В литературном отношении наиболее интересен последний раздел: он очень напоминает «Сравнительные жизнеописания» Плутарха и весь построен на сопоставлениях и противопоставлениях. Перед читателем проходит вереница образов. «Жизнеописания» составлены так умело и увлекательно, что разнообразие привлеченного материала создает полную иллюзию живых типов в их неповторимой индивидуальности. На самом деле древнего историка человек интересовал не как личность, а как определенное звено социальных отношений (государь или подданный, член определенного рода и т. д.) или же как олицетворение некоего «типа поведения» (жестокосердный чиновник, придворный льстец, герой-мститель и т. д.). Каждый из них является лишь иллюстрацией дидактической идеи. Тем не менее «Жизнеописания» не только позволяют нам проникнуть в совершенно незнакомый мир, но и доставляют читателю истинное эстетическое наслаждение. Помимо замечательного искусства автора этому способствуют также многочисленные сюжетные фрагменты, заимствованные им из народных сказаний.

Стиль Сыма Цяня строг и даже лаконичен. Каждая глава как бы делится на две части — бесстрастное «изложение» сведений, которые он считает нужным довести до читателя, и очень эмоциональные авторские заключения и вставки. Изложение обычно ведется ритмической прозой, в заключениях автор порой переходит на стихи.

«Биографический метод» Сыма Цяня оказал огромное влияние на становление китайской художественной литературы.

Избранное / Пер. В.Панасюка; Общ. ред., предисл. и коммент. Л.И.Думана. — М.: Гослитиздат, 1956,- 358 с.

Исторические записки / Пер. и коммент. Р. В. Вяткина, В. С. Таскина; Под общ. ред. Р. В. Вяткина; Вступ. ст. М. В. Крюкова. — М.: Наука, 1972.— Т. 1.— 438 с. (Лит. памятники).

Отрывки из «Исторических записок» / Пер. В. М. Алексеева // Китайская классическая проза. — М., 1958,- С. 79–155.

Конрад Н.И. Полибий и Сыма Цянь // Конрад Н.И. Запад и Восток. — М., 1966,— С 54–58.

Кроль Ю. Л. «Записи историка», как литературное произведение // Литература древнего Китая. — М., 1969. — С. 231–259.

Кроль Ю.Л. Сыма Цянь — историк, — М.: Наука, 1970.— 446 с.

Watson В. Ssu-ma Chien, Grand Historian of China. — New York: Columbia univ. press, 1958. — XI, 276 p.

Творчество поэта совпало с одним из самых драматических периодов китайской истории. После подавления крестьянского восстания Желтых повязок (конец II в.), в корне подорвавшего империю Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.), между отдельными князьями распавшегося государства начались войны, не затихавшие десятки и даже согни лет и несшие народу глубочайшие бедствия, эпидемии, голод и смерть.

Литература этого времени носит название цзяньаньской (по наименованию годов правления последнего ханьского императора). Самым крупным поэтом ее был Цао Чжи (Цао Цзыцзянь).

Сын знаменитого полководца и поэта Цао Цао, брат императора Цао Пи — поэта и первого китайского литературного критика, Цао Чжи прожил нелегкую жизнь. После вступления на престол Цао Пи начались гонения и преследования со стороны царствующего брата, который не мог простить поэту ни таланта, превосходящего его собственный, ни расположения отца, собиравшегося одно время даже сделать Цао Чжи своим наследником. Образ перекати-поля, несущегося по воле злого вихря, стал одним из самых сильных и ярких в его лирике.

В первый период творчества Цао Чжи писал о петушиных боях, о состязаниях в искусстве стрельбы из лука, о пирушках. Но уже тогда появляются стихи с ярко выраженной социальной направленностью. Он нарисовал удручающие картины запустения в разрушенном Лояне — городе, ставшем жертвой междоусобных войн («Провожаю братьев Ин»); высмеял молодых аристократов, жизнь которых была ограничена лишь скакунами да пирушками («Стихи о славной столице»). С большой силой поведал Цао Чжи миру о своей мечте совершить героический подвиг, прославить свое имя.

