– Утес, старейшина Тумана Индиго, покинувший свой дом!

Цепляясь когтями за сеть, Лун обернулся и увидел дакти, придавленного обломками платформы и зажатого между двумя бревнами. Его рот был распахнут, и из раздутой глотки доносился голос. Он говорил:

– Это твой отпрыск? Мы думали, ты уже слишком дряхл, чтобы давать потомство.

Это был голос владыки Сквернов, говорившего на языке раксура через умирающего дакти.

«Он знает, что мы здесь. Он знает имя Утеса, – подумал Лун, чувствуя, как кровь стынет в его жилах. – Он меня видел».

Утес издал рокочущий рык, в котором было больше досады, чем гнева. Он протянул руку и сомкнул пальцы вокруг дакти, сминая его.

Лун встряхнулся, чтобы уложить поднявшиеся гребни, и снова начал карабкаться вверх. Секунда паники прошла, и он велел себе мыслить трезво. Земные обитатели говорили: что известно одному владыке, известно им всем, но это не могло быть правдой. Существовало несколько различных стай Сквернов, и они дрались между собой за территорию. Наверняка они не стали бы делиться друг с другом сведениями. И да, владыка видел его глазами дакти, но его внимание больше занимал Утес. Он наверняка решил, что Лун – просто еще один раксура.

Пробираясь наверх, к выходу из кургана, Лун наткнулся на раненого дакти, шедшего тем же путем, и вырвал ему глотку. По крайней мере, этот не пытался с ним поговорить.

Он выбрался из верхнего прохода на свежий, прохладный воздух. На сумеречном небе, цвет которого менялся с синего на темно-лиловый, уже показались звезды. Лун полетел обратно к каменному насесту на соседнем холме. Он был весь покрыт пылью и кровью Сквернов, царапинами и ушибами.

Внезапный шум рассекаемого воздуха заставил его вздрогнуть. Лун зашипел, бросился в сторону и кубарем полетел вниз с холма. Он неловко приземлился в присед, но когда поднял голову, на камне стоял Утес в земном обличье. Утес сказал:

– Иди сюда.

Лун заколебался, прекрасно понимая, что если он хотел сбежать, то ему стоило сделать это раньше. Он не смог бы обогнать Утеса без хорошей форы, даже не будь он измотан долгим дневным перелетом. Но хуже всего было другое – Луну не хотелось бежать.

Настороженно и неохотно он вскарабкался обратно на камень. Приняв земной облик, он повернулся к Утесу.

– Извини меня, – сказал Утес, чего Лун совсем не ожидал. – Ты в порядке?

Он протянул руку, чтобы стряхнуть пыль со лба Луна.

Лун, сбитый с толку, отпрянул, чувствуя себя неловко.

– Да.

Утес несколько секунд смотрел на него, а затем выдохнул:

– Ты все еще полетишь со мной в Туман Индиго?

Лун помедлил. Он с самого начала знал, что летит сражаться. То, что они об этом не говорили, лишь позволяло ему закрывать глаза на правду до тех пор, пока они не прибыли на место. И рано или поздно ему все равно придется столкнуться со Сквернами.

– Ты думаешь, что Скверны уже там.

– Да, возможно. Им известно, что мы слабы и что на нас можно напасть. Я не знаю, сколько у нас времени. – Утес нахмурился, словно ему было больно это признавать. – С нашей прежней скоростью нам понадобится три дня, чтобы добраться туда. Я же могу долететь за один.

Лун кивнул. Так у него хотя бы будет больше времени, чтобы все обдумать.

– Скажи мне, в каком направлении лететь, и я отправлюсь за тобой…

– Или я могу взять тебя с собой. Прямо сейчас.

Лун пристально посмотрел на него. Когда Утес спас его, он узнал, каково это, когда тебя несут по небу. На этот раз, чтобы не окоченеть и не обветриться, ему придется большую часть пути провести в своем крылатом облике, а он уже поддерживал его больше суток. Одно дело, когда он летел на пределе возможностей, зная, что в любой миг может приземлиться и рухнуть на землю от усталости, а совсем другое, когда у него не будет выбора. Он настороженно сказал:

– Не понимаю, почему я не могу просто полететь за тобой.

– Потому что мне нужно добраться туда поскорее, – сказал Утес, подчеркивая каждое слово, – причем с тобой. Слушай, ты либо мне доверяешь, либо нет…

– Нет, не доверяю, – раздраженно сказал Лун.

– Циничный ты гад. Дома ты точно придешься к месту. – Утес приподнял брови: – Ну так что?

