Лун согласился.

– Это уж точно.

– Но если Скверны их слышат…

– Если и слышат, то, думаю, случайно. – Нефрита косо на него посмотрела, и он сказал: – Знаю, но… – Лун с досадой провел рукой по волосам. – Нет, не знаю. Но мы должны остановить Сквернов. Если они захватят Авентеру, то после двинутся на Пределы.

– Да, только я не могу вовлечь в это наш двор. Нас слишком мало, и мы не сможем отбиться от еще одной стаи, даже если заручимся поддержкой другого двора. Нас едва хватает, чтобы просто выживать. – Она раздраженно махнула рукой. – Только, пожалуйста, не говори этого твоей сестре или матери. Мне и так будет непросто тебя вернуть; не хватало еще, чтобы они думали, что с нами ты помрешь с голоду.

Лун возмущенно зашипел.

– Конечно же, я им этого не скажу. И голодать никто не будет. Я один могу добыть дичи на несколько дюжин раксура.

«А Уголек не может», – подумал, но не сказал Лун. Он вообще не хотел говорить об Угольке, да и Нефрита его не вспоминала; однако Луна тяготило то, что в Тумане Индиго остался другой консорт.

– Так ты все еще хочешь меня вернуть? Даже несмотря на то, что среди моих сородичей есть Скверны-полукровки?

– Ты же не полукровка. А остальное неважно. – Нефрита рассеянно постучала когтями по деревянному полу. – Есть у меня одна мысль.

Лун испытал облегчение.

– Какая?

Она помедлила.

– Расскажу, когда встречусь с твоей матерью.

Выведать у нее больше Лун не успел – в чертог вошла Елея. Она откашлялась и сказала:

– Простите, что прерываю, но сюда пришла их воительница. Она говорит, что если ты еще хочешь побеседовать с Ониксой, то идти нужно сейчас.

Нефрита недовольно дернула шипами. Луну она сказала:

– Лучше предупреди Делина о Сквернах.

Он неохотно согласился, и Нефрита с Елеей вернулись к Ониксе. Луну было любопытно, поможет ли Селадонна Нефрите, или станет спорить с ней, или будет сохранять нейтралитет. Он все еще не понимал, что его сестра думает о нем, или что он думает о ней.

Едва королевы ушли, в чертог заглянула Гнедая и еще несколько арборов. Гнедая спросила:

– Хочешь чего-нибудь поесть? Или отдохнуть?

Лун начал понимать, почему Утеса так раздражали надоедливые арборы. Он сказал:

– Нет, – и вышел вон прежде, чем они успели что-либо ему ответить.

Он вернулся к главному входу в колонию. Летучий корабль все еще окружали арборы, которые расселись на скале внизу, и воины, которые прижимались к уступам хребта и лежали на ветвях упавшей половины исполинского древа. Не обращая на них внимания, Лун переменился и в несколько прыжков оказался на борту.

Звон и остальные еще стояли на палубе, но теперь к ним вышел и Делин. Когда Лун приземлился и принял земной облик, старик радостно подошел к нему.

– Ты в порядке! Мы так волновались, когда прилетели в Туман Индиго и узнали, что тебя забрали.

Несмотря на почтенный возраст, Делин обладал даже большей решимостью и упрямством, чем его внук Ниран. Его шелковисто-белые волосы, борода и усы ярким пятном выделялись на золотистой коже, которая обветрилась в долгих путешествиях, проведенных на летучих кораблях его семьи. Под мышкой он держал планшет с листом бумаги, на котором Лун увидел незавершенный набросок расколотого древа Опаловой Ночи, скалистого хребта и долины.

– Я рад, что ты здесь, – сказал Лун и с удивлением понял, что это чистейшая правда. Ему сильно не хватало кого-то, кто знал о раксура, но не был одним из них. – Мы можем где-нибудь поговорить? – А еще Делин многое знал о Сквернах, которых изучал один ученый-островитянин, интересовавшийся различными хищниками. Одержимость видами, которые пожирали земных обитателей, сгубила того ученого, но перед смертью он успел передать свои знания другим.

Делин пристально посмотрел на Луна, а затем жестом позвал за собой.

– Идем сюда.

Когда старик повел их по палубе, Звон взволнованно спросил:

– Ты видел Нефриту? Что она… То есть, как все прошло?..

