Минус три! А на экспериментальных участках растения-очистители еще не окрепли после последней пересадки. Горчица и рапс только набирали силу, накапливая в корнях и листьях тяжелые металлы из отравленной почвы. Заморозок мог погубить весь урожай за одну ночь.

Я быстро надел телогрейку и побежал к мотоциклу. Нужно срочно осмотреть участки и продумать план спасательных мер.

Территория бывшего кожевенного завода встретила меня тревожной тишиной. Обычно здесь гудели насекомые, шелестели листья, но сейчас воздух застыл. Термометр, установленный на метеорологической будке, показывал плюс два градуса, хотя солнце еще не зашло.

Растения выглядели здоровыми — мощные заросли горчицы высотой по пояс, рапс с желтеющими соцветиями, подсолнечник с тяжелыми головками. Но я знал, что при минус трех все это почернеет и погибнет. А ведь именно эти растения извлекали из почвы соли хрома, свинца, меди, очищая землю для будущих посевов.

— Плохо дело, — сказал подошедший дядя Вася, который пригнал трактор для вечернего полива. — Погода ясная, ветра нет. Все условия для заморозка.

— Нужно что-то делать, — ответил я, обходя делянки с горчицей. — Дымление организовать, костры жечь.

— А поможет? — скептически спросил механизатор, снимая замасленную кепку и почесывая редеющие волосы. — Участок большой, двести гектаров. Сколько костров понадобится?

Действительно, площадь была огромной. Но сдаваться нельзя, слишком много труда и средств вложено в эти посевы.

К полудню на территории завода собралась вся наша команда. Семеныч приехал на экскаваторе, Колька с Федькой привезли на грузовике горючие материалы — старые автопокрышки, солому, ветки, все, что могло дать густой дым. Володя Семенов принес самодельные термометры и составил схему размещения дымовых точек.

— Костры ставим через каждые пятьдесят метров по периметру, — планировал молодой инженер, размечая участок на топографической карте. — Дым будет стелиться низко, создавая тепловую подушку над растениями.

Петрович, бригадир полеводческой бригады, стоял в стороне и покачивал головой:

— Говорил же с самого начала, затея провальная. Нечего было связываться с отравленной землей. Лучше бы обычную пшеницу сеяли.

— Петрович, — сказал я, стараясь сохранить спокойный тон, — критиковать всегда проще, чем действовать. Лучше помогите советом, где взять еще горючего материала?

Бригадир буркнул что-то неразборчивое и направился к своему УАЗику. Но через полчаса вернулся с прицепом, полным соломы и хвороста.

— Взял на складе кормов, — пояснил он, избегая прямого взгляда. — Все равно эта солома подгнила, скотине не годится.

Пока мужчины готовили дымовые точки, я поехал в поселок мобилизовать дополнительные силы. В сельском клубе как раз проходило комсомольское собрание, обсуждали планы на октябрьские торжества.

Зал был полон молодых лиц. Галя в светло-голубой блузке и темной юбке сидела в президиуме, ведя собрание. Рядом с ней Володя, несколько механизаторов, девушки с фермы. Все оживленно обсуждали программу праздничного концерта.

— Товарищи, — сказал я, поднимаясь с места в заднем ряду, — извините, что прерываю. Но у нас чрезвычайная ситуация. Без помощи комсомольцев не справимся.

Зал затих, все повернулись ко мне. Галя встретила мой взгляд и слегка улыбнулась, с тех пор как неделю назад между нами произошел тот поцелуй, в наших отношениях появилась новая нота, какая-то особенная теплота.

Я рассказал о грозящих заморозках и необходимости круглосуточного дежурства на участках. Реакция была мгновенной, комсомольцы буквально взорвались предложениями помочь.

— Организуем дежурство по сменам! — воскликнула Наташа Морозова, вскакивая с места. — По четыре человека на смену, каждые два часа!

— А мы термосы с горячим чаем приготовим! — добавила Катька, которая теперь встречалась с трактористом Мишкой, но по-прежнему смотрела на меня с плохо скрываемым интересом.

— И полевую кухню развернем! — предложил один из парней. — Всю ночь люди будут на холоде, подкрепление нужно.

