Если политико-панегирическая поэзия помогала аль-Омари пользоваться доверием и поддержкой османов-суннитов, то его религиозные стихи завоевывали ему признание у арабов-шиитов. Стихи из его дивана «Остатки доброго» (1854) часто цитировали крупные авторитеты арабской литературы. В стихах этого дивана аль-Омари яростно нападал на Омейядов за то, что они превратили власть халифа в наследственную, диктаторскую, грубоматериалистическую, в то время как при «праведных халифах» она была выборной, совещательной, тонкодуховной. С негодованием он описывает убийство аль-Хусейна и осыпает Омейядов проклятиями за узурпацию власти. Вслед за религиозно-панегирическими стихами, обращенными к пророку Мухаммаду, Али и аль-Хусейну, аль-Омари восславил «святых» суфийских шейхов, что должно было восприниматься с одобрением в многочисленных суфийских сектах Ирака.

Хотя аль-Омари постоянно старался выглядеть в глазах османов ортодоксальным мусульманином и активным сторонником их режима, в глубине души он презирал и ненавидел турецких угнетателей. Не колеблясь, он посвящал панегирики персидским вельможам и военачальникам, несмотря на то что эти его «хвалимые» участвовали в военных действиях против войск Османской империи. Подразумевая древнюю вражду между Ираном и Турцией, аль-Омари в некоторых стихах связывал надежды на освобождение от турецкого господства со вторжением в Ирак войск иностранной державы и тут же признавал, что надежды эти беспочвенны:

Ирак превратился в шлюху,

Только меч может ее исцелить.

Этот сдирает с нее паршу зла вместе с кожей,

А тот ножом насилия пронзает ее.

Сколько козлов скакало по Ираку!

Но откуда взяться еще какому-нибудь Двурогому?

(«Двурогий» — один из эпитетов Александра Македонского).

В посмертном диване аль-Омари, включающем стихи как самого поэта, так и стихи других литераторов, каким-либо образом связанных с ним, — «Лучшее противоядие во владениях того, кто хорошо распознает добро и зло» (Каир, 1896) — сквозь подражание старине, которое выразилось в архаике жанровых форм и средневековой тематике, проступает влияние проникавшей в Ирак новой цивилизации. Во второй части сборника, многозначительно озаглавленной «Время» и противопоставленной первой части, названной «Религия», наряду с традиционной любовной лирикой и «винной» поэзией, окрашенными в гедонистические тона, напечатано стихотворение, написанное аль-Омари за несколько месяцев до смерти, — одно из первых, если не первое на Арабском Востоке, посвященное техническим достижениям Нового времени — открытию телеграфной линии Стамбул — Багдад (1861).

Аллегории этого стихотворения, сочиненного в жанре «васф» («описание»), заимствованы из полюбившейся аль-Омари «Альфиййи» (поэмы в тысячу строк) Ибн-Малика (род. в 1203 г. в Андалусии, ум. в 1273 г. в Дамаске), выдающегося грамматиста позднего средневековья. Стихотворение аль-Омари состоит из цепочки сравнений (в самом широком смысле этого понятия), объединенных одной целью — сведению к зрительному образу. В этом стихотворении автор полушутя-полусерьезно относился к изображавшемуся им детищу новой цивилизации. Такой легкий налет ласкового юмора, считавшийся по традиции признаком хорошего тона в стихотворениях некоторых жанров классической поэзии, в частности в «описаниях» и в «любовной лирике», впоследствии стал непременным качеством в стихах иракских поэтов на «общественную» тематику. С появлением этого «васфа» иракские поэты стремились пропагандировать технический прогресс, расширяя таким образом границы социальной тематики, что сближало литературу с жизнью.

Чуков Б. В. Общественное сознание и идейно-художественная эволюция литературы в Ираке XIX в. // Народы Азии и Африки, — 1977,— № 6, — С. 109–119.