Стихи второго периода проникнуты ненавистью к придворной верхушке. В знаменитой поэме «Вану удела Бома» гнев и возмущение, боль и подавленность слиты в единое целое.

Цао Чжи одним из первых в китайской литературе приблизил поэзию к жизни, он говорил просто и человечно о близком сердцу многих людей. Впитав в себя дух народных песен, Цао Чжи создал много превосходных стихов о любви, о покинутой женщине, о юной красавице, вздыхающей в тишине покоев и не нашедшей себе суженого, о верной жене, томящейся без мужа, ушедшего в далекий поход («Семь печалей», «Красавица», «В женских покоях»). Среди произведений поэта — большой цикл стихотворений «о путешествии к небожителям», в котором воображение читателя поражает буйная фантазия автора: вот он в платье из перьев птиц мчится на могучих драконах, погоняя плетью-молнией летящего единорога. В этом отрешении от всего земного, в стремлении уйти за пределы «девяти областей» сказался протест Цао Чжи против зла и жестокости, царивших в реальном мире.

Цао Чжи внес значительный вклад в развитие пятисложного стиха — одной из главных форм китайской классической поэзии, ведущей начало от народных песен. Его произведениям свойственны причудливая фантазия, яркие романтические образы, которые еще долгие века будут волновать читателей и вдохновлять новые поколения китайских поэтов.

Семь печалей: Стихи / Пер., вступ. ст. и примеч. Л. Черкасского. — М.: Гослитиздат, 1962. — 142 с.

Семь печалей: Стихотворения / Пер. с кит, вступ. ст. и примеч Л. Е. Черкасского. — М.: Худож лит., 1973,— 166 с.

Черкасский Л. Е. Поэзия Цао Чжи. — М.: Изд-во вост, лит., 1963. — 148 с.

Тао Юаньмин (Тао Цянь) жил на юге Китая в пору династии Восточная Цзинь, умер при династии Сун, воцарившейся в 420 г. До нас дошло сто шестьдесят стихотворений поэта и несколько прозо-поэтических сочинений. Поэзия Тао Юаньмина посвящена воспеванию независимой жизни человека, освободившегося от служебных тягот: «Домой, к себе» называется сочинение, написанное им после того, как он окончательно покинул службу. В пяти стихотворениях, объединенных под названием «Возвратился к садам и полям», Тао Юаньмин говорит о радости ухода от чиновничьей суеты, о близости к природе и досадует на то, что задержалось во времени его возвращение: «Как я долго, однако, прожил узником в запертой клетке. И теперь лишь обратно к первозданной свободе пришел».

Поэзия Тао Юаньмина обеспокоена нравственными проблемами. «Бедные ученые», для которых нет ничего выше правды, герои конфуцианской древности, неукоснительно соблюдающие требования долга, — вот чьему образу жизни всегда готов следовать поэт: «А кто говорит, что умерли эти люди? Далекая быль, — но путь их ясней с годами». Сам Тао Юаньмин своею жизнью повторил и путь жертвенности, и путь бедности. Его разрыв с правящим классом и уход в деревню, к крестьянам, где он жил до конца дней своих, трудясь на поле, был героическим поступком, необычным для его времени.

Стихи Тао Юаньмина — отклик его на современность и объяснение жизненной его позиции, заключающейся в том, что человек на протяжении ограниченного малым сроком земного своего существования должен быть нравственным и приносить окружающим добро: «Не теряя мгновенья, вдохновим же себя усердьем, ибо годы и луны человека не станут ждать!»

В стихах Тао Юаньмина глубина и ясность мысли соединены с поэтичностью ее выражения За внешней простотой их, за непосредственностью общения с природой сокрыта мысль о самой человеческой жизни в смешении ее радости и горечи.

В поэзии Тао Юаньмина нашло свое выражение все лучшее, все самое нравственное, что было накоплено китайской мыслью за века до него. Одно из ярких следствий этого — фантазия «Персиковый источник» о счастливой крестьянской стране, где все равны и «государевых нет налогов».