— Нет! Не убивать! — раздался властный голос, и белый халат загородил цель.

Катрин Адлер стояла между мной и чудовищем с тазером в руке.

— Он нужен мне живым! Это работа всей моей жизни!

— Катрин, это уже переходит всякие границы! — Василий стоял рядом, совершенно позабыв про свой пистолет в моих руках.

Чудовище, согнувшись и растопырив сильные грязные руки, переводило взгляд с меня на Адлер, на Василия и обратно на меня. С зубов его на пол капала кровь. Взрыкнув, он резко развернулся и рванулся прочь по коридору. Начальник охраны среагировал мгновенно, вскинул руку, и две струны с хлопком метнулись вдогонку Джону.

Спину его прошил электрический разряд, он выгнулся, упал на пол и принялся корчиться и извиваться. Доктор Адлер вынула откуда-то шприц с прозрачной жидкостью и бесстрашно направилась в сторону рычащего и подёргивающегося существа. Игла вошла в огромное тело, и через несколько секунд Джон свернулся калачиком и успокоился.

Софи, сидя на полу возле тела Оливера, дрожащей рукой пыталась нащупать его пульс.

— Он ещё жив! — Она повернулась к Василию и умоляюще пролепетала: — Надо ему помочь!

— Не было печали, — пробормотал тот. — Прижми чем-нибудь шею, чтоб всё не вытекло. Катюша, беги за аптечкой! Лиза – на склад за верёвками, нужно нашего активиста стреножить, чтобы опять не убежал…

* * *

Оливер впал в кому. То, что он умудрился выжить после такой кровопотери, было невероятным везением. Его вместе с аппаратом жизнеобеспечения укатили в лабораторию – единственное место, которое снабжалось энергией круглосуточно. Мы с Шеном в условиях дефицита воды кое-как оттёрли Джона от грязи и доставили в камеру – в соседнюю с прежней, которая ещё не была загажена. Чтобы меня не стошнило от вони, мне пришлось вооружиться нашатырным спиртом. Сяодан же стоически выполнял свою задачу, ни разу не проронив ни слова…

— Вот я дурак! — корил себя Василий, расхаживая туда-сюда по залу. — В коллектор заглянул, а самое вонючее место – выходную трубу – не удосужился проверить. А этот гад весь день там проторчал. В дерьме уже себя, поди, как дома чувствует…

— И что же теперь? — спросила Софи, нервно теребя кончики волос.

— Теперь – ждём. Я настроил трансляцию, до вечера она помолотит. — Василий взглянул на часы. — Осталось двадцать минут. А потом – до утра, и по новой…

Красные лампы заливали стены комнаты бледным зловещим светом. Лёжа на простыне, я уже битый час пыталась заснуть, но меня преследовала вонь – казалось, её источник затаился где-то в голове, в самом дальнем её углу. Неожиданно снаружи послышались шаги, раздался осторожный стук в дверь. Напрягшись всем телом, я схватила тазер, лежащий рядом с кроватью.

— Лиза… Ты здесь? — Робкий и безжизненный голос Софи пробился сквозь стальную перегородку. — Можно войти?

— Заходи, открыто.

На пороге появилась Софи – бледная и понурая. Сжимая целую охапку каких-то железок, она молча подошла и села прямо на пол возле кровати.

— Тоже не спится? — поинтересовалась я.

— Можно я переберу твою руку? — вместо ответа спросила она. — Мне срочно нужно чем-то себя занять.

— Давай, — согласилась я. — Только аккуратно, мне ею ещё пользоваться…

Ловкими тонкими пальцами Софи ощупывала плечо в поисках крепежа, пока не раздался тихий щелчок, и мехапротез оказался у неё в руках. Бережно положив его на кровать, она принялась аккуратно разбирать механизм и тщательно продувать все его узлы, детали и малейшие зазоры.

— Хорошо, что он так и не завёл собаку, — внезапно сказала она.

— Кто?

— Оливер, — не отрываясь от дела, уточнила Софи. — Он всегда мечтал завести корабельную собаку. Всё ходил и рассказывал, как давным-давно на канонерках собаки предупреждали о подлёте вражеских самолётов задолго до того, как их обнаружат постовые. Юмашева ему не разрешила, сказала, что выгуливать негде…

— У меня когда-то была собака. — Я вдруг вспомнила Джея из позапрошлой жизни.

