Нефрита чуть склонила голову набок и задумчиво посмотрела на Песню. Глаза Песни расширились, и она поспешно сказала:

– Я же просто поддразнила!

– Хм-м, – сказала Нефрита. Она подошла к корзинам, открыла одну и стала в ней рыться.

Звон недовольно посмотрел на Песню, а затем повернулся к остальным, явно собираясь сменить тему.

– Сколько у нас осталось еды?

– Хватит на несколько дней, плюс осталось свежее мясо с утренней охоты, – ответила Река. – У нас еще есть примерно половина вяленого мяса, потому что окрыленные отказывались его есть. А вот сушеные фрукты, корешки, савовая мука и сушеная сава почти закончились.

Утес сказал:

– В этих местах растет много всего съедобного. Поскольку плоды уже много циклов никто не подъедал, их должно быть предостаточно.

Нефрита села рядом с Луном и наклонилась, чтобы положить что-то на пол перед ним. Вещица из красного золота блестела на дереве, отражая свет, – это был браслет, который Утес брал с собой в Звездное Сияние, дар, предназначавшийся новому консорту. Лун взял его в руки. Будучи уже чуть более знаком с творениями рук арборов, он теперь понял, что два волнистых, похожих на змей силуэта на самом деле были двумя переплетенными раксура. Он поднял глаза и увидел, что Нефрита смотрит на него, от волнения чуть морща чешуйки на лбу.

Лун надел браслет, защелкнув его чуть повыше узловатой косточки на запястье. Нефрита наклонила его голову и ласково куснула за ухом.

Цветика прокашлялась и слегка улыбнулась.

– По крайней мере, дичи здесь тоже должно быть немало.

Утес поставил чашку на пол.

– Нужно будет заново обозначить нашу территорию. Думаю, я смогу найти старые границы.

Нефрита подняла голову.

– Нашу территорию? Не думаю, что нам стоит беспокоиться… – Она внимательнее посмотрела на Утеса. – Разве что здесь поблизости есть еще один двор?

– Даже несколько. Этот лес – наша родина, место, откуда произошли наши рода. Когда-то здесь повсюду были колонии. Даже чересчур много колоний. – Утес пожал плечами. – А теперь места здесь предостаточно.

Лун проснулся, закутанный в одеяла и согреваемый теплом лежавшей рядом Нефриты. Его внутреннее чутье, говорившее о положении солнца, подсказало, что рассвет еще не наступил. Шторм стих, и шум ветра теперь был едва различим. Он стянул одеяло чуть пониже, чтобы принюхаться к воздуху.

С прошлого вечера ничего не изменилось. Все, кто устроился на ночь в зале, глубоко спали, если не считать нескольких воинов на противоположной стороне зала. Судя по негромким вздохам, они, зарывшись в одеяла, наслаждались обществом друг друга. «Какая хорошая мысль», – подумал Лун и, снова накрывшись одеялом, улегся и потерся носом о шею Нефриты.

Она обняла его за талию и прижалась к нему. Укусив его за ухо, она прошептала:

– Когда окончательно здесь устроимся, попытаемся завести выводок.

Он кивнул, потершись о ее щеку. Лун с нетерпением ждал, когда в яслях появятся детишки, рожденные от него и Нефриты. Но сначала им нужно было убедиться в том, что это место действительно столь безопасно, насколько казалось, и что двор сможет найти в окружающем лесу достаточно пищи. Выбирая постоянное место для жизни, нужно было о многом позаботиться. Он сказал:

– Стуже нужен консорт. Придется постараться. – С тех пор как Лун стал консортом Нефриты, Стужа не переставая требовала, чтобы они нашли консорта для нее, и изредка вспоминала о том, что еще нужно найти королев Шипу и Горькому.

Нефрита зашипела и горько усмехнулась.

– Я и не догадывалась, насколько несносными бывают маленькие королевы. Теперь я начинаю понимать, каково приходилось Жемчужине и Смоли, когда я была в ее возрасте.

Лун без труда представил себе Нефриту в детстве – маленькую деспотичную пташку, осложнявшую Жемчужине жизнь, но озвучивать это он не собирался. Было кое-что еще, о чем он не хотел спрашивать, но ему нужно было понять причину того неловкого момента прошлой ночью.

