– Что же ты тогда знаешь?

– То, что он пытался выследить меня, – объясняет Кики. – И, исходя из всего, что мне удалось выяснить, я решила, что это Кукловод.

Машины бросают друг на друга изумленные взгляды.

– Кукловод? – переспрашивает наконец Кэрри. – Кукловод? Это плохо. Это совсем плохо.

– Мне наплевать на Кукловода, – восклицает Ромео, – но я не хочу угодить в руки к циклопу.

– Циклоп… – произносит Каллиопа задумчиво.

– Мы должны поставить ему ловушку, – предлагает Пинк. – Но как нам заманить его сюда?

– Это как раз не проблема, – говорит Кики. – Когда мы будем готовы, я просто позволю ему себя выследить.

– Но как мы поставим ему ловушку? – спрашивает Кэрри.

– У меня есть идея, – говорит Каллиопа. – Кто-нибудь из вас знаком с произведениями Гомера?

– К сожалению, мы попали в зону легкой турбулентности, – объявляет пилот президентской машины в микрофон.

– Подумаешь… – говорит Тони.

Его кофе оказался на его рубашке.

Два члена президентской охраны вскочили, чтобы помочь Тони. При этом из-за болтанки они столкнулись головами. Это ужасно смешно. Возможно, лучший вид комического жанра. Айша улыбается.

– Оставайтесь на местах, черт подери! – кричит президент.

Оба охранника уселись сзади рядом со своими коллегами. Один из новых телохранителей в упор уставился на Айшу. Она перестала улыбаться и ответила ему столь же пристальным взглядом. И тот тут же опустил глаза. Этой игрой она овладела уже давно, будучи еще маленькой девочкой.

– Мне повезло, – говорит Тони, – что кофе, который дают в самолете, всегда чуть теплый.

Айша делает глоток кофе. Он плещется в чашке с надписью «Машины не делают ошибок».

– Что за ужасный день, – говорит Тони. – Я понять не могу, зачем мы летим на эту конференцию по климату.

– Вы предпочли бы поплыть на лодке? – спрашивает Айша.

– Нет. Я имею в виду, зачем я вообще должен туда ехать.

– Это важно.

– Это скучно.

– Это правильное решение!

– Всегда одно и то же: все договорятся о какой-то минимальной, ни к чему не обязывающей цели, которую потом все равно никто не достигнет. А я скажу потом на пресс-конференции, что это является историческим шагом в правильном направлении.

– В вашей власти сделать это лучше.

– И вообще, – говорит Тони, – к чему действительно привело изменение климата, гм?

– Ну, – говорит Айша, – многие прибрежные районы длительное время затоплены, потому что полярные ледяные шапки растаяли.

– Да, хорошо. Но это старо, как прошлогодний снег.

– По всему миру распространяются пустыни.

– Нет причин, чтобы засовывать голову в песок!

– Там, где раньше было жарко, сегодня смертельно опасно.

– Но не у нас!

– Бесчисленные виды животных и растений вымерли.

– О большинстве из них никто ничего не слышал. Но зато сейчас опять появились мамонты!

– Аномальные погодные явления стали такими частыми, что их уже нельзя назвать аномальными.

– Да, да, но, не принимая во внимание наводнения, образование пустынь, вымирание видов и экстремальные погодные явления, – говорит Тони, – к чему действительно привело изменение климата?

– Миллионы людей потеряли свое жилище и были вынуждены бежать.

– Ах, вы просто брюзга.

– А вы… – хотела сказать Айша, но Тони поднял вверх указательный палец.

– Осторожно сейчас, – предупреждает он, – осторожно.

– …гребаный оппортунист и узколобый обыватель, – взрывается Айша, – которому переутомленный мясник голыми, перепачканными экскрементами животных руками выбил из мозгов способность развивать мировоззренческую концепцию.

Тони смеется.

– Мне нравится это в вас, – говорит он. – Вы никому не позволяете заткнуть вас.

– Ах, Тони… – вздыхает Айша, – возможно, вы не являетесь проблемой, но не являетесь и решением.

– Вы должны согласиться, что эти конференции бессмысленны, – говорит президент. – Для климата было бы самым лучшим отказаться от них и воздержаться от полетов туда.

