– Эта штука и правда сработает, как она говорила? – спросил я Геракона, когда мы встали за несколькими перевернутыми телегами.

– Да, государь император. Она чем-то напоминает липкий огонь гильдии пиромантов.

– Будь они неладны. – Они отказались признать меня императором, и я их сжег, только сначала медленно отрезал у всех пальцы на руках и ногах. – Они унесли свои секреты в могилу.

Вместе с моим уважением за стойкость.

Мы еще немного попятились на случай, если обломки полетят в нашу сторону. Я встал у входа в другой храм. Геракон шагнул вперед, поджег стрелу из горящей бочки, прищурился и прицелился.

– Стой, – сказал я.

Маркос и Томус только что подошли с другой улицы и встали рядом со мной. Легионеры смотрели на меня с каменным выражением, как обычно. Мы уже много дней вдыхали эту вонь и туман. По усталым, измазанным в крови лицам моих воинов я понимал, что больше терпеть невозможно.

Но если мы встанем на этот путь, разобьем эти двери, если ворвемся внутрь и всех перебьем, какому богу мы будем служить?

Архангелу или Несотворенному?

Несмотря на сомнения, я должен был внести ясность для своих воинов. И хотя я не жаждал получить ключ к Вратам, мне нужен был ключ для выхода из Зелтурии. И этот ключ – головы Кярса и Като, как четко дала понять Сира.

Я кивнул Геракону.

– Давай.

Он выпустил пылающую стрелу. Когда она попала в горшок со взрывчаткой, замерцал огонек. Гора загрохотала. Песчаник взвыл с оглушительной яростью, и порыв ветра вытолкнул красный туман наружу, очистив воздух. Запахло пылью и серой.

Огромная каменная дверь осыпалась горой щебня, перед нами открылось сумрачное пространство внутри, и оттуда раздались хлопки. Бум-бум-бум! Под ритм барабана нас встретил огонь аркебуз, как и говорил Амрос. Я подал сигнал первой волне атакующих.

Центурия самых молодых легионеров, все моложе восемнадцати, подняла копья и знамя, а затем с боевым кличем хлынула в устье пещеры. Учитывая неопытность бойцов, я решил пожертвовать ими ради второй волны, элиты. Количество жертв будет зависеть от того, сколько у врагов пуль, стрел и солдат.

Мне нравилось обучать молодежь, и я знал каждого по имени. Знал, кто из них женат и уже завел детей. Знал, за какую команду они болеют на гонках колесниц – синюю или зеленую, – и не пытался никого склонить на ту или иную сторону. Я понимал, что приношу их в жертву и за этот грех гореть мне в адском пламени, если цель того не стоила.

За моей спиной раздался грохот. Я обернулся и увидел воина в черных доспехах и со странной яркой птицей на плечах. У птицы было лицо прекрасного юноши. Впервые увидев, как это существо наблюдает за мной, я решил, что кровавый туман наслал на меня безумие.

Я вытащил кинжал с белым лезвием. Черный воин замер, позволив моим людям его окружить, нацелившись копьями, стрелами и аркебузами. Я жестом велел им не нападать.

– Скажи ему, что я хочу поговорить, – попросил я Маркоса.

Тот перевел мои слова на парамейский.

Черный рыцарь взмахнул эбеновой саблей, проведя полный круг, и воздух завибрировал. Мои люди отпрянули. А потом он заговорил мрачным голосом демона.

– Почему ты не скажешь своим людям, кому служишь на самом деле? – перевел Маркос. – Не Архангел перенес тебя в наше время. А Спящая.

Спящая… Саурва упоминала ее. Сказала, что понять и осознать, чем она отличается от Несотворенного, невозможно, в особенности для нас.

– А ты кому служишь? – спросил я.

– Я служу Лат.

Ну конечно, как же иначе.

Его внезапное появление отвлекло меня от первой волны атаки. Когда дым от аркебуз развеялся, на груде щебня у входа в храм лежали изрешеченные тела наших молодых воинов. Многие выли от боли. Легионеры пытались оттащить их к лекарям и сами попали под огонь аркебуз.

Я не стал на это отвлекаться, поскольку черный демон мог ударить в любую секунду. Я поднял кинжал к груди.

– Но этого ты боишься. Ты знаешь, что это.

– Слеза Архангела. Когда-то я владел ее частичкой.

– Правда? И что ты с ней сделал?