– Когда я приготовил тебе постель – что это значило?

На этот раз голос Нефриты прозвучал скорее недовольно, чем весело:

– Это старый обычай. Он означает, что ты хочешь провести со мной ночь. Песня просто несет глупости.

– Но я ведь правда хочу проводить с тобой ночи, – заметил он и подчеркнул сказанное, уткнувшись лицом ей в шею.

– У консортов отдельные опочивальни, – дразнящим тоном сказала Нефрита. Она притянула его поближе к себе. – Ведь их нужно оберегать и никуда не пускать без сопровождающих.

Лун впервые об этом слышал. Впрочем, неудивительно, ведь все с осторожностью намекали ему на то, что консорты его возраста – обычные консорты его возраста – должны быть робкими изнеженными созданиями, которые редко покидают пределы своих колоний.

– Так ты хочешь сказать, что Утесу и мне придется спать наверху, над уровнем королев? Потому что меня уже циклов на тридцать поздно оберегать.

Осторожно втянув когти, она потянула за шнурок на его штанах.

– Когда Шип и Горький подрастут, они выйдут из яслей и им понадобятся опочивальни. Как и любым другим консортам, которых мы к тому времени наплодим.

– Даже не знаю, как мы это сделаем, если я буду спать наверху, с Утесом…

Нефрита зарычала, перекатилась, оседлав его, и на этом разговор закончился.

Лун немного подремал и проснулся, когда Нефрита перелезла через него, выбираясь из их гнезда. Он скинул с себя одеяла и блаженно потянулся.

Звон и Река, сонные, сидели у чаши-очага и ждали, когда вскипит вода в чайнике. Цветики нигде не было видно. Нефрита стала будить воинов, просто пиная различные кучи одеял, и сказала Луну:

– Я пойду осмотрюсь, проверю, все ли в порядке.

– Я с тобой. – Лун выбрался из постели и натянул на себя одежду. Пока остальные еще вяло шатались по залу, они ушли.

Лун и Нефрита начали обход периметра их нового дома, зайдя в гостевой зал, где Набат и солдаты доложили, что все в порядке. Оглядевшись, Лун поискал взглядом Утеса. Тот все еще спал, причем в крылатом облике, свернувшись у колонн, на которые опиралась лестница, и слившись черной чешуей с резьбой.

– Как у него это получается? – спросил Лун Нефриту, когда они направились обратно в зал учителей. – Спать в крылатом облике?

Лун мог так спать, но недолго, и отдохнувшим он себя после этого не чувствовал. И он не видел, чтобы кто-то еще так делал.

Нефрита покачала головой.

– Не знаю. Это одна из тех способностей, которые приходят с возрастом.

Они прошли по наружным коридорам и обнаружили, что многие арборы уже проснулись и принялись за дело – они отскребали грязь и мох с пола и стен опочивален и пересохших бассейнов или разбирали вещи из корзин и сумок. Подходя к одной из неиспользуемых комнат, Лун почувствовал, как что-то заскрежетало под его ногами, и посмотрел вниз. Пол был покрыт черепками разбитой керамики. Он остановился, чтобы стряхнуть с ног мелкую крошку; к счастью, осколки оказались недостаточно острыми, чтобы пронзить толстый слой кожи на стопах его земного облика. Нефрита оглянулась и сказала:

– Надеюсь, они не разбили ничего ценного.

Лун заглянул в комнату. По полу было разбросано еще больше черепков, покрытых такой же голубой глазурью, что и высокие сосуды, составленные у дверного проема. У дальней стены стояли деревянные корзины, украшенные изящно вырезанными рисунками цветов и трав, и все их крышки были разломаны в щепки. Но на обломках уже собралась пыль. Лун шагнул в комнату, чтобы заглянуть в корзины, но все они оказались пусты, если не считать скопившейся в них грязи.

– Это не наши побили. Они здесь давно.

– Видимо, их разбили, когда двор уходил отсюда, – заключила Нефрита и отвернулась.

Они двинулись дальше и спустились по следующей лестнице на этаж ниже. Там они встретили Жемчужину, за которой шли Поток, Дрейф, Виток и еще несколько окрыленных, все в земном облике. Жемчужина, увидев Нефриту, повела шипами и сказала: