Подошел продавец, добродушный старик, и спросил, не желаем ли мы еще вина. Мы с Эше отказались, вежливо улыбнувшись.

– Прости, ты рассказывал, как стал Апостолом.

– На чем я остановился? – Эше почесал бровь: – Ах да. Итак, когда мы с братом стали Апостолами, то начали отслеживать и расследовать все случаи колдовства в трех государствах, иногда сталкиваясь лицом к лицу с кошмарными… – Он нервно сглотнул. – Ладно, перейду сразу к делу. Много лет назад в Зелтурии жил один маг. Ее звали Ашери. Однажды мы подслушали ее заклинания. «Спящая», твердила она. Мы с братом решили, что она… что она призывает что-то из тьмы. А эта сущность взывает к Кровавой звезде. И Ашери начала ей поклоняться. Обращалась к ней, чтобы совершить нечто ужасное.

– Кровавая звезда? Где-то я это уже слышала.

– В Пустоши и во льдах Юны есть племена, которые ей поклоняются, хотя самой звезды больше не видно на небе, она была там до рождения святого Хисти. Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Мы рассказали старшим Апостолам о своих подозрениях, но они потребовали доказательств. Поэтому мы стали следить за Ашери и заметили, что у нее есть одна подруга – абядийка, продавщица чая. Иногда Ашери просиживала рядом с той девушкой целый день, под солнцем и звездами. Ашери уже достигла потрясающей фанаа – она могла не есть, не пить и не спать, не улыбаться и не смеяться. Зачем ей понадобилась подруга? Тогда мы начали следить за продавщицей чая и следовали за ней несколько недель. Но она была обычной девушкой, покупала на рынке чайные листья, измельчала их и продавала паломникам. А на полученные деньги помогала больному отцу.

– И… что произошло?

Эше сделал глоток, поежился и выплеснул вино на траву.

– Я как раз к этому подхожу. Однажды, когда девушка шла к своему лотку, мы схватили ее, затолкали ей в рот маковые зерна и сунули в мешок. Отвезли за несколько миль от города, где никто не мог услышать. Я никогда не забуду ее крики и визг, ее дрожь, когда мы ее пробудили. Мы спрашивали ее об Ашери, о чем они разговаривают, но девушке нечего было сказать. Ну, я и…

История уже была настораживающей.

– И что же ты сделал?

– Порезал ей запястье, нацедил чашу крови и начал писать на ее теле кровавые руны. Которые причиняли… неописуемую боль. Руны, которые невозможно смыть. Я написал их на ее лице. На бедрах. Где только смог. Но она все равно не рассказала, что задумала Ашери.

Я больше не хотела слушать. Мое мнение об этом человеке уже пошатнулось, хотя я заявляла, что оно непоколебимо. Все это выглядело отвратительно. Апостолы должны защищать слабых и невинных, а не пытать их. В моем горле встал комок негодования.

– Зачем? – Я покачала головой: – Зачем ты зашел так далеко?

Эше не мог посмотреть мне в глаза, а смотрел на мою чашу с вином, как будто сожалел, что выплеснул свое.

– Потому что… я не хотел, чтобы здесь повторилось случившееся в Химьяре. Я считал своим долгом защищать веру и полагал, что страдания одной девушки не могут сравниться со страданиями целого государства. – Он вздохнул, почти с облегчением. Возможно, ему стало легче, когда он рассказал о своей боли. – Но… увидев, что мы сделали… мы отвели ее к Апостолам и признались в своих преступлениях. И приняли наказание. Шейхи выпороли нас с братом, а потом сбросили вот отсюда, – он указал на горный пик, с которого, по его словам, открывается романтичный вид. – Вид, от которого закачаешься. Когда мы падали, брат притянул меня к себе. Он сломал спину, смягчив мое падение. Я начертал на его теле все целительные руны, какие только сумел, но ни одна из известных мне кровавых рун не могла срастить сломанные кости, и у меня не было крови нужного типа, чтобы его спасти. – Он посмотрел на меня, из его глаз полились слезы. – Итак… что ты теперь обо мне думаешь?