– Уничтожил черную руку Михея Железного.

Опять это имя. Черный демон знал этого Михея. И даже сражался с ним.

– Останови нападение на святой храм, – сказал он. – Позволь тем, кто внутри, спокойно уйти. И тогда я сохраню тебе жизнь.

– Как щедро, – фыркнул я. – Но с какой стати мне заключать с тобой сделку? Конечно, ты равен целой армии, но всех не убьешь. Даже ты устанешь размахивать саблей. А кроме того, у меня есть оружие, которое сокрушит твои доспехи. – Я махнул рукой в направлении южного прохода. – Давай рассуждать здраво. Снаружи ждет целая орда. Нас не пропустят, если мы не отдадим головы двух человек, находящихся в храме. И как же я сделаю это, если ты просишь меня о противоположном?

Черный воин долго молчал. А потом ответил уже мягче:

– Ты должен заплатить и мне. Я ищу женщину с рыжими волосами.

Ага, значит, у этого демона тоже есть слабые места. Ничто так не ослабляет воина, как женщина. Конечно, не считая детей.

– У нас сотни таких в плену. Опиши ее подробнее. Хотя… это худшее место на свете для латианки. Так что даже если она жива и где-то в городе, лучше ей умереть.

– Тебя защищает этот кинжал, – с горечью усмехнулся демон. – И я не стану рисковать, пытаясь тебя убить. Я просто убью всех остальных, пока ты не останешься в одиночестве. Было время, когда счет убитых мной был длиннее бороды шейха. А когда я покончу с вами, дотянется до края земли.

Я настроил его против себя. Но нужны ли мне новые враги? С Сирой я говорил аккуратно и в результате заключил такой нужный союз.

– Так иди, ищи свою женщину. – Я опустил белый кинжал. – Клянусь Архангелом, мы позволим тебе улететь отсюда вместе с ней. А взамен оставь в покое моих людей.

– Теперь ты решил быть щедрым? – Он снова горько усмехнулся. – Ты давно мечтал покорить этот святой город. Оглядись вокруг. Посмотри на кровавое облако, которое привело тебя сюда. Ты оружие, Базиль Разрушитель. Дубина злобного бога. И я тебя уничтожу.

Он развернулся и пошел к храму Хисти, по-прежнему со странной птицей на плече. Легионеры расступились – как будто раздвинулись морские воды. Этот человек – мой заклятый враг, совершенно очевидно. И угрозы убить нас следует воспринимать всерьез, учитывая тот ущерб, который он уже нанес. Однако я сокрушал и более крепкие стены.

Я поманил Томуса. Он поспешил ко мне в сгущающемся кровавом тумане.

– Отыщи всех рыжеволосых сучек, оставшихся в живых в этом городе, – приказал я. – Помести их под стражу. Но чтоб никто их не трогал.

– Боюсь, для последнего приказания уже слишком поздно.

– И все же мы найдем ее и приручим черного воина. Но я опасаюсь птицы. Покрой женщин вуалью, прежде чем поместишь в безопасное место.

– Птицы? – вытаращил глаза Томус.

Так легко забыть, что только я вижу этих существ. Я снисходительно усмехнулся.

– Не теряй времени зря, Томус. Боюсь, оно на исходе.

Я переступил через изрешеченные пулями тела крестейцев и обугленные камни, оставшиеся от взорванных дверей храма. Кинн обещал предупредить, если Базиль что-нибудь предпримет, поэтому взлетел на самую высокую колонну и наблюдал оттуда.

– Это Кева. Я один. Не стреляйте.

Гулямы, присевшие перед усыпальницей Хисти, не открыли огонь. Не стреляли и те, кто стоял за ними.

Здесь не было кровавого тумана. Это зло не могло проникнуть в чистоту святого места. Но в воздухе стояла вонь серы и селитры.

На балконе, выходившем в главный зал, обычно полный паломников, моливших святого Хисти донести их просьбы до Лат, находилось еще два ряда гулямов, одни стояли, другие опустились на колено. И еще несколько рядов ждали в конце огромного зала, откуда шли проходы во все остальные помещения. Пока у нас есть аркебузы, пули и люди, даже миллионной армии не пробить эту оборону.

Но запас оружия, пуль, пищи, воды и людей ограничен. И его не пополнить, учитывая, что путь внутрь или наружу только один. Лишь вопрос времени, когда крестейцы прорвутся и всех перебьют.