Адмирал подозрительно покосился на свою подопечную, которая говорила странные вещи, но тут лицо госпожи Харадо преобразилось, и ахнув, она обняла девушку.

— Ты? Ты?! — всё повторяла она. — Но как же так? Как? Впрочем, о чём это я? Знамо, как! Как же я рада за тебя! А твой дар?

— У меня нет больше дара прорицания.

— Как? Почему? Что случилось? — засыпала её вопросами Шайя Харадо.

— Я всё расскажу, а сейчас главное — восстановить зрение Нико.

— О, не волнуйся! Я не оставлю его, — поспешила уверить Шайя и осеклась:

—А ты… ты и он, вы вместе?

Эсса кивнула и немного с вызовом посмотрела на Шайю. Она помнила, что Нико когда-то был влюблён в неё, знала, что благодаря Шайе-Таисии парня принял профессор Ниярди, и вместе с этим он впоследствии получил покровительство самых влиятельных людей Алайи. Кто такая по сравнению с ними Эсса? Никто. Теперь у неё даже дара нет…

— Это же замечательно! — широко улыбнулась госпожа Харадо. — Откуда тревога в глазах?

— Я не знаю, куда мне идти, — призналась Эсса.

— Как куда, ко мне! Я столько лет жила в твоём доме! Будет справедливо, если ты погостишь у меня, — обнимая её, тихо прошептала жена генерала.

А дальше всё закрутилось-завертелось.

Нико оставался в капсуле пару дней. Шайя сказала, что парень давно не проходил полное обследование, и сейчас самое время наверстать упущенное. А глаза ему временно поставят искусственные, чтобы не ходить слепым, пока выращивают новые из натурального материала. Когда Эсса рассказала всё, что знала, её тоже положили в капсулу, чтобы провести полноценный восстановительный курс.

На третий день в гостях у семьи Харадо собралось много народу. На ужин прибыли несколько министров, главы крупных предприятий и профессора. Все эти люди были близкими друзьями четы Харадо или друзьями профессора Ниярди, который продолжал активно влиять на правительство, проводя в жизнь новые проекты. Эсса почти всех их знала заочно, и улыбалась при встрече так светло и искренне, что сразу же вызывала симпатии, заставляя Нико немного ревновать, не понимая, что это рядом с ним она расцветает и благодаря ему ей хочется делиться своим счастьем со всеми.

Как только он выбрался из капсулы и разузнал, как они все попали на Алайю, парень сразу же повёл Эссу в городское управление и оформил между ними золотой контракт.

— Но зачем? — испугалась девушка, услышав, что только что вышла замуж, да ещё по золотому контракту, который опутывал Нико разного рода обязательствами по отношению к супруге. — У меня ведь ничего нет, и вряд ли я что-то заработаю.

— Глупая. Всё, что нам надо, я сам заработаю и раздобуду. Было бы для кого стараться! — Нико хотел бы сказать, что он испытывает море нежности к ней, что он дрожит и трепещет, прикасаясь к ней, что он готов мир перевернуть, лишь бы она всегда смотрела на него с такой же любовью, как сейчас. Но все эти слова говорили герои в мелодрамах, и он ещё помнил, как смеялся над ними. Поэтому он сказал другое:

— Мне сложно придумать, чего я хочу, и что требуется для создания семьи, поэтому эту обязанность я возлагаю на тебя.

— Ты не можешь придумать, что ты хочешь? — рассмеялась Эсса, не веря словам Нико.

— Это единственная вещь, которая мне не даётся, — совершенно серьёзно ответил он. — Когда у меня в студенческом городке была кровать, я думал, что это всё, что мне надо, но приходя на ужин в семью профессора, я узнал, что люблю вкусно есть. Потом я поселился у профессора и понял, что такое комфорт, начал ценить тишину и уединённость.

— Мне казалось, что тебе больше по сердцу шумные компании, — заметила Эсса.

— Бывает! — подтвердил парень. — Но всему своё время, и я был бы рад, если бы в нашем доме было место как для компании, так и для тихого времяпровождения.

— А твой дом…

— У меня его нет, потому что не было нужды в нём, и я не знаю, каким он должен быть. Может быть, ты… я видел твои рисунки и думаю, что лучше тебя никто не поймёт, какой у нас должен быть дом, и какая в нём будет обстановка.

