Зардевшаяся Софи открыла было рот, но я её опередила:

— Нам нужно попасть в Испанию. И желательно так, чтобы об этом никто не знал.

— Ничего себе, в Испанию! — Гагик присвистнул.

Он впал в раздумья, его шикарные усы зашевелились, а я замерла в ожидании отказа.

— Деньги у вас есть? — поколебавшись немного, спросил он. — На покушать, подзарядиться, пошлину… Да вообще, на всякий случай!

— С деньгами проблем быть не должно, — заявила Софи.

— Тогда пойдёмте, надо маршрут посмотреть. — Он сделал приглашающий жест. — Путь неблизкий, а я дальше Киева никогда не летал…

Кажется, судьба вновь подкинула нам подарок – забирая одну возможность, она предоставляла другую. Радостно переглянувшись, мы с Софи устремились к серому облезлому аэрофургону.

Из трёх с половиной тысяч километров по скоростным воздушным магистралям мы преодолели почти половину пути, сместившись сильно южнее. При средней скорости в двести пятьдесят вполне можно было уложиться в сутки с учётом сна, что не могло не радовать, так что, если ничего непредвиденного не случится, уже наутро мы будем в Каталонии…

В кабине фургона было прохладно, но я не нуждалась в печке – прижимаясь боком покрепче к милому мне человеку, я впитывала телом нежное тепло Софи и, прильнув к стеклу, разглядывала серые бесснежные прямоугольники полей, тёмные лесные массивы и извилистые речушки, петлявшие по лоскутному одеялу земной поверхности. Вечерний горизонт таял во влажной дымке между небом и уходящей в тень землёй, тут и там воздух прорезали тонкие, едва заметные ниточки чада заводских труб, мерцали многочисленные красные огоньки мачт и вышек. Транзитная воздушная магистраль пролегала на высоте километра, и вид отсюда был замечательный.

Глайдер потряхивало и покачивало порывами высотного ветра, но он уверенно шёл в быстром потоке машин. Софи успела подружиться с Гагиком, и всю дорогу они щебетали обо всём подряд. Я была рада тому, что Гагик нашёл себе благодарную слушательницу – я была избавлена от необходимости вежливо кивать в ответ на его быстрые взгляды подобно той смешной собаке, приклеенной к приборной панели аэрофургона.

… — Кофе? Никакого кофе! — воскликнул Гагик, в очередной раз всплёскивая руками. — Кофе – это отличное мочегонное, но он совсем не бодрит! В дороге нужно пить крепкий чёрный чай! Вот! — Он выудил из-под сиденья большой цветастый термос. — Здесь урц, нана, долька лимона…

— Урц? — переспросила Софи. — Что это?

— Этот, как его… Чабрец, он же тимьян – для сердца чудо как хорош, да и при простуде помогает. Нана – горная мята, высушенная под утренним солнцем. Но если очень долго чай с травами настаивать – получится лекарство, так что не перестарайся.

— У нас в Испании обычно пьют либо пиво, либо кофе, — заметила Софи. — Если ты придёшь в кафетерию или бар и попросишь чай, то тебе, возможно, его даже принесут. Но решат, что ты или больна, или в депрессии, или тебя бросил парень… Знаете, как у нас готовят чай? Кладут в чашку пакетик самого гадкого дешёвого покупного чая, наливают холодной воды из-под крана и ставят на пару минут в микроволновку. Чай готов, buen provecho!

Гагик застонал.

— Вай, хорысарэв! Что за люди! Нельзя, нельзя так относиться к чаю! Вот, на! Попробуй!

Отпустив штурвал, он открутил крышку термоса, заполнил импровизированный стакан до краёв и передал его моей подруге. Салон наполнился запахом горной свежести. Софи принюхалась и сделала глоток.

— Восхитительный чай… От него так и пахнет лесной избушкой на берегу реки… Зато в испанской кухне что ни блюдо – то произведение искусства! Не чаем же единым жив человек!

— Чай не пить – так на свете не жить! — многозначительно сказал Гагик.

— В данном конкретном случае я, пожалуй, с вами соглашусь. Кстати, уже минут пять у вас мигает лампочка низкого заряда. Может, спустимся?

— Надо, София-джан, надо. По навигатору ещё километров десять до станции осталось, дотянем. Правда же, мой старый друг? — Гагик ласково похлопал ладонью по приборной панели, а я напряглась.