– Почему ты хочешь, чтобы я летел с тобой?

– Не хочу, чтобы ты по пути передумал. – Утес с досадой покачал головой. – Знаю, я почти не говорил о том, что ты сам приобретешь, оказавшись в Тумане Индиго. Все потому, что меня не было там полсезона, и я потратил большую его часть, убалтывая этих никчемных поганцев в Звездном Сиянии, которые и не собирались мне помогать. Я не знаю, что найду, когда вернусь домой. Я не знаю, с чем мы столкнемся. И я не собираюсь давать тебе пустых обещаний.

Лун стиснул зубы, чтобы не зарычать. Солнце уже почти село, лишь тонкий его краешек все еще торчал над холмами, и сияние вокруг зияющей раны на склоне кургана уже гасло.

– Ладно. Я полечу.

Он впервые увидел на лице Утеса облегчение.

– Хорошо.

Лун отвел глаза, чувствуя себя неловко.

– Но сначала нам нужны пища и вода. А то этих проклятых Сквернов есть невозможно. – Утес приподнял бровь, и Лун запоздало добавил: – Хотя я никогда и не пробовал.

– Мы на месте.

Лун продрал слипшиеся глаза и увидел склонившегося над ним Утеса.

– А?

Утес похлопал его по груди:

– Ты еще живой?

– Я… – Лун окоченел, и его мутило, и он не помнил, как принял земной облик. Он лежал на жесткой земле, и редкие травинки кололи его повсюду. Он поморщился. – Наверное.

– Я принесу тебе воды. – Утес отодвинулся, и Лун заморгал, глядя на серое небо, затянутое тучами.

«Он сказал, что мы на месте?»

Прошлую ночь и день Лун помнил смутно – они летели, и ему было больно. Они остались в Медном Небе ровно настолько, чтобы Лун успел поймать одного крупного травоеда, пока Утес проверял, не остались ли в колонии выжившие. Он вышел наружу уже затемно. Лун сидел на краю небольшого ручья неподалеку, и Утес приземлился рядом с ним, стряхнул с себя пыль и грязь, а затем принял земной облик.

– Ничего? – спросил Лун, не ожидая, что тот ответит. Помимо запаха влажной земли от ручья, Лун чувствовал исходивший от Утеса смрад мертвечины. Он подумал, что если бы в колонии и остались выжившие, то они бы наверняка уже вышли наружу.

– Мне пришлось раскапывать ясли. – Утес утер со лба песок и грязь, присел рядом с Луном и набрал в горсть воды, чтобы попить. Затем он стряхнул с рук капли и отвел глаза. – Я нашел останки выводков арборов, но не королевских окрыленных. Я знаю, что в колонии была по крайней мере одна юная королева. Они показали ее мне в последний раз, когда я был здесь.

Лун почувствовал, как его охватил холодный, липкий ужас.

– Они взяли их живьем.

Утес устало и подавленно вздохнул:

– Надеюсь, что нет.

Больше они не могли ничего ни сказать, ни сделать. Поскольку Скверны наверняка сожрали большинство мертвецов, было невозможно понять, смог ли хоть кто-нибудь из раксура спастись бегством. Лун подумал, не случилось ли что-то подобное с колонией, где он родился. Возможно, Скорбь бежала как раз от такой катастрофы, пока не обнаружила, что ей некуда податься.

Когда они наелись добытым Луном мясом и напились воды из ручья, они были готовы вылетать. Утес сказал ему:

– Если почувствуешь, что тебе становится совсем плохо, дай знать.

Пытаясь не показывать, насколько ему на самом деле не хочется этого делать, Лун с притворной серьезностью сказал:

– Хорошо, я прогрызу тебе дыру в груди.

Лететь в чьих-то лапах и в лучших обстоятельствах было неудобно, а поскольку Лун уже целый день провел в своем крылатом облике и обессилел, перелет скоро превратился в пытку. Облегчало ее лишь то, что самому Луну не приходилось прикладывать никаких усилий. Утес обхватил его за туловище и прижал к груди, так что Луну даже не нужно было держаться когтями за его чешую – хотя поначалу он все равно это делал. Примерно через полночи ему все-таки пришлось принять земной облик, чтобы поспать, но его хватило ненадолго – ветер измучил его, и он вскоре снова перевоплотился. К утру он чувствовал себя разбитым, уставшим и наполовину одуревшим. Если Утес и останавливался, чтобы передохнуть, Лун этого не заметил.