Уф. Заперев дверь, я поспешила к Мышке. Она лениво лакала молоко, а завидев меня, лениво махнула хвостом и тронула лапкой лежащий рядом с миской аппетитный кусок ветчины… с несколькими разрезами. В них оказались засунуты мелкие белые таблетки. Яд? Снотворное? Ох, да какая разница! Главное, что Мышка не попробовала эту пакость на зубок. Судя по следам когтей, добычу она в рот не брала.

Я подхватила Мышку на руки и строго спросила:

– Где ты это взяла?

– М-р-р! – отозвалась она презрительно и недовольно зыркнула на меня зелеными глазищами.

Мол, не виновата я – мне подбросили.

– Мужчина? Высокий, плечистый, в плаще и большой темной шляпе?

– Мяу, – отозвалась она согласно, щекотнув усами мою руку.

Вот же!..

Не выпуская Мышку, я сварила себе кофе и сходила в кабинет за колодой. И прямо на кухонном столе, покрытом премилой скатертью с подсолнухами, разложила карты.

Кто за мной следил?

Трефовый валет, который означал человека увлеченного, готового ради любимого дела пожертвовать такими пустяками, как принципы или обещания.

Интересно, это подручный бубнового короля?.. Восьмерка бубен – друг и соратник.

Так-так, и кто еще помогает бубновому королю в этой истории?

На стол легли еще два валета. Гнусно ухмылялся пиковый. Невинно лыбился червовый. Похоже, в помощниках у моего врага недостатка нет. Знать бы еще, кто они!

Прикрыв глаза, я попыталась увидеть, подцепить тоненькую ниточку предвидения. Дар отозвался смутно, неохотно. Даже живое тепло Мышки помогало слабо. Лишь образы, ощущения, догадки…

Пиковый валет – адвокат Питерсон, никаких сомнений. Трефовый – надо думать, тот самый психиатр. Последний валет, червовый, лег перевернутым, что прозрачно намекало на веселого и любвеобильного человека, затаившего серьезную обиду. Толстяк Донован, будь он неладен!

М-да. Похоже, выиграть при таком раскладе будет непросто.

Только деваться некуда – слишком многое поставлено на кон.

Перетасовав колоду, я рассеянно вытащила две карты. Ближайшее будущее. Вновь выпал червовый валет, на этот раз с червовой же шестеркой, что предвещало сердечный разговор.

Словно торопясь исполнить предсказанное, басовито загудел телефон.

Бросив карты на столе, я потянулась к аппарату.

– Алло? – сказала я осторожно. – Я слушаю, говорите.

– Это я, – знакомый низкий голос заставил меня обмереть. Предостережения и намеки адвоката вихрем пронеслись в голове. Ох, сдается мне, что линию прослушивают. Рук слишком опытен, чтобы сболтнуть что-нибудь лишнее, и все же…

– Котик, я скучаю! – сказала я капризно. – Когда ты вернешься?

Кажется, Рук оторопел. Но пауза длилась всего несколько ударов сердца, потом из трубки послышался смешок.

– Уже скоро.

– Обещай, что мы пойдем в кондитерскую! – потребовала я, наматывая провод на палец. – В «Сотах» та-а-акие новые пирожные! По-моему, Донован зря цеплялся за прошлое, новый управляющий сразу ассортимент расширил. Очень удачно вышло, просто объедение. Ты же знаешь, как я люблю сладости!

Ну же, Рук, соображай. Уж ты-то в курсе, что твою страсть к десертам я не разделяю.

– Помню, – хмыкнул он после крошечной заминки. Вышло очень натурально. – Я тебе целое кафе куплю, если захочешь.

– Ты – прелесть! – умилилась я. – Люблю тебя, сладенький!

– До встречи, милая, – сказал он хрипловато, и раздались короткие гудки.

Что же, надеюсь, Рук понял, на что я так усиленно ему намекала.

***

Утро выдалось хмурым и ненастным. За окном завывал ветер, срывая с деревьев последние уцелевшие листья, накрапывал дождь, небо заволокло тяжелыми низкими тучами.

Я устроилась в кресле с чашкой чаю и пледом, наслаждаясь уютным треском поленьев в камине и тихим сопением Мышки, прикорнувшей у меня на коленях. На столике рядом ждали своего часа книжка и блюдо с сандвичами, но мне было лень даже пошевелиться. Я смотрела на яркое пламя и гладила теплое кошачье тельце. Может, мне тоже подремать? Глаза в такую погоду закрываются сами собой.