– Но ведь это касается не только конференции, Тони. Это ваш первый государственный визит в Кван I. И его мы не можем отменить.

– Да, да. Я знаю, я знаю.

– Мне очень любопытно взглянуть на Кси-Джинпинг-Сити. Судя по всему, мы уже давно не являемся самой инновационной страной в мире.

– Оставьте это при себе.

– В Квин I есть автобан, поверхность которого сделана из исключительно прочных гелиопанелей. И это еще не все. Автомобили при движении по этому автобану заряжаются.

– Ну, что сказать, – отвечает Тони. – Мне было бы тоже значительно легче управлять, если бы я мог Конрада Коха просто изолировать. У меня тоже есть грандиозные идеи, которые я бы с удовольствием реализовал. Если бы только не было парламента и оппозиции.

– Вот как? – удивляется Айша. – Какие же?

– Ну… э… – бормочет Тони, – э… н-да… короче… я имею в виду, это ведь ваша работа – их выдумывать.

– У меня действительно есть предложение, – говорит Айша. – Я просмотрела некоторые данные, которые нам оставил Джон.

– Некоторые данные? – спрашивает Тони. – Почему только некоторые?

– Я просмотрела данные, которые Джон любезно подготовил таким образом, чтобы человек мог их понимать, – объяснила Айша. – Это относительно мало. Тем не менее потребуются годы, чтобы изучить их полностью.

– Значит, вы просмотрели лишь только некоторые данные, – говорит Тони.

– Я просмотрела все, что Джон отметил для меня. И с тех пор одна цифра не дает мне покоя. Джон вычислил, что 36,7 процента всех профессий совершенно бессмысленны. Даже по самым слабым критериям они не вносят никакого вклада или в лучшем случае лишь самый минимальный вклад в общее благо. Многие из них даже наносят вред.

– Но вы опять говорите не о финансовой индустрии? Искусство прибыли заключается в том, чтобы найти себе настоящего противника, Айша.

– Я говорю не о финансовой индустрии, – говорит Айша. – Точнее, не только о ней, – добавляет она после небольшой паузы.

Тони берет со стола жисоса с низким содержанием жира и сахара и откусывает от него.

– Бэ, – мычит он. – Какой же он соленый.

– Кстати, 18,7 процента всех профессий бессмысленны во второй степени, – заявляет Айша. – Это означает, что они бессмысленны не как таковые, но поскольку они служат лишь для того, чтобы поддержать бессмысленную работу, они тоже становятся бессмысленными. Вспомните, например, всех уборщиков, дворников или работников службы безопасности, скажем, какого-нибудь финансового ведомства.

– Совершенно произвольно выбранный пример, – говорит Тони.

– Даже среди полезных профессий по расчетам Джона 27,1 процента из них также бессмысленны. Просто административное дерьмо.

– Вы хотите меня убедить в том, что более половины всей производимой работы является бессмысленной?

– Да.

– Я думал, больше.

– Джон при определении «полезный» был великодушен.

– Эти цифры мы сохраним в тайне, – говорит президент.

– В курсе ли люди с бессмысленными профессиями, что их работа не имеет смысла?

– Вы знаете, что я думаю? – спрашивает Тони. – Вся эта статистика – полная чепуха. Работа не может быть бессмысленной. Любое рабочее место – само по себе ценность.

– Именно это отношение и есть та самая запутанная проблема! Бессмысленная работа делает вас несчастным, больным и склонным к зависимостям! Это не является ценностью само по себе! И бессмысленность распространяется.

– У меня было такое же чувство. Но что вы собираетесь с этим сделать?

– То, что Джон уже предложил в предвыборной гонке. Мы должны освободить людей от экономического давления, которое их вынуждает выполнять бессмысленную работу.

– Не начинайте мне рассказывать о базовом доходе, – останавливает ее Тони. – Тогда уж точно никто больше не будет работать. Человек – это Homo economicus, Айша! Он хочет получить для себя максимальную пользу при минимальных затратах. Если людям просто дать деньги, если им дать разрешение стать, так сказать, паразитами, то они и станут паразитами.