— Понял, Федька, — отозвался голос дяди Васи из динамика. — Еду домой. День хороший получился, все четко работало. Прием и конец связи.

За широкими воротами мастерских послышался знакомый звук, тарахтение УАЗ-469. Я выглянул наружу и увидел машину болотного цвета, из которой выходил Степан Григорьевич Хрущев. Главный механик района был в рабочей куртке защитного цвета и кепке с длинным козырьком, в руках держал потертый блокнот и авторучку. За ним следовали еще несколько человек.

Михаил Степанович Кротов, слесарь с сорокалетним стажем, в рабочей куртке и очках в металлической оправе, выглядел настороженно. Рядом с ним шли двое механизаторов среднего возраста, Петр Николаевич и Владимир Степанович, оба в комбинезонах и кепках, с лицами, выражающими скептицизм.

— Товарищ Корнилов, — обратился ко мне Хрущев, входя в мастерские и окидывая взглядом диспетчерскую станцию, — слышал, что у вас тут новые эксперименты. Автоматизация, радиосвязь, всякие технические новшества.

— Добро пожаловать, Степан Григорьевич, — ответил я спокойно, указывая на стулья у верстака. — Проходите, посмотрите, как система работает.

Хрущев подошел к диспетчерскому столу, внимательно осмотрел радиостанции, карту с отмеченными позициями техники, журнал переговоров. Взял в руки микрофон, повертел в руках, словно изучая незнакомый предмет.

— И сколько это все стоило государству? — спросил он, записывая что-то в блокнот.

— Четыреста рублей на всю систему, — честно ответил я. — Радиостанции получили списанные из военкомата, датчики сделали из автомобильных запчастей, остальное монтажные материалы.

— Четыреста рублей… — протянул главный механик района. — А результат какой? Кроме того, что теперь за каждым трактористом следят, как за заключенным?

Федька снял наушники, обернулся к гостям:

— Степан Григорьевич, никто ни за кем не следит. Мы помогаем людям работать лучше.

— Помогаете? — скептически переспросил Хрущев. — А по-моему, подрываете роль механизатора. Что же это получается, машины за людей думать будут? А механизатор что, просто кнопки нажимать?

Кротов, который до сих пор молчал, подошел к диспетчерскому столу:

— Степан Григорьевич, а я вот сегодня наблюдал. Дядя Вася за день столько сделал, сколько раньше за два дня делал. И устал меньше.

— Михаил Степанович, — удивился главный механик района, — вы же всегда были против всяких новшеств.

— Был, — признал слесарь, поправляя очки. — Но когда вижу реальную пользу, то и мнение могу поменять. Сегодня К-700 задымился, так через десять минут помощь приехала. Раньше полдня стоял бы.

Петр Николаевич, один из пришедших с Хрущевым механизаторов, возразил:

— А что, раньше люди хуже работали? Без всех этих радиостанций и автоматики? Дедушка мой на лошадях пахал, и ничего, хлеб вырастил.

— Петр Николаевич, — терпеливо ответил я, — никто не говорит, что раньше плохо работали. Но техника развивается, появляются новые возможности. Зачем от них отказываться?

Хрущев записал что-то в блокнот, затем указал на радиостанцию:

— А если эта штука сломается? Или батарейки сядут? Что тогда делать будете?

— То же самое, что и раньше, — спокойно ответил Федька. — Работать без связи. Радио это дополнительная возможность, а не замена человеческих навыков.

— Дополнительная возможность! — воскликнул главный механик района. — А я вот что думаю: приучите людей к автоматике, а потом что? Сами работать разучатся!

В мастерские вошел дядя Вася в рабочем комбинезоне поверх праздничной рубашки, с медалью «За трудовую доблесть» на груди. Старый механизатор снял кепку, обнажив редеющие седые волосы, и поздоровался с присутствующими.

— Добрый вечер, товарищи, — сказал он, подходя к группе у диспетчерского стола. — О чем беседуете?

— Да вот, Василий Петрович, — обратился к нему Хрущев, — обсуждаем вашу новую автоматизацию. Как вам работается под постоянным контролем?

