– Я знаю. Но что делать сейчас? Я не могу спокойно смотреть, как разваливается Кандбаджар. Как возродить наш новый дом, если у нас почти не останется золота после того, как насытятся всадники?

– Потихоньку. Наш союз сшит тонкой нитью. Одно неверное решение может ее разорвать. – Пашанг пристально посмотрел на меня. – Я должен тебя кое о чем спросить. Когда ты вместе с матерью молилась о победе, ты хотела вызвать крестейцев?

Я покачала головой.

– Разумеется, нет.

– Ты ведь уже знаешь, что всякий раз, когда молишься Спящей, получаешь желаемое, но часто совершенно неожиданным образом, неподконтрольным тебе. Мы все равно побеждали. Так зачем ты это сделала?

– Ты что, не заметил летающего янычара в доспехах?

– Кева.

– Он чуть меня не убил. А также Нору и Селену. И мою мать.

Пашанг раздраженно вздохнул.

– Я прикажу утроить твою охрану.

– Не трудись. В этих доспехах его невозможно убить. К счастью, Спящая сделала так, чтобы он не мог убить меня.

Саурва ясно дала понять, что Спящая отвела мне какую-то роль в своем плане.

– Но поменять несколько тысяч гулямов на десятки тысяч крестейцев… Это все равно что палить по воробьям…

– Из пушки. Я знаю.

– Не просто из пушки. А из тысяч пушек.

Если бы я могла выбирать средства для победы, уж конечно, не вызвала бы армию крестейцев семивековой давности. Возможно, Саурва права. Я должна научиться правильно соединять звезды, чтобы результат моих молитв был более предсказуем.

– Как приверженцы Пути Потомков, как латиане, по крайней мере с виду, мы не можем позволить крестейцам укрепиться в священном городе, тем более в храме Отца Хисти. Ты знаешь, сколько воинов ты вызвала?

– Нет. – Я покачала головой. – Но знаю того, кто в курсе.

Я обнаружила Селену рядом с источниками в пустыне, окруженными желтой травой по колено. Селена смотрела на свое отражение в воде и пела гимны, ее лицо было румяным и умиротворенным. Потом она набрала немного воды в ладони и плеснула на лицо.

– Султанша. – Пока по ее щекам стекали капли, она приложила руку к сердцу и улыбнулась. – Я хотела сказать – Сира.

– Ты, наверное, очень рада.

– Вернулся Базиль Разрушитель, как предсказано в преданиях восточных этосиан. Конец времен близок. Я должна выразить благодарность, покаяться и очистить душу.

– В чем покаяться?

– Мы грешим денно и нощно. Но Архангел видит все наши помыслы. Видит, чисты они или запятнаны. Вот почему восточные этосиане не полагаются лишь на обряд посвящения у младенцев, а ежедневно совершают омовения с молитвой. Чтобы очиститься.

Мне всегда претила мысль, что бог видит мои помыслы. Неужели нет ничего по-настоящему личного? Как бы то ни было, сейчас показалась тревожащая изнанка: кому будет служить Селена – мне или Базилю Разрушителю? В конце концов, он ведь Зачинатель, как говорилось в ее религии. И все же Марот приказал ей служить мне. И теперь, когда я начну войну против Базиля, этой девушке с румяными щеками придется разорваться.

– Ты знаешь, сколько воинов было в армии Базиля до его исчезновения?

Она кивнула.

– Сотня тысяч.

– Сотня… – Мое сердце ухнуло в пропасть, где частенько теперь оказывалось. Эта армия больше всех остальных в Аланье, вместе взятых. – Но поправь меня, если я не права… Семьсот лет назад армии не использовали огнестрельное оружие.

– Это так, Сира. Придется их обучить. У Михея были лучшие аркебузы, а Философы выяснили, как их воспроизвести. Надо найти тех, кто умеет делать такое оружие. С современным оружием наше священное воинство будет непобедимо.

Она была слишком ослеплена, чтобы понять – никогда в жизни мы не объединимся с крестейцами, которые хотят покорить Зелтурию и весь восток.

– Ты же им поможешь, правда?

Она явно почувствовала мои сомнения, и я напряглась.

