– Проклятье! – выругалась лучница.

Я усмехнулась и указала на нее:

– Это странно, Абу. Тут повсюду мужчины. Лабашцы в белых одеждах. А посреди всего этого – одна девушка, кармазийка, в одежде племени степняков. – Неподалеку сидела группа молодых Лучников, они передавали по кругу трубку и наблюдали за девушкой. Я кивнула в их сторону: – И вашим мужчинам это, кажется, нравится. Может быть, даже слишком.

Абу прикусил губу, а потом погладил свою невероятную бороду.

– Мы позволили ей упражняться здесь.

– Почему?

– Она выиграла состязание.

– Да? И с кем же?

Абу широко улыбнулся, признавая, что с ним.

– Повезло ей. Даже у Лучника Ока случается плохой день. Но девчонка хороша. Даже очень. Понятно, что в Лучники не годится, но я разрешил ей упражняться с нами. Поучиться у нас. Она хочет участвовать в состязании Лучников. Своим людям я такого не позволяю, по понятным причинам.

– Разумеется. Ведь нельзя же, чтобы вы постоянно выигрывали.

– Точно так. Это было бы несправедливо. На нас бы обиделись. Нам, этосианам, лишние обиды ни к чему.

Девушка утерла пот полотенцем и пошла мимо нашего низкого столика. Абу свистнул ей, и она приблизилась.

– Это – султанша Зедра, – сказал он, – возлюбленная шаха Кярса. Она просто восхищена твоей подготовкой.

Капли пота с волнистых локонов еще падали ей на лоб. Похоже, она тренировалась не один час. Девушка набросила полотенце на плечи.

– Очень рада знакомству с вами, султанша.

– Сядь, пожалуйста, – сказала я.

– Я… мне сначала надо помыться. Или хоть одежду сменить.

– Незачем. Сядь, я настаиваю.

Я указала на напольную подушку рядом с Верой.

Кармазийка села и скрестила руки.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Са… Сафия, – произнесла девушка, опустив взгляд на деревянный столик.

– Ты едва помнишь собственное имя, дорогая моя, – улыбнулась я, показывая, что шучу. – Сафия, прекрасное имя. Твоя тезка – дочь святого Хисти. – Как приятно опять, после стольких лет, услышать это имя. Но в сегодняшней Аланье его почти и не встретить.

Девушка кивнула, даже не подняв на меня глаз:

– Да, я знаю. А еще так звали мою бабушку.

Почему она так стесняется? Что-то в этой застенчивости вынуждало меня слишком рьяно вытягивать из человека правду. Так я поступала со своими двоюродными братьями, племянницами и племянниками.

– Мне нравится твой наряд, – продолжала я, – он напоминает о моей родине. Но горы Вограс и горы Кармаз так далеки друг от друга.

– Я ношу то, что мне подходит, – почти шепотом ответила девушка. – Что хорошо в Аланье, так это то, что никому нет до этого дела.

Странно, что она так сказала.

– Когда я в последний раз проверяла, горы Кармаз находились в Аланье. Разве ты нездешняя, дорогая?

Очевидно, что, если в ней течет редкий тип крови, она не может быть простой кармазийкой. Большинство кармазиек в этом городе – во всяком случае, молодые – работали танцовщицами, служанками или даже в домах наслаждений. Украшали их своими экзотическими чертами. Но эта девушка говорила на высоком парамейском, и она превзошла в меткости Великого магистра Лучников Ока. Какова же ее история, почему у нее редкий тип крови и почему она так осторожна в словах?

– Я немного устала, султанша. – Она нервно дернула полотенце. – Извините, если я была с вами краткой. Я хотела бы вернуться к себе, отдохнуть – если это возможно.

Я заставила себя улыбнуться, хотя и испытывала раздражение.

– Разумеется, дорогая. Я хотела бы поговорить с тобой снова, как-нибудь в другой раз, когда ты освежишься.

Девушка кивнула, встала и удалилась.

Прежде чем уйти, я кольнула палец принесенной с собой иглой, и изобразила снизу на крышке стола перемещающую душу руну. Моя кровь сгодится, чтобы овладеть кем-то с кровью искателя. Может, даже самим Абу, хотя я не могла полагаться на такое везение.

В любом случае, события этого утра все перевернули с ног на голову, значит, мне пора было вернуться во дворец, запереться в своей комнате и подумать, что делать дальше.

