в лес, к партизанам…

Из ответов Павлика Камиль узнал, что партизанский отряд, в котором он когда-то воевал, стал еще больше. Командиром по-прежнему Угланов.

— Весь народ ждет Красную Армию! Когда же вы придете?

— Придем, Павлик, — заверил Камиль. — Недолго осталось ждать. Только как мы теперь отсюда выберемся?

Павлик успокоил его:

— Не бойтесь! Ночью, когда фрицы успокоятся, как-нибудь уйдем.

Камиль еще раз крепко прижал к себе мальчика.

— Эх, Павлик, родной! — сказал он. — Нам ведь мало спастись, мы не выполнили боевого задания. Нужно захватить «языка». И не простого немца, а офицера.

— Офицера, говорите?

— Да. А мы с Василенко остались теперь вдвоем.

Павлик задумался.

— У меня есть на примете один, — сказал он деловито. — К нему я уже давно приглядываюсь.

Камиль ткнул в бок угрюмо молчавшего Василенко.

— Видал молодца?.. Как разговаривает? Молодец, Павлик.

Павлик серьезно продолжал:

— Я прозвал его «чокнутым фрицем».

— «Чокнутым фрицем»? Слышишь, Василенко?

— Правда, — продолжал Павлик. — Выйдет среди ночи и задумается. Ходит взад-вперед. Смотрит на небо. Слушает, как в лесу поют птички. В самом деле вроде чокнутый какой-то…

Казалось, Камиль не столько слушал, сколько любовался Павликом…

— Товарищ старший сержант, — обратился Василенко к Камилю, — «чокнутый фриц» Павлика очень интересует меня.

— И я не собираюсь отказываться от него, — повернувшись к Василенко, решительно сказал Камиль.

— Товарищ подполковник, медсестра из соседней дивизии хочет вас видеть.

Начальник разведки Богданов у себя в блиндаже изучал материалы последних сообщений наблюдателей.

Его беспокоила судьба разведывательной группы Камиля Ибрагимова. Командир дивизии уже дважды спрашивал, не вернулся ли Ибрагимов. По плану группа должна была возвратиться сегодня. А о ней ни слуху ни духу. Поэтому Богданов каждого входящего встречал с мыслью, не принес ли он известий об Ибрагимове.

— Какая медсестра? Из соседней дивизии? Пусть войдет…

Он механически перевернул лежавшие на столе бумаги. И про себя подумал: «Не вышла ли группа Ибрагимова в район соседней дивизии? Может быть, ранены и лежат там в санбате?»

В дверях показалась красивая женщина. На ней была простая защитная гимнастерка, какую носят все женщины в армии, и такого же цвета юбка. Широкий желтый ремень стягивал ее талию. Все это очень шло к ее стройной фигуре. И даже пилотка на голове казалась модной шапочкой, надетой поплотнее, чтобы мягкие темные кудри выглядели пышнее. А лицо? А румянец? И эти чистые голубые глаза?

Подполковник поднялся:

— Входите, пожалуйста!

Медсестра вошла. Она держалась свободно, без тени смущения или растерянности, в присутствии командира с большим званием. И это казалось подполковнику вполне естественным.

— Садитесь, — пригласил он.

— Спасибо! — Женщина села на раскладной брезентовый стул.

— Извините, — сказала она с такой обаятельной улыбкой, против которой трудно было устоять, — я у вас гостья, поэтому не стану придерживаться правил устава. Садитесь, товарищ подполковник.

Подчинившись ей, Богданов сел.

— Вас, конечно, интересует, кто я и по какому делу явилась к вам? Пожалуйста. Меня зовут Фарданой, фамилия Дибаева. Вот мои документы.

Богданов просмотрел ее документы.

— Дело у меня к вам такое. Среди ваших разведчиков должен быть мой знакомый, Камиль Ибрагимов.

Богданов посмотрел на нее:

— Ибрагимов Камиль? Что вы о нем знаете?

Фардана по-своему поняла его вопрос; желая успокоить подполковника, она улыбнулась.

— Ничего, кроме хорошего, товарищ подполковник.

— Знаю, знаю!.. Где он сейчас?

Теперь уже насторожилась Фардана:

— Как где? Он должен быть в вашей дивизии.

— Зачем вам Ибрагимов?

— Я его землячка. Мы с ним из одного города. Старые друзья. Я специально отпросилась, чтобы повидаться с ним.

Богданов сказал, что Камиль послан с боевым заданием и вот-вот должен вернуться.

— Какое-нибудь опасное дело поручили ему? — спросила Фардана.

Задай этот наивный вопрос кто-нибудь другой, подполковник не стал бы отвечать. Фардане он готов был все извинить.

— На войне все опасно, товарищ красавица, — пошутил он. — Вот мы с вами спокойно разговариваем, а через минуту на нас может упасть бомба или снаряд…

— Нет, я серьезно, — возразила Фардана. — У него такая славная жена. Такие милые дети. Дочурку Камиль еще не видел. Родилась после его отъезда. Притом он очень хороший педагог… Ужасно, если он погибнет…

— Вы, товарищ Дибаева, рассуждаете как ребенок.

— Я хорошо знаю, что такое разведка, товарищ подполковник. В разведку должны ходить люди помоложе, одинокие…

Богданов не стал продолжать спор. Вместе с тем ему не хотелось быть и резким с этой красивой медсестрой.

— Хорошо, учтем, — улыбнулся он. — А вы подождите в нашем санбате. Сообщим.

— До свидания!

Когда Фардана ушла, подполковник прошелся по блиндажу, вздохнул.

— Безобразие! И зачем только берут в армию таких красоток!

_ Он опять сел за работу. Образ Фарданы все еще был перед глазами, наивная болтовня ее все еще звучала у него в ушах.

«А ведь опасения ее не лишены оснований, — подумал подполковник. — Ибрагимов вполне мог попасть в беду».

На рассвете ему сообщили по телефону о том, что группа вернулась. Получены важные сведения о приготовлениях врага, захвачен в плен немецкий ефрейтор.

Но из шести разведчиков вернулись только трое, один из них ранен.

Известие о том, что Ибрагимов и его двое товарищей погибли в подожженном доме, подействовало на него тяжело. Хоть бы не появлялась его землячка, красивая медсестра! Разве на войне обойдешься без жертв? Бывает, что из шести человек возвращается только один… А вот сейчас… Бедная девушка, землячка, разыскивающая Ибрагимова, наверно, ждет известия. Как сообщить ей?

А Фардана не стала дожидаться, пока ее вызовут, — вечером сама пришла к подполковнику. Богданов сначала не хотел принимать ее, но Фардана настояла.

На этот раз она много не говорила. Печальными глазами заглянула в глаза начальнику.

— Это правда, товарищ подполковник? Насчет Ибрагимова?

У Богданова не хватило решимости сказать правду.

— Пока еще не возвратился. Ничего определенного сказать нельзя.

— Зачем вы скрываете? В медсанбате я разговаривала с раненым, который был с ним, с разведчиком Асылгиреевым. Он своими глазами видел, как погиб Камиль…

— На войне всякое бывает, товарищ Дибаева, — рассердился начальник. — О человеке думают, что он погиб, а он возвращается жив и невредим…

— Вы так думаете? Тогда я не буду писать о нем родным.

— Конечно, подождите.

Фардана, словно разговаривая с собой, жалобно сказала:

— Хотела описать его жене нашу встречу… А теперь вот… — Она не смогла продолжать, из глаз ее покатились слезы.

Богданов молчал. Чем он мог помочь? Чем утешить?!

А на следующую ночь Камиль и Василенко вернулись к своим. И еще привели с собой пленного штабиста.

«Чокнутый фриц», на которого указал Павлик, и вправду часто гулял по ночам на задворках деревни. Очутившись вдруг в железных объятиях Василенко, он испугался, но не стал оказывать сопротивления. Когда разведчики увели его в глубь леса и вынули изо рта кляп, он не стал отмалчиваться, — во избежание всяких случайностей, Камиль решил допросить его раньше, чем перейдут на нашу сторону.