Я всего лишь служанка. И я не скромничаю, а напоминаю самой себе простую истину – я делаю это не для себя. Сотни лет назад я достигла фанаа, но с тех пор утратила. Я когда-то была огнем, горящим без фитиля, без свечи и даже без воздуха. Я горела ради одной лишь цели, ради Лат и ее Потомков.

Потому что когда-то мы были единым целым, и мы будем вместе в раю. Но если настанет Великий ужас, мы переродимся в его огне, наши души будут раздроблены, смешаны в одно море и воссозданы в других существах, которых не постичь никакому разуму.

Так предупреждал тысячу лет назад отец Хисти, когда он ходил по земле. Но об этом не прочесть в Писании Хисти, потому что святые правители исказили его учение. Для почитателей святых Великий ужас неизбежен – катаклизм, предшествующий концу света и Судному дню. Мы же считаем, что Великий ужас нужно предотвратить, а иначе не будет ни расплаты, ни ада и рая, где могут обитать души. Не будет ничего, что мы способны понять.

Каждый день я напоминала себе эти истины, чтобы поступать правильно. Направлять волю к высшей истине, так я молилась – не склоняя головы, не падая ниц и не воспевая хвалу.

– Говори!

Крик Като прервал мои мысли. Я сосредоточилась на происходящем в тронном зале, где Като проводил публичное дознание.

– Я уже давал показания! – пронзительным голосом сказал дрожащий визирь с накрашенным кайалом лицом. – Мне скрывать нечего!

Смех Като был тверд как железо.

– И я должен верить, что ты дал Озару те корабли исключительно по доброму расположению? Где контракты? Если, как ты утверждаешь, он заплатил двадцать тысяч, должна быть подтверждающая бумага!

Лицо визиря раскраснелось, словно бутон розы.

– Ты хотя бы раз в жизни заработал хоть медную монету, химьяр? Когда уважаемые люди дают слово, этого достаточно!

Като откинулся назад:

– Вот кто я для тебя? Простой химьяр? Темнее грязной собачьей лапы? К сожалению, в данный момент я единственный, кто может тебя спасти. И я слышал достаточно.

Я вспомнила, что Като упоминал, как сильно презирает этого визиря, хозяина торговых судов. Этот человек пытался продавать крестейцев в рабство, в гулямы, как в янычары для армии Сирма, чтобы подорвать доминирующую химьярскую группировку, беззаветно преданную Като.

Като сделал знак гулямам. Воины в золотистых плащах схватили изрыгающего проклятия визиря под руки и поволокли прочь из зала. Он разделит старую казарму с десятками друзей Озара и врагов Като.

Като поместил их именно туда, а не в подземелье Песчаного дворца. Старая казарма была ветхим строением, расположенным прямо за стенами дворца, несколько десятилетий назад в ней размещались гулямы. Там уже становилось тесно. У меня по поводу нее были свои планы, которые предстояло скоро воплотить в жизнь. К сожалению, в старой казарме не было кровавых рун.

Кярс с кашанскими лошадьми и несколькими сотнями всадников мог прибыть в ближайшие дни. Чтобы привести план в действие, оставалось мало времени, и, тем не менее, я должна узнать больше. Узнать подробности о человеке, которым намерена управлять.

Вера отвезла меня в мою комнату и поместила в шкаф. Время было выбрано идеально: когда я приземлилась на статую симурга, Като выходил из дворца. Я вспорхнула и последовала за ним к воротам, а он вышел на шумную улицу Кандбаджара. Взяв экипаж, он свернул не на запад, к казарме гулямов, а на восток, к Глиняным переулкам.

Дронго наделены острым обонянием, и вообще, все их чувства обострены – так что я едва не рухнула с высоты из-за вони открытых сточных канав. Но Като, похоже, вонь не мешала. Он вошел в дом наслаждений, известный тем, что его посещали рабочие, торговцы и моряки. Это странно, учитывая, что все увеселительные заведения сегодня были закрыты по случаю дня рождения какого-то там святого.

Окна были завешены черными шторами, и поэтому я осталась прислушиваться на крыше. И сосредоточила слух на происходящем в доме наслаждений. Звон – Като только что передал кому-то мешок с монетами. Шорох меха или что-то похожее, легкое почесывание кожи – он погладил ребенка по голове. Потом произнес: