Даже у железного Эллиота есть предел. Кому станет легче, если он умрет на бегу? Правильно, только его врагам. Жаль, что сам он этого понимать не желал.

Эллиот держался за стену, делая вид, что просто непринужденно облокотился.

Я закатила глаза. Позёр!

– Боишься, что обвинят тебя?

Если бы только это.

– Вроде того, – дернула плечом я. – Пойду переоденусь.

Я уже дошла до середины лестницы, когда сзади донеслось тихое:

– Спасибо.

***

Прошло много больше, чем полчаса, когда темноту за окном наконец прорезал свет фар.

– Я открою, – поспешно вскочила я и опрометью кинулась к двери.

Что могло их задержать почти на два часа? Не красоту же они наводили!

Свет рядом с домом по-прежнему не горел. Подъездную дорогу освещали только фары. Машина Бишопа оказалась ему под стать: здоровенная, массивная, угловатая и зримо опасная. Разве что масть – кузов был черным – другая.

Блондин выскочил наружу, окинул окрестности быстрым взглядом и коротко скомандовал:

– В дом!

В руке у него опасно поблескивал тупорылый пистолет.

Эйлин, тоже с оружием в одной руке и чемоданом в другой, молча скользнула мимо мужа. Выглядела она спокойной и сосредоточенной. Волосы спрятаны под шляпой, на лице ни грамма косметики, одета просто и удобно.

Бишоп напряженно прислушался, мотнул башкой и бесшумно – при его-то весе! – взлетел на крыльцо.

Хлопнула дверь, с лязгом вошел в пазы замок. Загорелся красный огонек над дверью. Сигнализация? Защита? Скорее то и другое, Эллиот тот еще перестраховщик.

Я чувствовала облегчение пополам с тревогой. Эллиот теперь в надежных руках, это плюс. Но происходит что-то нехорошее, и это минус.

– Ничего так домик ты себе отгрохал, – одобрил Бишоп, осматриваясь. – Уютно. Частенько тут бываешь, а?

– Нередко, – буркнул Эллиот, морщась.

– Ну, от такой жены и я бы сбегал, – хохотнул Бишоп.

– Милый, – в тоне Эйлин вдруг звякнула сталь. – Не нервируй мне пациента!

– Да ладно, – фыркнул Бишоп, небрежно сунув пистолет в карман. – Если до сих пор жив, то уже не окочурится.

И обеспокоенный взгляд на Эллиота мне почудился, да-да.

– Благодарю, ты очень любезен… – голос брюнета сочился ядом. – Ладно, шутки в сторону. Почему вы так долго?

Бишоп передернул широкими плечами и стащил мокрую шляпу. Пристроил ее на развесистых оленьих рогах.

– Хрен знает, что творится. В городе пальба.

– Кто? – насторожился Эллиот, привстал даже.

– Полукровки, – Бишоп скривился, будто собираясь сплюнуть. – Я видел кое-кого из "Тигров", когда они громили витрину ювелира, Картерса.

Губа у них не дура. У Картерса цацки дорогие, не каждой брюнетке по карману.

– С какой стати? – удивился Эллиот. – Не могли же они просто так выйти на улицы и начать грабить? Я слышал, были кое-какие волнения, но больше по мелочи.

Бишоп насупился.

– Я без понятия. Только они же приходили за мной и Эмили.

Эллиот прищурился, от него полыхнуло настороженностью и каким-то злым азартом:

– Уверен?

– Еще бы, – Бишоп ощерился. – Я рожу Стипера даже с похмелья узнаю, и еще там парочка знакомых было. Заявились в "Белый слон" с пушками наперевес. И уж будь уверен, в гости я их не звал.

Я до боли прикусила губу. Не нравилось мне все это.

– Нам повезло, – Эйлин положила ладонь на массивное плечо мужа, погладила, успокаивая. – Уехали раньше.

– Угу, наблюдали издали, – на скулах блондина перекатывались желваки. – Как они дверь выбивали. А потом мы петляли по городу, битый час от хвоста отрывались.

Эйлин нахмурилась, попросила у меня тихонько:

– Где тут можно вымыть руки?

Я проводила ее в ванную. Мы вернулись, когда Бишоп спросил громко:

– Ну и с чего ты надумал ласты склеить?

– Ерунда, – отмахнулся все еще бледноватый брюнет. – Милли перестраховывается.

– Ну-ну, – заметила Эйлин неодобрительно, пристально вглядываясь во что-то, видимое только ей. И заключила хмуро: – Инфаркт. Ложись вот сюда, на диван. Сейчас подлатаю. Ты пил какие-нибудь лекарства?

