Придя в подвал, Кики молчит. А это случается с ней редко. Она долго и пристально смотрит на расположившиеся перед телевизором полусломанные машины. Машины бросают ответный взгляд. Только Ромео не может оторваться от экрана. Джульетта Монашка сегодня выглядит еще прелестнее, чем обычно.

– Могу я представить тебе моих друзей? – говорит Петер.

– Я должна согласиться, – отвечает Кики, – что ты более глубокий, чем я думала. Без всяких сексуальных извращений.

Она убирает электрошокер назад в сумку.

Каллиопа подходит к Петеру.

– Благодетель, – говорит она, – вы наконец-то вернулись. Мне надо вам кое-что сообщить! Я вычислила, что два года тому назад был определен момент времени, когда технологическое развитие в среднем будет осуществляться раньше, чем это прогнозировалось авторами научно-фантастических произведений. Если до этого момента многие авторы для всего предусматривали слишком ранние сроки – достаточно вспомнить о пророческих фиаско в 1984 или 2001 году, – новые прогнозы потерпят неудачу, так как все произойдет раньше, чем предполагалось. Как вы думаете…

– Не сейчас, – говорит Петер. – Потом.

Мики протягивает руку, в которой он держит Пинка, к двери, не отрывая взгляда от монитора.

– Привет, старина, поздравляю! – говорит айпад качества Петеру. – Ты приволок настоящую красотку.

– Будет лучше, если ты не станешь обращать внимание на айпад качества, – говорит Петер.

– Почему? – спрашивает Кики. – Он ведь сказал правду.

Но Пинк уже обиделся.

– Да, да, – бормочет он. – Будет лучше, если вы вообще не будете обращать внимание на айпад качества. Если только я буду руководить мировой революцией, вы будете вынуждены принимать меня в расчет!

– Пинк, вероятно, не первый суперинтеллект, – говорит Петер, – но он себя им, во всяком случае, возомнил.

– Ха-ха! – воскликнул айпад качества обиженно. – Тебе бы следовало быть артистом, настолько ты смешной.

Петер оглядывается.

– Где Перри?

– Где и всегда, – отвечает скучающий Ромео. – Он сидит в темном углу и стыдится.

– Я правильно понимаю, что ты должен был все эти машины переработать на лом? – спрашивает Кики.

– Да, – отвечает Петер. – У них всех или небольшие, – он бросает взгляд на Пинка, – или более крупные дефекты, из-за которых они больше не могут использоваться по их непосредственному назначению.

– А кто такой Перри?

– Перри – это EDVокат (EDV – электронная обработка данных).

– У тебя здесь, внизу, есть электронный адвокат? – спрашивает Кики удивленно. – Эти вещи чертовски дорогие.

– Да, Перри раньше был очень дорогой. Он поддерживал защитников по уголовным делам Банка Качества.

– И какой у него дефект? – спрашивает Кики. – Почему он здесь?

– Он разработал некий вид совести… Из-за этого он, разумеется, стал непригодным для банка.

Перри сидит на ящике в самом темном углу, обхватив голову обеими руками.

– Что я наделал? – постоянно бормочет он. – Что я наделал…

– Перри, – обращается к нему Петер. – Перри, мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – переспрашивает Перри. – Но я морально опустился. Я паразит из паразитов. Я подонок среди…

– Возьми себя в руки, – говорит Петер. – Речь идет о важном деле! Я должен вернуть этот вибратор в виде дельфина.

– Это, кажется, действительно очень важно.

– И поэтому я хотел бы, чтобы ты мне помог подать жалобу на The Shop.

– На The Shop? – переспрашивает Перри.

– Да.

– На самую популярную в мире торгово-посылочную фирму?

– Да!

– Но на каком основании? – спрашивает Перри. – Потому что их бизнес-модель оказалась абсурдной? Но мы здесь не в Стране Количества 5.

Кики смеется. Но Петеру не до смеха.

– Ты не понял намека, – говорит Кики.

– Нет, – признается Петер. – Я принципиально не понимаю намеков выше уровня 10.

– В Стране Количества 5, – объясняет Кики, – некоторое время тому назад был издан закон, который позволяет судам запрещать вещи, если они оказались абсурдными.

– Я эмигрирую… – говорит Петер.

– Прежде всего были запрещены карнавальные шествия, – рассказывает Перри. – Второй мерой был запрет на нагревательные пушки, потому что это глупое желание – сидеть зимой на улице. Вскоре после этого были запрещены все религии. Аргументация очень простая: кто-то одновременно является отцом, сыном и голубем… И что?

– Это довольно глупо, – соглашается Петер.

– Также было запрещено начинать фразы со слов: «Я ведь не расист, но…», потому что это тоже нелепо, – говорит Перри. – И, конечно, продажа маломощных петард к Новому году. Во всем интернете были запрещены комментарии. Было запрещено частное телевидение. Приводилось так много доказательств абсурдности, что никто и не пытался серьезно изучить документы. Судье был продемонстрирован лишь единственный выпуск старого шоу под названием «Адам ищет Еву». Через две минуты он вынес приговор. К сожалению, нет почти ничего, что дало бы основание убедительно доказать, что это по тем или иным причинам является абсурдом. Так, например, критика правительства была запрещена как бессмысленная, так как она ничего не дает. Сортировка мусора также из-за своей абсурдности была запрещена, так как планету этим все равно было невозможно спасти. Рождение детей было запрещено, поскольку страна и без того перенаселена.

– Короче говоря, все запрещено. Можно только есть, спать и ходить на работу, – резюмирует Кики. – Благодаря этому, правда, возникнет проблема в том, что большая часть напитков, блюд и рабочих мест будет запрещена из-за фактического состава глупости.

– Может быть, я все же останусь здесь, – говорит Петер.

– Да, у нас все совсем по-другому, – подтверждает Кики. – Можно даже утверждать, что в Стране Качества действует принцип: «Чем абсурднее, тем более допустимо».

– Но это неправильно грамматически, – вмешивается Каллиопа. – Так как о Стране Качества можно говорить только в превосходной степени, фраза должна звучать так: «В Стране Качества действует принцип: «То, что является самым абсурдным, то является самым допустимым».

Кики смеется.

– Это слишком правдиво, чтобы быть смешным, – возражает Перри. – У нас есть бесчисленные инстанции – от небольшого, но отличного суда, до Верховного высококачественного судебного топ-трибунала. И один абсурднее другого.

– Мы немедленно едем в Верховный высококачественный судебный топ-трибунал, – говорит Петер.

– Не получится, – возражает Перри. – Мы должны начать с нижней инстанции. Но лучше всего мы вовсе не будем начинать, так как у нас нет шансов.

– Почему же нет?

– Из-за коллатеральных последствий.

– Что это значит?

– Один из последних президентов сделал одного юриста из большого бизнеса Верховным прокурором, и тот дал распоряжение, чтобы судьи перед вынесением наказания принимали во внимание коллатеральные последствия своих решений, – объясняет Перри. – С тех пор иски к предприятиям едва ли имеют шанс на успех, так как они могут создавать угрозу для рабочих мест.

– Что?

– Выражаясь фигурально, – говорит Перри, – в каждом здании суда в Стране Качества есть два входа. Над одним написано: «Too big to fail»[708], а над другим: «Small enough to jail»[709]. Теперь ты можешь угадать, какой вход предназначен для адвокатов The Shop, а какой для тебя.

– Нам не нужно выигрывать дело, – объясняет Петер. – Мне будет достаточно, если ты каким-то образом добьешься того, чтобы Генрик Инженер лично явится в суд.