Я украдкой разглядывала этих одинаковых, словно близнецы, посетителей и пыталась представить, кто они – чем занимаются, как живут. Идеально выглаженные угольно-чёрные костюмы, белые опрятные рубашки с синими галстуками поверх, стрижки бобриком, и самое главное – чёрные очки, которые они так и не сняли, молча и почти синхронно поглощая свою пищу. Я повернулась в сторону сидящего в глубине барменского закутка Арни, вознамерившись узнать, что это за нашествие корпоративных клонов на заведение…
— Железяка, сделай телевизор погромче! — Пьяный завсегдатай, сидящий рядом со мной, обращался к роботу-бармену, который тут же добавил громкости, а я непроизвольно взглянула на экран.
На нём элегантная ведущая новостей со светлыми волосами в стиле помпадур и в красном платье с пышными рукавами взволнованно тараторила:
— … около часа назад. Специалисты вспоминают случай шестилетней давности, итогом которого стала крупномасштабная катастрофа. В данный момент съёмочная группа находится в стратосфере планеты, и нашему корреспонденту удалось запечатлеть это явление. Запись ведётся с пятиминутным опозданием – примерно столько добирается сигнал до местного перехода, а далее – до Земли, чтобы потом попасть к нам в студию. Передаю слово Крису Хьюзу…
Студия пропала, и на экране телевизора появился мужчина средних лет в светлом салоне какого-то транспорта. Во́рот его рубашки был расстёгнут, по лбу стекали капли пота и, глядя куда-то поверх камеры нездорово блестящими глазами, он бормотал:
— Давай уже поскорее свалим отсюда. Я не хочу тут подыхать… Элиот, ты что, уже пишешь?
— Картинка пошла…
Прочистив горло, репортёр хорошо поставленным голосом начал:
— Спасибо, Энджела. Я нахожусь на орбите Циконии в системе Глизе-832, которая подверглась атаке явления неизвестного порядка. Некий… неопознанный объект установился над поверхностью планеты и уже примерно час воздействует на атмосферу. Прямо сейчас мы можем видеть… Элиот, пожалуйста, продемонстрируй… Видеть, как эскадра орбитальных истребителей Космофлота направляется к объекту…
Камера плавно переместилась к прямоугольному окошку и дала приближение. Полдюжины маленьких серебристых точек на фоне облаков увеличились, превратившись в изящные силуэты с крыльями обратной стреловидности, камера наконец взяла фокус и перестала дёргаться. Силуэты полыхали ярко-фиолетовым пламенем дюз, стремительно отдалялись и расходились в стороны, набирая высоту. Голос корреспондента продолжил:
— Министерство Обороны Конфедерации заявило, что ситуация под контролем, и оснований для паники нет, однако правительство Циконии на всякий случай объявило всеобщую эвакуацию. Люди твердят об инциденте на Кенгено Икс, но официальные лица заявляют, что для беспокойства нет оснований…
Камера тем временем сместила фокус выше, где на фоне мягкого синеватого свечения атмосферы чуть выше покатого бока планеты пространство ощутимо чернело, приобретая форму огромного круга, в нижней части которого искрились красные нити. Они закручивались в спирали, в подобия гигантских вьющихся бычьих цепней и уходили вниз, к поверхности, над которой расширялась, проваливалась внутрь себя громадная чёрно-белая воронка атмосферной бури.
Меня прошиб холодный пот. Я вспомнила отчаянное бегство из моего родного мира, которое подгонял всё усиливающийся холод и ужасающая метель. Нет… Нет-нет-нет!
— Нет, этого не может быть! — воскликнула я.
Теперь все в баре, оторвавшись от своих дел, в полной тишине смотрели на экран. Кроме двух типов в чёрных костюмах, которые невозмутимо продолжали поглощать пищу.
— Как вы можете видеть, объект очень массивный и, вероятно, крайне крепкий, — продолжил голос из телевизора. — Но лично у меня нет никаких сомнений, что военные справятся с угрозой. С вами был корреспондент третьего канала Трикон Крис Хьюз. Спасибо за внимание и хорошего дня!.. Всё?.. Роб, вырубай автопилот, и жми к переходу. У меня от этой хрени сейчас диарея начнётся…
На экране снова возникла ведущая с пластиковой улыбкой на лице.
— Что это? Природное космическое явление? Внеземной разум? Мы связались с экспертом-ксенологом из Гамбургского Университета…
Арни убавил громкость и оглядел посетителей каким-то вопрошающим, ищущим взглядом.