– Все в порядке. – Лун надеялся, что Звону пока хватит этого ответа. – Она пытается уговорить их вернуть меня. – Затем он не удержался и прибавил: – Так что план украсть меня пока что откладывается.

Звон вздрогнул и смутился.

– Ой, она тебе рассказала, да?

– А план-то был хороший, – сказала Песня, идя за ними. – Даже жаль, что он не пригодился.

Вместе с Делином они подошли к люку, который находился рядом с рулевой рубкой, и спустились в трюм. Тот был разделен на несколько кают и на отсек для грузов и припасов с едой и водой. Из коридора они прошли в длинное помещение, где команда корабля принимала пищу. Посреди него стоял низкий стол, окруженный стульями, а в небольшой каморке, что примыкала к этой комнате, находилась маленькая железная печка, тщательно изолированная от деревянного пола и стен тонкими листами сланца.

Делин выгнал из комнаты двух женщин, которые болтали, сидя за столом, и мужчину, который нарезал корешки, а затем жестом предложил гостям сесть. После этого он сказал Луну на языке раксура:

– Я начал учить ваш язык. – Старик говорил с ужасным акцентом, но Лун без труда разобрал слова. Он был впечатлен. – Но если тема сложная, то лучше обсудить ее на альтанском.

– Подождите, – прервал его Звон. Затем он кивком указал на Корня. – Разговор очень секретный? А то вы же знаете, какой он болтун.

Корень зашипел на Звона.

– Я никому ничего не расскажу. – Он умоляюще посмотрел на Луна. – Не прогоняй меня! Мы все так долго не могли узнать, что с тобой случилось, и в порядке ли ты, и…

– Корень. Можешь остаться. – Беда была в том, что Звон не ошибался – Корень действительно говорил все, что приходило ему в голову. Но еще он часто озвучивал правду, которую никто не хотел слышать. – Только не вздумай проболтаться кому-нибудь из Опаловой Ночи. А то они поймут, что это я вам все рассказал.

Корень серьезно кивнул.

– Я ничего лишнего не скажу.

Песня сжала его руку.

– Лучше вообще помалкивай.

Лун повернулся к Делину.

– А еще об этом не должны узнать другие дворы раксура. Ты можешь пообещать, что никому не расскажешь?

Делин всерьез задумался.

– Все мои знания я заношу в книги. Но они написаны на старом языке Золотых островов, а не на торговом. Если твоя тайна никак не касается моего народа, то я клянусь, что не стану говорить о ней с другими раксура.

Лун решил, что такой клятвы достаточно. Он рассказал им все то же, что поведал Нефрите, попытавшись при этом не показывать, что сам об этом думает. Когда Лун закончил, Делин задумался, а раксура пришли в ужас.

– Они оставили полукровок? – потрясенно спросила Флора. – Зачем? Почему они?.. Да о чем они вообще думали?..

– Не знаю, но так уж они решили. – Лун устало потер глаза. Утром, перед тем как улететь с небесного острова, он, Селадонна и воины поели, да и полет его не сильно утомил, однако переживания от встречи с Нефритой совсем лишили его сил.

– И одна из них даже стала наставницей? – Звон сдавил виски, словно от мыслей об этом у него разболелась голова. – Они росли среди раксура и потому ведут себя, как раксура.

– Разве так бывает? – недоверчиво спросила Песня. Корень послушно молчал, но внимательно слушал и, наверное, впитывал, кто что сказал, чтобы потом им об этом напомнить.

– По всей видимости, да. – Звон покачал головой.

– Но как? – Флора, похоже, все еще была в ужасе. – Нельзя же взять земного ребенка и вырастить из него раксура. Он не сможет меняться…

– Но он будет знать наш язык, – прервал ее Лун. Он уже устал их слушать. – Будет знать, что вы думаете, когда дергаете шипами и хвостами; будет знать ваши предания и как себя вести. Он будет делать все то же, что и вы, и не сможет только меняться. Из него получится более правильный раксура, чем из меня.

– Да, но… – Флора, сбитая с толку и расстроенная, нахмурилась. – Мне надо подумать.

Песня неуверенно сказала:

– Но ведь, получается, они зря это сделали? Раз Скверны слышат мысли полукровок… Даже если ты и королева-дочь правы, и сами полукровки ни о чем не догадываются, то это плохо. Очень плохо. Мы не знаем, что Скверны могут от них узнать.