Махмуд Шихаб ад-Дин аль-Алюси — иракский писатель. За сочинение остроумных панегириков османским вельможам и сановникам современники дали ему прозвище Абу с-Сана, что значит «Сочинитель панегириков». Ханифитский муфтий и шейх-уль-ислам (1834–1836) Багдада, выдающийся теолог. В фундаментальном комментарии к Корану «Дух смысла, помогающий при истолковании великого Корана и его славных стихов» (9 тг., Каир, 1844) аль-Алюси сетовал на свою зависимость от светских властей и мечтал отделить религиозно-правовые функции муфтия от политики, придав им сугубо научно-религиозный характер, что, по его мнению, пошло бы на пользу народу. В книге «Непрестанный разлив» аль-Алюси обосновывал закономерность широкого распространения влияния суфийско-дервишеского ордена ан-Накшбавди, обладавшего, по мнению ученого, притягательными свойствами: уединение в обществе, странствие на родине, внешне — с людьми, внутренне — с Богом, в постоянной и бескорыстной помощи ближним. Вызывала симпатии аль-Алюси и секта ас-саляфиййа (от слова «саляф» — предки), которая, как считалось, отвергала любые новшества. Эта поздняя по своему возникновению мусульманская секта появилась в 1747 г., почти одновременно с началом распространения ваххабитского движения (ревнителей первозданной чистоты ислама). В своих теологических сочинениях аль-Алюси анализировал истоки и постулаты духовных вождей этой секты, о которой писал так много, что фактически стал популяризатором ее вероучения, его толкователем. В результате широкого распространения по Ираку религиозных сочинений аль-Алюси — рукописных и печатавшихся при его жизни в Каире — секта ас-саляфиййа приобрела многих неофитов. Повышенный интерес аль-Алюси к религиозно-спиритуалистическим вопросам, как ни старался бы он внешне строго придерживаться шариатских установлений в их суннитском понимании, компрометировал его в глазах османских властей, которые всегда с болезненной подозрительностью относились к духовным исканиям подданных. Аль-Алюси скомпрометировал себя в глазах властей еще и тем, что вокруг него образовалось внушительное объединение литераторов и улемов. Багдадские власти заподозрили, что в таком объединении культивировались антиосманские настроения. В 1849 г. аль-Алюси направился в Стамбул с целью поставить имперские власти в известность, сколь несправедлива к нему багдадская администрация, и добиться распоряжения о прекращении на него гонений. После путешествия в Стамбул, которое длилось 21 месяц и в ходе которого аль-Алюси посетил Эрзрум, Диярбакыр, Мардин и Мосул, он возвратился в Багдад победителем. Поэты поздравляли его в панегириках. Вскоре после возвращения аль-Алюси заболел лихорадкой и умер. Впечатления от поездки в Стамбул легли в основу трех книг аль-Алюси: «Опьянение универсальным знанием при путешествии в Стамбул» (1876), «Опьянение вином при возвращении в Небесный рай» (1877) и «Удивительное и невероятное вдали от родины, и развлечение души в поездке, пребывании на чужбине и при возвращении» (1898). Первые две книги сочинены в традиционном жанре «рихалят» («письма о дорожных впечатлениях»), третья книга представляет собой выполненные в эссеистской манере мемуарные записи. В этих сочинениях аль-Алюси в резко-критической форме изобразил социально-политическую обстановку, сложившуюся в Османской империи и ее столице, коррупцию и беспорядки, царившие в административных, судебных и религиозных кругах, в системе народного образования.

Среди 22 книг аль-Алюси, большинство которых так и осталось в рукописях, наибольшую известность приобрели его «Макамы» (1857). Аль-Алюси назвал свое философско-этическое сочинение макамами, имея в виду не термин, употреблявшийся в X в. для обозначения вычурной по стилю плутовской новеллы, а первоначально существовавший жанр устного рассказа, который возник в древности на литературных беседах и имел назидательный характер. «Макамы» аль-Алюси правильнее было бы считать собранием назидательных эпистол, подчиненных единому замыслу, в чем сказалось влияние хорезмского ученого Джар-Аллаха Махмуда Замахшари (1075–1144), выдающегося энциклопедиста и автора ряда произведений высокого стиля в художественной прозе. Свои эпистолы аль-Алюси адресовал сыновьям, желая поделиться с ними жизненным опытом, подготовить их к критическому восприятию современной действительности. Письма отца к сыну — один из весьма распространенных жанров в мировой литературе. В «Макамах», заключающих в себе кодекс жизненных правил, аль-Алюси наставлял своих детей приобретать знания, быть щедрыми, религиозными, незлобивыми, уважать старших, покровительствовать младшим. Аль-Алюси не был воспитателем просветительского толка, им владела мысль предостеречь детей от доверчивости к османским властям, которых он изображал злыми и коварными. 5-я «макама» наиболее пессимистична. Писатель беседует с ночным гостем об опыте прожитой жизни и приходит к выводу: мир ничтожен, его блага не заслуживают тех усилий, которые затрачивает человек ради их приобретения. Весьма похвально в молодости изучать языки, богословие и другие науки, чтобы в зрелые годы вступить на стезю суфийского благочестия, подготавливая себя к «возвращению в лоно Аллаха».