Я молча протянула ей заветный пузырек.

– Неплохо, – одобрила блондинка, деловито закатывая рукава. – Теперь я понимаю, почему ты до сих пор жив. Эллиот, ты ведь не железный! Если столько колдовать и так мало спать…

– … то все закончится очень печально, – завершил Эллиот, морщась. – Эйлин, хоть ты не читай мне мораль. Я уже от Милли наслушался.

Бишоп крякнул, Эйлин покосилась на меня и чуть заметно улыбнулась.

– Хорошо, повторяться не буду. Раздевайся!

– Я пока чаю заварю, – пообещал Бишоп, закатывая рукава. – И пожрать что-нибудь сварганю.

Эйлин только кивнула.

Эллиот, шипя сквозь зубы, стащил пиджак и бросил на ковер. За ним последовали галстук с рубашкой.

Я собрала вещи и отнесла на кресло. Медленно и старательно разложила. Чтобы не помялись, да-да. Воровато покосилась на Эллиота, но ему было не до меня. Так что тут у нас?..

Брюнет зажмурился и тяжело дышал, по лицу его снова катился пот. Кошка безмолвным стражем сидела у него в ногах, гипнотизируя блондинку немигающим взглядом.

Эйлин, прикусив губу, водила ладонью в миллиметре от его смуглой кожи. Со стороны казалось, что Эллиота она просто гладит… раскаленным утюгом, судя по страданию на его лице.

Бишоп появился в дверях с чайником, блюдом и чашками, фыркнул:

– Мне пора ревновать?

– Через полчасика, – бросила Эйлин, не оборачиваясь. – Пока что наш общий друг и разговаривает с трудом. Чай готов?

– Пять минут, – пообещал Бишоп, примостив свою ношу на пол у камина. – Заварится.

Бишоп уселся в кресло, вытянул ноги и сообщил:

– Леди и джентльмены, мы в жопе.

– Скажи что-нибудь новое, – попросил Эллиот сквозь зубы.

– Нас кто-то сдал, – тяжело проронил Бишоп и почесал светлую щетину на подбородке. – Я проехался по паре наших точек. Похоже, их громят прицельно.

Эйлин выдохнула, стряхнула что-то невидимое с рук и тяжело опустилась в кресло. Кивком поблагодарила мужа за чашку чая и жадно отпила.

– Пока все. Я подлатала, но нужно будет долечить толком, если…

"… доживем" повисло в воздухе.

– Выше нос, – усмехнулся Эллиот, с удовольствием поводя плечами. Его голый торс блестел от пота, зато пропала из глаз затаенная боль. – Предлагаю отправить женщин подальше от города.

– Разве что морем, – насупился Бишоп. – Дороги твои вояки перекрыли.

– Морем так морем, – покладисто согласился Эллиот. – У меня как раз завалялся ненужный баркас…

У меня вырвался смешок. "Завалялся", ну надо же!

Бишоп по-прежнему хмурился.

– Говорю же, крыса у нас. Причем не абы какая, не шестерка. Вдруг мои схроны прошерстят?

Я кашлянула.

– Есть укромное место, которое известно только мне и Алу.

– Кто бы сомневался… – пробормотал Эллиот, усмехнувшись.

Я лишь плечом дернула. Предпочитаю кроме плана "А", еще иметь "Б", "С" и "Д".

– Мы можем остаться и помочь, – вмешалась Эйлин, отставив чашку. – Или давайте спрячемся все вместе.

Эй, мы так не договаривались! Пускать Эллиота в наше с Алом убежище? Вот еще!

Бишоп ухмыльнулся, потер бровь:

– Дай мальчикам спокойно повоевать, а?

Только глаза его были серьезны.

– Нужно выяснить, что происходит, – поддержал его Эллиот. – И нам с Бишопом будет спокойнее, если вы будете в безопасности.

– Ладно, – нехотя согласилась Эйлин, машинально прикрыв рукой живот.

Не в ее положении бегать и стрелять. Да и я, признаюсь, воительница та еще.

Бишоп торопливо дожевал бутерброд, хлопнул себя по коленям и поднялся.

– Не будем терять времени. Эллиот, показывай свой баркас.

***

На причале было темно. Луны не видно из-за туч. Светились только окна дома да фонарь в руках Бишопа. Эллиот ежился на ветру в пальто на голый торс. Цыц у него на руках нервничала, крутила головой, прижимала уши, однако выдираться не пыталась.