Падать отсюда было высоковато…

Поток ухнул вверх, земля стала приближаться. В полутьме наступающего вечера проступали россыпи щедро развеянных под ногами крохотных деревенек и хуторков. Краснели крыши домиков, огороженных высокими заборами, тут и там выделялись светлые пятна мечетей. Их было много, и возле каждой белёсым призраком из земли восставал минарет. Кажется, их было ничуть не меньше, чем разбросанных по земле высотных мачт связи, огоньки которых бессчётными алыми светлячками мерцали на фоне горизонта.

Через некоторое время впереди показалась озарённая неисчислимыми вечерними огнями транспортная станция, и наш глайдер взял курс на снижение. Широкое наземное шоссе прижалось к боку станции, обвило её щупальцами эстакад, заключило частоколом многочисленных фонарей, а в отдалении вздымались ввысь сияющие небоскрёбы большого города. Сбоку расплывалось обширное синее пятно гигантского водохранилища, а внизу, вокруг огромной станции мухами сновали планеры и автомобили.

Пригородный транспортный узел встретил нас сияющей вывеской «Добро пожаловать в Будапешт!». Гагик аккуратно загнал глайдер под навес одной из зарядных станций, вышел, воткнул кабель в разъём и куда-то исчез. Зарядка металловодородных аккумуляторов была делом небыстрым, поэтому у нас в распоряжении было как минимум полчаса…

* * *

За это время мы с Софи успели выпить кофе с пончиком в закусочной, пройтись по магазинам и прочесть рекламный проспект межпланетных туристических путешествий, взятый из ящичка возле входа на заправку. Глянцевая брошюрка была первой свежести – в ней напрочь отсутствовали упоминания о Пиросе, будто этой планеты никогда и не существовало.

— Девушки, не желаете повеселиться с настоящими мужчинами? — раздалось сбоку.

Модно одетый смуглый черноволосый паренёк белозубо улыбался и крутил в руке брелок от дорогого глайдера, в свете витрины его куртка переливалась радужными разводами. Чуть поодаль сгрудились ещё несколько загорелых молодых людей. Они с каким-то надменным интересом поглядывали в нашу сторону, о чём-то переговаривались и хихикали.

— Да вы же ещё мальчики совсем, — сказала я.

— Мальчики или нет, но тебя, девочка, я готов сделать женщиной, — гордо ответил он, затем позвал куда-то в сторону: — Ахмед, иди сюда!

От группы отделился чернобородый крепыш, подошёл поближе, сунул руки в карманы и вопросил:

— И охота тебе возиться, Муса? Лучше бы своим венгеркам из гарема внимание уделил, а то сидят дома необласканные…

— Я не для себя стараюсь, а для тебя, Ахмед, — великодушно ответил первый. — Посмотри на тёмненькую. Неужели ты отказался бы с ней развлечься?

Ахмед оценивающе, будто покупатель на базаре, с ног до головы оглядел Софи.

— Да, сердцем чувствую, очень горячая женщина, — протянул он и прищурился.

Вдруг дверь заправки отворилась и на улицу выбрался Гагик, несущий по два пакета в каждой руке. При виде нас он засиял и сообщил:

— Столько всего купил! Гостинцев своим в Севан прихватил, вина хорошего…

Приставучие чёрные переглянулись, Ахмед негромко сказал:

— Пойдём, Муса, они не одни. Полетели лучше в клуб, там щёлку найдём…

— Номерок не дашь? — обратился Муса ко мне, не обращая внимания на Ахмеда. — Как-нибудь встретимся, пересечёмся? Со мной ты почувствуешь себя царицей.

Глядя в наглые глаза юному жиголо, я через нос втянула побольше и смачно харкнула ему прямо под ноги. Он заметно вздрогнул, лицо его посерело, а глаза постепенно наполнялись яростью. Гагик положил пакеты на землю, а Ахмед тем временем ухватил Мусу за локоть и настойчиво потянул его во тьму. Оживлённая парковка кишела автомобилями, люди сновали мимо нас туда-сюда, поэтому арабы, очевидно, решили не развивать конфликт и скрылись в вечернем полумраке стоянки.

Вернувшись к глайдеру, мы помогли Гагику уложить в фургон огромные пакеты.