Дождь сильнее застучал по стеклу, словно напевая мне колыбельную, и я почти провалилась в дрему… из которой меня вырвал резкий стук в дверь.

Может, не открывать?

– Мря-в! – заявила Мышка сердито, приподняв голову.

– Ты права, – согласилась я, снимая ее со своих колен и перекладывая в кресло. – Вряд ли это посыльный с цветами и конфетами.

Я на цыпочках пробралась в прихожую, намереваясь осторожно выглянуть из-за чуть отдернутой занавески, но это не потребовалось.

В дверь снова заколотили (похоже, ногами) и адвокат потребовал голосом, срывающимся от негодования:

– Откройте! Откройте немедленно, иначе я вам такоеустрою!

Я даже заинтересовалась. Что же он может мне устроить? Отшлепать? Пока мои сведения полезны его клиенту, с рук мне сойдет многое.

– Я не одета! – крикнула я, все-таки глянув украдкой на красного и взъерошенного адвоката. – Приходите позже.

– Позже?! – взъярился он. – Быстро открывайте!

– Нет.

– Это вы виноваты! – взвизгнул он, саданув кулаком в створку, и сморщился. – Ай. Вы, это вы подстроили!

– Понятия не имею, о чем вы, – заявила я громко. В конце концов, доказательств у него нет, одни догадки.

Адвокат посопел. Отошел на несколько шагов и с разбегу толкнул дверь плечом. Правда, силенок у него оказалось маловато – преграда даже не дрогнула, зато сам мистер Питерсон взвизгнул и потер ушибленную руку.

Наверное, на этом бы все закончилось. Если бы не излишне инициативная миссис Рейнольдс.

– Что вы делаете? – возопила она, выскочив из дому в одном халате поверх пижамы и смело шлепая по лужам в тапочках. – Перестаньте сейчас же, иначе я вызову полицию! Что вы себе позволяете? Это приличный район!

Он остановился и обернулся. Стиснул кулаки, тяжело дыша. Адвокат был во вчерашнем франтоватом костюме, в котором, похоже, и спал. На шее болтался развязанный галстук, рубашка измята, на небритой щеке – свеженькие царапины. Похоже, миссис Питерсон – та еще штучка! Темперамент у нее взрывной.

– Вы кто такая? – прокричал адвокат визгливо. – Идите своими делами занимайтесь. Эта… мне за все ответит!

– А вы не очень-то вежливы, мистер! – сказала она холодно. – Мисс Вон, с вами все в порядке?

Я отдернула штору и помахала рукой.

– Все хорошо, миссис Рейнольдс.

Адвокат, похоже, совсем потерял голову.

– Открывайте! – потребовал мистер Питерсон у меня, воздев кулак. – Иначе я выбью окно и выволоку вас наружу!

Ах, какой сердитый. По правде говоря, трепета он не внушал.

– Я вызываю полицию, – пригрозила соседка и решительно пошлепала к себе.

Одновременно громко хлопнула дверца припаркованного неподалеку такси, до того стоявшего с погашенными огнями, и с криком: «Ах, ты, кобель!» на пошатнувшегося адвоката набросилась весьма аппетитная шатенка лет двадцати пяти, бывшая к тому же на солидном сроке беременности.

– Что, еще одну девку завел? Мало тебе? Мало, козлу рогатому?

Выкрикивая все это, она наседала на мужа, лупя его сумочкой куда попало.

– Милая, – простонал он, даже не делая попытки прикрыться. – Тебе вредно волноваться!

С этим я не могла не согласиться. Адвоката следовало проучить, но его жена и младенец в утробе ни в чем не виноваты. Хотела бы я знать, что она в нем нашла?!

– Миссис Питерсон! – позвала я, распахнув дверь. Поежилась от холодного сырого ветра и попросила: – Пожалуйста, зайдите в дом. Только пусть ваш муж останется снаружи.

Она перестала дубасить мужа и, прищурившись, окинула меня взглядом.

– Зачем? – фыркнула она, вздернув подбородок.

Я покачала головой.

– Это не то, о чем вы думаете. Давайте выпьем чаю и спокойно поговорим.

Прозвучало на редкость фальшиво.

– О чем? – ее полные красивые губы без следа помады плаксиво задрожали. – Я и так знаю, что вы его очередная любовница.

– Милая, ну что ты говоришь! У меня нет никаких… – начал было адвокат, но под ее негодующим взглядом подавился словами.