— И где она теперь?

— Не знаю, — соврала я.

Мне было прекрасно известно, что случилось с Джеем, но говорить об этом совершенно не хотелось. Софи, кажется, всё поняла, и замолчала. Она увлечённо возилась с мехапротезом, а меня постепенно клонило в сон. В какой-то момент я прикрыла глаза, а через некоторое время проснулась от возни возле плеча.

Раздался щелчок – Софи, закончив манипуляции с протезом, приладила его к моему плечу и внезапно положила голову мне на живот. От такого поворота событий я несколько опешила.

— Ты чего?

— Прости, — пробормотала Софи. — Я думала, ты спишь. Я просто… Хотела послушать твоё сердце. Это успокаивает. Не знаю, как тебе удалось уснуть. Они всё скребутся и скребутся там, снаружи…

Лица её я не видела – припав ухом к моей груди, она отвернулась и смотрела на дверь.

— Не переживай, это не так страшно, как кажется. — Я осторожно положила руку на её каштановую голову с цветастыми прядями, ныне бордовыми, потому что красный цвет аварийной лампы безвозвратно глотал все остальные цвета, оставляя лишь собственные оттенки. — Посмотри на меня – я уже давно спятила, и ничего, живу как-то…

— По тебе не скажешь.

— Что живу или что спятила? — попыталась я пошутить.

— А если мы все здесь умрём? — спросила она после долгой паузы.

— Я планирую выжить и вернуться, — ответила я, чуть не сказав слово «домой».

— Ричард тоже планировал. И Оливер. И Эмиль со своими ребятами. Только всё вышло иначе.

— Я не знаю, как всё повернётся в будущем, но я очень надеюсь, что кто-то присматривает за нами сверху. Иначе нельзя объяснить наше сегодняшнее везение…

Глядя в потолок, я водила ладонью по волосам Софи. Она уже мирно сопела после тяжёлого дня в совершенно неудобном полусидячем положении. Снаружи, по стальной обшивке ползали мирметеры, царапали металлокерамические панели в поисках заветной щели…

* * *

Наутро Софи отправилась к Василию, чтобы узнать, как обстоят дела с радиотрансляцией. Ну а я была застигнута Шеном в одном из коридоров и нежданно приглашена на «товарищеские посиделки», как он выразился. Я с радостью согласилась, чтобы как-то разнообразить своё пребывание внутри душных стен комплекса…

Скромное жилище Шена было освещено мягким оранжевым светом, со стен на меня глядели плетёные гобелены с изображениями свирепых драконов и красочных азиатских па́год. Посреди комнаты, прямо передо мной, стоял решётчатый деревянный столик с поддоном, на котором покоился глиняный чайничек и пара широких чашек. В углу, на тумбочке на небольшой электроплитке стояла стеклянная ёмкость с водой. Бирюзовый дисплей у основания плитки показывал температуру – девяносто пять градусов. Я сидела на циновке, поджав под себя ноги, и в свете только что услышанного отрешённо смотрела на лампу под потолком.

— И что, Рамон превратится вот в это? — спросила я.

— Симбионты, попавшие в кровь через укус мирметеры, достаточно быстро прошли гематоэнцефалический барьер, — кивнул лаборант. — Я полагаю, что ваш друг лишится лобных долей и префронтальной коры мозга, а, следовательно, и личности быстрее, чем Джон.

— Почему?

— Джону вводили препарат на основе клеточных структур симбионтов. Ваш друг же получил их в чистом виде.

— И вы предлагаете мне сидеть здесь и пить хренов чай, пока мой друг трансформируется в чудовище?

— Именно так, поскольку сейчас вы ничем не поможете вашему другу, — сказал Шен, перебирая какие-то ёмкости на небольшой полочке, привинченной к стене. — Чай лучше всего готовить на живом огне, но его, к сожалению, нет. Всё на электричестве…

Материализовавшись возле плитки, Сяодан снял ёмкость с водой и ловким движением наполнил небольшой чайник. Затем разлил жидкость по чашкам, чтобы прогреть посуду и почти сразу вылил воду из чашек прямо на поверхность чайника. Тонкие струйки собирались на его дне и звонко капали в поддон. Через мгновение в руке Шена оказалась деревянная плошка с сухими молотыми листьями бледно-зелёного цвета, он поднял ёмкость на ладони, и она моментально оказалась у меня под носом.