– Харрел отослал его по делам, – напомнил Эллиот, постукивая пальцем по губам. – Подозрительно вовремя. Надо было сопоставить это раньше!

Теперь все и впрямь казалось очевидным. До того же… Попробуй увидеть целое в ворохе кусочков! Задачка та еще.

– А мотив? Зачем Харрелу избавляться от единственного племянника? Пусть даже чужими руками.

– Морган был неисправимым игроком, – напомнил Эллиот, пожав плечами. – Полагаю, Харрелу смертельно надоело выручать его из беды и раз за разом выплачивать его долги.

– Похоже. И подозреваю, что дядю он тоже попытался шантажировать. Помнишь те кристаллы? Наверняка не только Пат умеет подслушивать.

Эллиот кивнул, глядя на огонь.

– Видимо, Морган узнал слишком много, чтобы оставить его в живых. И стал бы очень неудобным свидетелем. Я ведь не единственный нюхач в Империи, как ты понимаешь.

– Поэтому лучше, чтобы за Моргана говорил его труп?

– И за меня, – согласился он. – Думаю, меня с самого начала собирались убрать. А после списать на меня же предыдущие, подозрительно удачные, ограбления складов.

Брать еще один сандвич я передумала. Даже неловко как-то, после таких откровений. Да и аппетит они мне подпортили.

– Интересно, зачем им вообще эти ограбления понадобились? Могли ведь просто прислать оружие.

– Кто-то слишком дотошный мог бы заметить. Военному лобби нужны беспорядки. Бомбисты и рады стараться, но им требовалось снаряжение. Пришлось изыскивать способы его поставить и не вызвать при этом подозрений. А я мешал.

И я. Если Логан поделился с родными своими догадками, что я могла видеть убийство Моргана, а те, в свою очередь, поделились с "союзниками"…

Хотя первым в их списке, конечно, шел Эллиот. Я-то мелкая сошка, без Эллиота мне бы никто не поверил.

– Знаешь, – сказала я с чувством. – Даже странно, что ты умудрился дожить до сих пор!

Эллиот задумчиво улыбнулся.

– Сам удивляюсь. Зато я кое-что понял. Если жизнь дает тебе что-то хорошее – хватай! Завтра этого может не быть.

И я вдруг осознала, что он уже некоторое время назад накрыл ладонью мою руку и нежно перебирает пальцы. А я… не возражаю.

Невинная ласка. Тогда отчего внутри все скрутилось в тугой горячий ком?

Я могла бы отстраниться, когда Эллиот нарочито неторопливо подался вперед. Когда так же, не спеша, коснулся губами моих губ. Когда его ладони легли на талию. Могла бы, но…

Он не настаивал. Не давил. И это вдруг меня обезоружило. Поцелуй с привкусом коньяка ударил в голову, выбил почву из-под ног.

Чтобы отстраниться, пришлось собрать волю в кулак.

– Эллиот, перестань. Мы не должны.

Он не отпустил. Прижался лбом к моему лбу. Сказал глухо:

– Когда ты говоришь об этом своем… муже, – прозвучало с отвращением, – мне хочется его убить.

– А потом я убью тебя. – Пригрозила я, даже почти не шутя.

– Бомбисты обрадуются. Глядишь, и орденом каким-нибудь наградят.

Я вспомнила свою дорогую свекровь и фыркнула.

– Разве что посмертно. Пусти. Нам ведь рано выезжать, я правильно понимаю?

– Рано, – Эллиот все-таки отстранился, разжал руки. – Можно бы прямо сейчас, но нам следует хоть немного поспать.

– Спокойной ночи, – пожелала я, поднимаясь.

И сбежала от греха подальше.

***

Утро было слишком ранним, чтобы считаться добрым.

– Просыпайся, – Эллиот тряхнул меня за плечо. – У тебя пятнадцать минут, чтобы умыться и собраться.

– А завтрак? – я села по постели и зевнула во весь рот.

Сам брюнет был уже полностью одет и даже выбрит.

– Кофе, – он поставил чашку рядом с кроватью. – Перекусим по дороге. Поторопись.

– Ладно, – пробормотала я, нашарив туфли. Тапочками так и не обзавелась. – Сейчас…

Я почти уложилась, опоздав всего на минуту. Эллиот уже ждал у двери, с неизменным портфелем в руках, а через руку переброшено пальто. Кошка с независимым видом сидела у его ног. Стоило двери открыться, как Цыц, задрав хвост, выскочила наружу. Она ринулась прямиком к автомобилю, как будто знала, что мы собираемся ехать. И принялась что-то вынюхивать.

Эллиот захлопнул замок, сбежал по ступенькам и подошел к машине. Потянулся, чтобы открыть багажник. Кошка с яростным: "Мя-я-яу!" вонзила когти в его ногу.

Брюнет дернулся, зашипел. Я остановилась в двух шагах. Не то, чтобы я боялась кошек, но…

Глаза Цыц горели зеленым огнем. Она дрожала всем телом и низко, горлом, урчала.

– Бешенство? – спросила я шепотом.

– Нет, – Эллиот качнул головой, не отрывая взгляда от кошачьих глаз. Повел носом, к чему-то принюхиваясь. Цыц и впрямь почти успокоилась. – Скорее похоже на… Попробуй-ка отпереть авто. Только не всерьез!

Он кинул мне ключи.

Стоило шагнуть вперед, как кошка бросилась наперерез уже мне. Подняла хвост, выгнула спину, сказала мрачно:

– Мя!

Мол, тебя-то мне не особо жаль, но хозяин может пострадать.

Я моргнула. Постойте, как мне такое в голову-то пришло? Снова протянула руку к дверце.

– Мяу! – повторила кошка громче.

И – клянусь! – в глазах ее читался немой вопрос. "Женщина, ты дура?"

Эллиот перехватил мою кисть, сжал.

– Уходим! Цыц, идем.

И широко, размашисто зашагал прочь. Кошка по-собачьи потрусила за нами вслед.

– Что это было? – осмелилась спросить я, когда мы вышли на пристань.

– Бомба, полагаю, – рассеянно отозвался Эллиот. Я поперхнулась, а он обратился к Цыц: – Будь добра, проверь баркас.

Кошка что-то согласно мурлыкнула и одним прыжком взвилась на палубу.

Я поежилась, хохотнула:

– Ты разговариваешь с ней, как с человеком. И, что самое странное, она тебя понимает! Кажется…

– Не кажется, – Эллиот вздохнул, обнял меня за плечи, притянул к себе. Только теперь я осознала, что меня трясет. Бомба?! Значит, если бы не Цыц, от нас уже осталась бы горсть ошметков, художественно разбросанных вокруг?

Эллиот прижал меня к груди, легко погладил спину. И эта простая ласка, оказывается, чудесно успокаивала!

– Цыц досталась мне, можно сказать, по наследству, – сказал он мне в макушку. – Один… рыжий, который проходил по крупному делу, обещал выдать подельников в обмен на клятву, что я лично позабочусь о его кошке.

Серьезно? Что было в голове у того типа? Опилки?

– И как он до такого додумался? – спросила я, украдкой потершись щекой о его грудь.

Эллиот глубоко вздохнул, и ладонь его замерла на моей пояснице.

– Понимал, что вляпался с потрохами. Ему светила казнь, вот и… Он сказал, что это убитая душа его племянницы. Единственная память о сестре. Я думал, суеверие…

Я слышала что-то такое, но тоже, признаюсь, считала предрассудком. Только вот Цыц вела себя слишком разумно для обычного животного. Или?..

– Ты же пошутил? Просто натаскал кошку искать бомбы?

Эллиот фыркнул.

– Даже не надейся. Считай, что это наша с тобой приемная дочь.

Я поперхнулась.

– Боюсь, я недостойна такой чести.

И кошка, выбравшаяся обратно на пристань, громко возмутилась:

– Мяу!

– Кажется, Цыц тоже против, – заметила я, отчего-то развеселившись.

Голова шла кругом. Убитая душа? М-да…

– Прошу, – Эллиот подал мне руку, помогая взойти на палубу. – Полагаю, Цыц не нашла ничего опасного.

– Теперь понятно, почему первой в дом пускают кошку… – пробормотала я и нервно рассмеялась.

***

Баркас мы оставили на городской пристани. И я неохотно, с опаской, ступила на берег. Было страшновато. Неуютно. Я раньше боялась моря? Глупая была. Море – враг по-своему честный. Зато люди…

– Как думаешь, кто подложил бомбу? – спросила я, щурясь от яркого солнца. С обеих сторон его взяли в тиски сизо-черные тучи, но солнце не сдавалось. Светило.

От кого хотели избавиться? От меня? От Эллиота? От нас двоих? Не то, чтобы это хоть что-то решало – погибли бы мы в любом случае оба… даже трое, если считать Цыц. Но вот интересно же!

– Думаю, Харрел. – Ответил Эллиот незамедлительно. Очевидно, тоже думал и гадал. – Пат не способна держать язык за зубами, так что наверняка ему проболталась.