– Не знаю, Селена. Я не знаю, чего они хотят. Но ты знаешь.

– Базиль Разрушитель – Зачинатель. Он покорит весь мир, до водопада за Шелковыми землями. Он распространит веру в ангелов на восток, тем самым объединив мир, и в результате появится второй Орден Двенадцати.

– Так значит, мы должны ему покориться?

Она поспешно кивнула.

– Должны, Сира. Должны. Разве ты не узрела чудо? Разве не видишь путь? Пришло время и тебе уверовать.

– В смысле стать этосианкой, как ты?

Я скрестила руки на груди.

– Разве я не говорила тебе, что Базиль Разрушитель вернется? И разве это не произошло? Как можно отрицать такой знак? Я страшусь за твою душу, если ты не уверуешь.

С ее точки зрения, все разбитые фрагменты собрались воедино. Если бы только она понимала, что это Спящая разыграла хитроумную шутку с ней и со всеми правоверными восточными этосианами. Это чудо совершила Хавва, она подала знак, но с целью, совершенно отличной от той, которую преследовала вера этосиан. Я пока не знала, какова цель, но точно сыграю в этой истории не последнюю роль.

Что я понимаю, в отличие от остальных, так это то, что существуют два бога.

Архангел – бог всего хорошего. Несотворенный – бог всего хорошего и кошмарного.

Архангел любит. Несотворенный не любит. Но и не ненавидит. Он просто есть.

Архангел внушает поклонение. Несотворенный внушает страх.

Вопрос: кто перенес нас в это время? Неужели это Архангел отправил нас на семьсот лет в будущее ради святой цели, как объяснял Йохан?

Или это сделал Несотворенный? А если так, то зачем?

– Так и есть! – сказал легат Томус, и я снова сосредоточился на собрании.

Мы сидели на устланном ковром полу в захваченном храме. Кровавый туман не рассеялся, и мы купались в нем, вдыхая соответствующий запах.

– Именно. Все пленные говорят одно и то же, – сказал трибун Маркос, мой главный стратег и самый ученый среди нас. – Прошла тысяча лет со времен их главного святого, Хисти, а значит, и тысяча лет после откровений благословенной Ангельской песни.

– Но что за извращенное колдовство могло забросить нас на семьсот лет вперед? – посетовал Томус.

– Не извращенное! – возразил епископ Йохан, хотя он ненавидел свой титул. Ненавидел любое возвеличивание. – Так пожелал Архангел. В пророчестве о Зачинателе нет точной даты.

– Означает ли это, что наших родных больше нет? – спросил префект Геракон, мой горделивый Первый копьеносец, которого я всегда высоко ценил.

– Разумеется, – ответил Томус. – Придется нам найти новых жен и родить новых детей.

Он произнес это с таким пылом! Даже почти в пятьдесят он обладал аппетитом мужчины вдвое моложе.

Я потер раздраженные глаза и застонал. Один из двух богов дал нам золотую чашу с виноградным вином, но с примесью болиголова. Не то испытание, не то злая шутка.

– Государь император, может, нам следует вернуться в Крестес? – спросил Геракон. – Разве нам не нужно проведать свои владения и семьи?

– Дорогой мой, – мягко произнес Томус, как будто разговаривал с ребенком. – Однажды я покинул свое поместье на три года, а вернувшись, обнаружил, что оно разгромлено разбойниками, которых подначивал местный священник. Нам повезет, если хотя бы в каком-нибудь дальнем уголке будут произносить наши фамилии.

Кровавый туман сгустился. Он постоянно то сгущался, то рассеивался, словно дышал, как живое существо. Теперь я даже не мог разглядеть покрытые каллиграфическими надписями стены храма. Видел я только своих ближайших сподвижников, сидящих кружком; они смотрели на меня с надеждой в ожидании указаний, но я был слишком растерян, чтобы отдавать приказы.

– Только взгляните на это.

Маркос вытащил из сумки свиток и развернул его в центре нашего кружка. Это была цветная карта. Буквы были парамейские, однако формой напоминали морские волны, как и каллиграфия на стенах, хотя в наше время буквы парамейского языка имели резкое и строгое начертание.

Маркос постучал пальцем по буквам ниже Костаны.