Дядя Вася задумался, почесал затылок:

— Знаете, Степан Григорьевич, сначала непривычно было. Думал, действительно следят за каждым шагом. А потом понял, это же помощь, а не контроль.

— Как это помощь? — поинтересовался Владимир Степанович.

— А вот как, — объяснил старый механизатор, присаживаясь на табурет у верстака. — Сегодня плуг разрегулировался, пашу плохо. Раньше бы до конца дня мучился, портил работу. А тут по радио Федьке сказал, он сразу Кольку прислал с инструментами. За полчаса все исправили.

Кротов поддержал:

— И с запчастями так же. Раньше сломается что, беги в мастерские, объясняй что нужно, жди пока найдут. А теперь по радио сказал, и через час готово.

Хрущев попытался возразить:

— Но ведь это создает зависимость от техники! А если радио сломается? Если электричество отключат?

— Степан Григорьевич, — вмешался я, — а если у трактора двигатель сломается, мы что, к лошадям возвращаемся? Любая техника может сломаться, но это не повод от нее отказываться.

В мастерские вошел еще один человек, Семеныч в чистой телогрейке поверх белой рубашки. Экскаваторщик курил папиросу «Беломорканал», время от времени стряхивая пепел в самодельную пепельницу из консервной банки.

— А, Степан Григорьевич, — поздоровался он с главным механиком района. — Про радиосвязь разговариваете? Хорошая штука, скажу я вам.

— И вас тоже уже успели соблазнить автоматикой? — с иронией спросил Хрущев.

— Да что вы, — усмехнулся Семеныч, затягиваясь папиросой. — Я человек практичный. Если вижу пользу, то и поддерживаю. Сегодня гидравлика у экскаватора барахлила, так мне через полчаса помощь прислали. Раньше полдня простоял бы.

Федька встал из-за диспетчерского стола, подошел к группе:

— Товарищи, а давайте цифры посмотрим. За сегодня обработано на тридцать процентов больше земли, чем вчера. Расход топлива на гектар снизился на пятнадцать процентов. Простои техники сократились в три раза.

— Откуда цифры? — недоверчиво спросил Петр Николаевич.

— Из журнала учета, — ответил молодой диспетчер, показывая записи. — Каждая машина докладывает о начале и окончании работы, о расходе топлива, о проблемах. Все фиксируется.

Хрущев взял журнал, полистал страницы с аккуратными записями:

— И что, теперь каждый тракторист обязан отчитываться поминутно?

— Не поминутно, а по делу, — возразил дядя Вася. — Утром сказал, что на работу выехал. Вечером, что закончил. Если проблемы, сразу сообщил. Никого не принуждают.

В этот момент в мастерские вошел Михаил Михайлович Громов в парадном костюме темно-синего цвета с орденскими планками. Директор совхоза выглядел торжественно, в руках держал папку с документами.

— Добрый вечер, товарищи, — поздоровался он, окидывая взглядом собравшихся. — Степан Григорьевич, не ожидал вас увидеть. По каким делам?

— Михаил Михайлович, — ответил главный механик района, поднимаясь с табурета, — знакомлюсь с вашими новшествами. Радиосвязь, автоматизация, всякие эксперименты.

— И что думаете? — поинтересовался директор.

— Думаю, что это подрыв роли человека в производстве, — прямо сказал Хрущев. — Машины людей заменяют, создают зависимость от техники.

Громов подошел к диспетчерскому столу, взял журнал учета:

— А я вот что думаю. Результат налицо, производительность выросла, люди довольны. Что еще нужно?

— Михаил Михайлович, — обратился к директору Кротов, — я сначала тоже сомневался. Но когда увидел, как система работает, понял, это правильно.

— А что конкретно правильно? — спросил Владимир Степанович.

— Быстрое реагирование на проблемы, — перечислил слесарь. — Координация работы, экономия времени на поиск неисправностей, точный учет расхода топлива.

Семеныч потушил папиросу, подошел ближе:

— Степан Григорьевич, а вы сами попробовали с радиосвязью работать?

— Нет, — признал главный механик района.

— А зря, — сказал экскаваторщик. — У нас в армии связь была святое дело. Без связи, как слепой в бою.