Галя записывала предложения в толстую тетрадь, время от времени поднимая глаза и встречаясь со мной взглядом. В ее карих глазах читалась не только деловая заинтересованность, но и что-то более личное.

— Виктор Алексеевич, — сказала она, когда основные вопросы были решены, — а можно я тоже поучаствую в дежурстве?

— Конечно, — ответил я, чувствуя, как учащается сердцебиение. — Только одевайтесь теплее. Ночи будут холодные.

Пока комсомольцы разбегались готовить термосы и теплую одежду, я вспомнил о главном, на полях совхоза еще не убранными стояли поздние сорта картофеля и свекла. Заморозок мог погубить урожай, в который вложили труд всего лета.

— Семеныч! — окликнул я экскаваторщика. — А как с основными полями? Картошку убрали?

— Не всю, — ответил он, снимая замасленную кепку. — Гектаров сорок осталось, поздние сорта. Должны были на следующей неделе копать.

— А свекла?

— Свекла тоже стоит. Петрович говорил, пусть еще подрастет, сахаристость увеличится.

Ситуация осложнялась. Экспериментальные участки можно защитить дымлением, площадь небольшая, двести гектаров. Но основные поля занимали гораздо больше гектаров, и укрыть их дымом было нереально.

Я помчался искать Громова. Директор совхоза сидел в своем кабинете, изучая сводки с полей при свете настольной лампы под зеленым абажуром. На столе лежали производственные планы, отчеты бригадиров, календарь уборочных работ.

— Михаил Михайлович, — сказал я, влетая в кабинет, — нужно срочно организовать аварийную уборку. Заморозок погубит картофель и свеклу.

Громов поднял голову от документов:

— Всю технику задействовали на кукурузе. Силосование заканчиваем.

— А если перебросить?

— Можно, но картофелекопалки только две, да и те не в лучшем состоянии, — директор потер лоб загоревшей рукой. — За ночь много не уберешь.

— А вручную?

— Столько гектаров вручную? — Громов покачал головой. — Это ж сколько народу надо.

Но выхода не было. Я предложил мобилизовать весь поселок — и взрослых, и школьников, и пенсионеров. Объявить трудовой штурм, как в военное время.

— Рискованно, — засомневался Громов. — Людей много, а ответственность на мне. Если кто простудится, травмируется…

— Зато урожай спасем. А это годовой план выполнения, премии, показатели.

Директор подумал, барабаня пальцами по столешнице. Наконец решился:

— Ладно. Объявляем общий сбор. Но только добровольцы и при условии соблюдения техники безопасности.

Через час по поселку разнесся клич: «Все на поля! Спасаем урожай!» Громкоговоритель на здании сельсовета надрывался, передавая призыв Громова. Из домов потянулись люди с ведрами, мешками, корзинами.

— Ну и дела! — восклицала тетя Маша, уборщица из конторы, закутываясь в теплый платок. — Всю жизнь прожила, а такого не видала, среди ночи картошку копать!

К полуночи на картофельном поле собралось человек полтораста. Светили фары тракторов, горели костры, установленные через каждые сто метров для обогрева. Картофелекопалки КТН-2В медленно ползли по рядам, оставляя за собой полосы вывороченных клубней.

— Собираем быстро, но аккуратно! — командовал Петрович, обходя бригады с фонарем «Летучая мышь» в руке. — Мелочь не бросаем, каждая картофелина на счету!

Люди работали цепочками, одни собирали клубни в ведра, другие носили к тракторным прицепам, третьи сортировали урожай. Дети помогали родителям, старики давали советы, женщины подносили горячий чай из термосов.

— Как в колхозе в тридцатых, — говорил дед Архип, сгибаясь над картофельными рядами, — тогда тоже всем миром урожай спасали.

Галя работала в одной бригаде со мной, ловко собирая клубни в оцинкованное ведро. Даже в этой суматохе она умудрялась выглядеть привлекательно, румяные от холода щеки, блестящие глаза, энергичные движения.

— А картошка хорошая уродилась, — говорила она, показывая крупный клубень сорта «Лорх». — Крупная, чистая, без болезней.