— Я? Пожалуй, я могла бы, — счастливо выдохнула Эсса, — но на что мы можем рассчитывать? Ты же надеялся заработать в экспедиции? Но там отсталое общество и вряд ли…

— Птичка моя, эта планета — кладезь в плане нового сырья! Я не говорю уже о том, что там можно организовать туризм и удивлять путешественников магическим лесом, необычными животными, фокусами местных магов.

— Момо будет против!

— Мы не будем спрашивать у Момо. Пусть лес сам решает. В конце концов, он только выиграет от того, что станет охраняемым заповедным местом.

— Нико, а сырьё? Мы не разрушим там экологию?

— Не волнуйся, — он наклонился, чтобы поцеловать её. — В нашей Вселенной давно уже нет потребности в массовом получении каких-то веществ или элементов, поэтому Ледяная всего лишь разнообразит рынок альтернативой.

— Ты говоришь о красителях и питании?

— Не только, моя радость. Ты слышала, что на планете живёт подземный народ?

— Да.

— А ты не обратила внимание, какие камешки местные используют в качестве украшений?

— Э… цветные?

— Да, именно! Вот эти камешки и станут основой нашего богатства, — торжественно объявил Нико.

— Драгоценности?

— Не просто драгоценности, а кристаллы, в которые маги могут влить свою энергию.

— Но там же проблемы с магией?

— Это временно. Пока мы проведём переговоры, пока определим цену, уже появятся новые маги, и можно будет ставить эксперименты с заряженными ими кристаллами. Нам предстоит осваивать новую Вселенную, и пока существует барьер для кораблей, то возможность получать кристаллы для гиперпрыжков на той стороне очень поможет нам всем.

— У меня голова кругом от всего, а ведь связи со звездолётом и драконами нет, — тяжело вздохнула Эсса, на что Нико лишь счастливо рассмеялся, подхватил её на руки и закружил:

— Птичка, как же мне хорошо с тобой! Мне кажется, что я всю жизнь тебя искал!

Эсса покраснела от удовольствия, но пробурчала, что он ещё слишком молод, чтобы с почтением относиться к его словам.

— И всё же, с тобой для меня всё по-другому! — выдохнул он ей в ухо, с улыбкой следя, как она поёжилась от щекотки.

— Одни заботы тебе от меня, — продолжала переживать Эсса, уже успевшая подметить, с каким интересом на Нико поглядывают местные девушки.

— Пусть заботы, — легко согласился он. — Но разве это плохо? Мне нравится исполнять твои желания, потому что в награду я получаю твою улыбку и чувствую себя всемогущим, — опуская её на землю, признался он.

— Тогда, — Эсса состроила важное выражение лица, — я хочу в парикмахерскую! Мне бы хотелось подстричься.

— Только не коротко! — взмолился Нико.

— Я оставлю длину по плечи, — с сомнением теребя кончик пряди, произнесла она.

— Ты жалеешь, что они больше не золотые?

— Нет, не жалею, но теперь они мне кажутся блеклыми.

— Ты ошибаешься, — отрицательно покачал он головой.

Нико привёл её в салон красоты и делал почти все те же процедуры, что и она. Эсса понимала, что он делает это ради неё, чтобы она не чувствовала себя неловко в незнакомой ей обстановке и не боялась показаться несведущей в любимой алайянцами сфере ухода за собой.

Вместе они смеялись, глядя на покрытые косметическими масками лица друг друга и топающих по этим маскам разноцветных крошечных роботов, усиливающих впитывание; вместе расслаблялись под руками массажистов, использующих в качестве вспомогательных средств разные интересные штуки; вместе следили за преображением друг друга, когда с их волосами работали мастера.

После салона они прикупили себе новой одежды. У Эссы её не было, а Нико сильно похудел — и старый гардероб оказался негоден. К приходу гостей они выглядели как звёзды. Впервые Эсса наслаждалась своей красотой и тем, как Нико надувался от гордости, сообщая, что она его жена и что у них золотой брачный контракт.

Вечер в доме семьи Харадо проходил шумно, и гости не всегда могли сдержать свой восторг от рассказов о приключениях Нико, Эссы и адмирала Того.