— Кенгено, Цикония… А кто на очереди? Земля? — в звенящей тишине зала очень отчётливо раздался его голос.
— Нет! — закричала я во весь голос. — Я должна быть там! Там, а не в этой сраной дыре!
Вскочив, я стрелой выбежала на улицу, не зная, куда себя деть. Угнать первый попавшийся байк и мчать на космодром? А дальше? Что дальше-то?! Как мне попасть на Циконию?! Безнадёга, не то время и не то место, полная задница… А если это единственный шанс, и больше я никогда не увижу то, что погубило мой мир? Мой единственный шанс отомстить…
Я понимала, что бессильна. Я была бы бессильна даже в случае, будь у меня собственный космический корабль. Будь я в километре от гиперперехода, я просто не знала, что делать. Разве что, разогнав машину, устремиться прямо туда, в эту чёрно-красную зияющую воронку…
Со злостью я грохнула кулаком о кирпичную стену, в стороны брызнула каменная крошка. Сердце заходилось галопом, и я всячески пыталась себя осадить, унять одержимость и бессильную дрожь в теле. Смирись. Смирись, здесь тебе ничего не светит…
Я вернулась в помещение. Опрятные и неприметные близнецы как по команде встали из-за стола, один из них поднял с пола чёрный кейс, который всё это время стоял возле кожаного диванчика, скрытый от глаз. Второй подошёл к стойке и расплатился встроенной в ладонь энэфси-меткой.
Мне казалось, я уже где-то видела его, но только где? Глядя на него почти в упор, я пыталась рассмотреть его глаза под тёмными стёклами. Необъяснимая волна страха вдруг накрыла меня с головой. Что я увижу? Что там вместо глаз, скрыто за непроницаемой стеной солнцезащитных очков? Секундное касание взглядом, мелькнувшая за чёрным стеклом белёсая пелена – и незнакомец развернулся и покинул помещение вслед за своим близнецом. На столе стояли две тарелки с недоеденным обедом. Завсегдатай у стойки задумчиво протянул:
— Грядёт страшный суд… Тут только один вопрос – когда… Как думаешь, сестрёнка, есть у нас ещё шесть лет?
Он пьяными глазами смотрел на меня с хмельной полуулыбкой, и я не нашлась что ответить. Мимо окна сквозь серую послеполуденную мглу в полном штиле на землю сонно опускались крупные снежинки…
* * *
— Слушай, Арни, а что это за название такое – «Весёлый Саймек»?
Здоровяк из-за стойки покосился на меня сверху вниз и пробасил:
— Это как Весёлый Роджер, только Саймек.
— Ну, спасибо, объяснил, — иронично заметила я. — Что же такое Саймек?
— Ты знакома с произведениями Фрэнка Герберта? — спросил появившийся словно из ниоткуда Седой.
Я напрягла память, мысленно возвращаясь в школьные времена, когда библиотека была моим вторым домом. Герберт… Страх – убийца разума… Четыре столпа мира – познания мудрых, справедливость сильных, молитвы праведных и… Что же там дальше было?
— «Дюна», если не ошибаюсь? — неуверенно полуспросила я.
— Именно, — удовлетворённо кивнул Седой. — Саймек – это гибрид человека и машины, в котором от человека остался один лишь мозг. Предыдущий хозяин нашего заведения был заядлым поклонником довоенной литературы, а повальное протезирование и киборгизация натолкнули его на мысль о том, что люди вскоре превратятся в механические подобия самих себя и освободятся от свойственных человеку слабостей. Но не все, а только избранные. И лишь от слабостей, но не от пороков…
Сделав паузу, Седой вынул из-за спины пистолет и протянул его в сторону Арни. Тот взял оружие и вопросительно взглянул на шефа.
— Смажь, пожалуйста, — сказал Седой. — И сообщи Боцману и его ребятам, чтобы подтягивались. Стрелка в шесть. Так вот… — Он повернулся ко мне, поймал незаконченную мысль и продолжил: — Саймеки ставили своей целью бесконечную жизнь, которую они смогут посвятить тирании собственного правления. Саймеки уже среди нас – они управляют финансовыми империями, назначают и снимают глав государств, дёргают за ниточки этого мира. Саймеки не позволят простым людям приблизиться к себе, поэтому для нас с тобой будут существовать вещи вроде закона пятидесяти процентов. Мы должны умереть, а они – нет. И пока мы здесь, внизу, дерём друг другу глотки за пригоршню монет, они будут продолжать свою тиранию на наших костях. Мы должны помнить об этом, когда входим в эти двери и выходим из них.