Я заснула в экипаже по пути во дворец. Возраст брал свое. Вера разбудила меня, когда экипаж остановился у ворот. Она вышла наружу, чтобы приказать сопровождающим меня гулямам подать мое кресло.

Вместо этого она закричала.

– Вера?

Ответа не было. Одно окошко экипажа выходило на оживленную улицу, а другое – на стену дворца, так что я не могла увидеть, что там случилось. Едва держась на ослабевших коленях, я выползла наружу.

У ворот стояли Мирима и Мансур, позади них – отряд стражников Мансура в зерцальных доспехах. Один связывал Вере руки за спиной.

– Что такое вы делаете? – возмутилась я, цепляясь за дверцу, чтобы устоять на ногах.

Мансур фыркнул:

– Эта девушка была служанкой самой убийцы. И вместо того чтобы ее допросить, Като доверил ей заботу о тебе. – Мансур с отвращением покачал головой: – Хорошо, что я здесь. Нельзя отдавать правосудие в руки раба-химьяра.

– Она ничего плохого не сделала! – произнесла я. – Отпустите ее сейчас же!

Мансур усмехнулся:

– У тебя слишком мягкое сердце, дорогая. У служанки убийцы непременно должна быть какая-то информация. Виновата она или нет, но кто знает, чему ей пришлось быть свидетелем? Даже самая мелкая упущенная из виду подробность может раскрыть правду, спрятанную за ложью.

Я обернулась к Мириме:

– Султанша, Вера служила мне гораздо дольше, чем Сире. Ее купил Кярс. Если они ее обидят…

– Кярс не покупал ее, это сделала я, – сказала Мирима, сцепив руки на пупе. – Мне известно, что она приличная девушка. Это будет только допрос, не более.

По щекам Веры бежали слезы. Ее лицо раскраснелось, а глаза округлились. Мне тоже хотелось заплакать, но я предпочла показать силу.

– Не волнуйся, дорогая, – сказала я, когда гулям наконец подал мне кресло. Я упала в него, мои колени напряглись от того, что пришлось так долго стоять. – Я не позволю им причинить тебе боль.

Но я беспокоилась не о ней, а о том, что она знает. Если она скажет Мансуру, что я просила ее принести мне кровь Сиры, и если Хадрит расскажет ему о кровавых рунах, этого будет достаточно, чтобы разоблачить меня.

Будь прокляты святые! Мансур едва прибыл, но уже, не теряя времени, утверждает свою власть. Мне требовалось время, чтобы все спланировать, но казалось, он прямо рвался к трону – вероятно, из-за страха, что в любой момент может вернуться Кярс. У меня нет времени. Я задохнулась и судорожно втянула воздух.

– Я ничего не знаю, – выговорила Вера между рыданиями. – Сира никогда мне не доверяла!

Мансур и его стража увели ее за ворота. Я с тревогой проводила их взглядом, а потом расстегнула ворот кафтана, чтобы легче дышать. Сейчас мне оставалось лишь наблюдать, тревожиться и молиться, чтобы это не стало началом конца.

Оказалось, что верблюд стоит столько же, сколько пара приличных позолоченных серег с жемчугом, и мы долго торговались, чтобы получить ту малость, что удалось. Так что мне опять пришлось ехать за спиной Эше – хорошо, что хоть не привязанной. А нелепо мелкий верблюд Кевы плелся следом за нашим – продавец утверждал, что он взрослый, но он был не крупнее осла! Так мы начали трехдневное путешествие в Кандбаджар.

Эше, на котором были тонкий, как бумага, кафтан и тугая повязка на голове вместо настоящего тюрбана, обернулся ко мне и сказал:

– Я слышал, что маги могут летать. Это, знаешь ли, сократило бы время в пути.

Я вытерла пот со щек клетчатым шарфом, купленным за медяк.

– Я тоже не жажду вот так жариться на медленном огне, но между нами и Кандбаджаром сотни постов Лучников Ока, и думаю, они заметят, что мы летим над их головами.

А учитывая, что небо безоблачное, так и было бы. Нет, мы не могли рисковать быть замеченными. Если оборотень узнает о нас, это может подвергнуть опасности весь план. Сейчас обо всем знали только мы трое, Апостолы и Хизр Хаз, а поскольку я не доверяла Апостолам и не знала, чего ожидать от ордена святого Джамшида, эти тревоги тяготили сильнее, чем палящее солнце.