Усталые, невидящие глаза, будто чьи-то чужие, закрылись сами по себе.

— Я не сдамся, пока дышу тобой, — побелевшими губами прошептала я.

Но подумала совсем о другом. Нет, Софи, думала я. Я вовсе не такая сильная, как тебе кажется. Я очень устала. Можно я пойду, милая моя? Отпусти, пожалуйста, я просто хочу отдохнуть…

Сила притяжения исчезла, и пьянящая лёгкость подхватила растерзанное тело. Последние мгновения осознанности отпечатывались в мозгу влагой на щеках, прикосновением бархатных губ и горячим дыханием на моих ресницах – словно нежная душа ангела выходила из лёгких и дарила мне своё ласковое тепло.

Затихающий далёкий мир обрушился в бездонный тёмный колодец, и я провалилась в извечную пустоту…

Тишина была извечно и будет всегда. Она царствовала ещё до начала времён, задолго до того, как по всей Мультивселенной одновременно и абсолютно везде разрывались космологические сингулярности, а кварк-глюонная плазма неистовыми потоками Больших Взрывов обрушивалась в мир, образуя бесконечное количество Вселенных. В одной из них появлялись знакомые нам физические силы, в кипящем котле из материи и антиматерии синтезировались элементарные частицы – протоны, электроны и нейтроны. Немыслимой мощи излучение сопровождало создание изотопов, а гравитация неумолимо набирала силу, становясь локомотивом всех последующих преобразований и трансформаций.

Спустя полмиллиона лет после Взрыва в нашем Универсуме температура упала настолько, что стало возможным появление его краеугольного камня – атомарного водорода. Ещё четверть миллиарда лет понадобилось на то, чтобы возгорелись бесчисленные огни первых звёзд. Стягивая в себя протоматерию и одна за другой запуская термоядерный синтез, в пожарах и взрывах немыслимой силы они рождали всё новые и новые химические элементы, выбрасывали их в окружающее пространство и создавали строительный материал, на котором было суждено вырасти новому миру.

И всё это – в полной тишине.

Привычные человеку звуковые колебания внутри газовой среды и органы чувств, способные эти колебания фиксировать – занятная закономерная случайность, случайная закономерность, порождённая длинной цепью переходов из жизни в смерть и обратно в жизнь, когда на прахе стремящихся к выживанию существ вырастали новые, изменённые виды, и вновь обращались в прах. Звуки – это то, к чему мы настолько привыкли, что не мыслим себя без них, теряем без них опору под ногами, застываем и впадаем в ступор. Но даже глухой человек способен различить звуки собственного тела, скитающегося под этими небесами…

На той стороне мира, за пределами бытия, за границами тела – оглушительно тихо. Точно так, как было до появления всего сущего, и так, как будет после конца времён. Я это точно знала. Как знала и то, что моё сердце мерно и глухо билось где-то посреди тишины. Необъяснимо черпая откуда-то силы, оно всё ещё сокращалось, упорно толкало сквозь себя жизнь. Оно наотрез отказывалось сдаваться…

* * *

… — Мой милый, дорогой Джей, как я обожаю наши с тобой прогулки, — прошептала я и ещё крепче прижалась к косматой собачьей голове.

Сколько мы с ним здесь? Неделю? Год? Тысячелетие? Мы были где-то посреди безвременья, но я всё равно не могла надышаться этим воздухом, насытиться покоем и умиротворением. Не было больше кошмаров. Не было пауков, тёмных подвалов, ржавых решёток, страшных химер и чудовищ. Всё это исчезло, растаяло без следа, потому что со мной наконец-то был Джей.

Высунув алый язык, белым мохнатым изваянием он лежал рядом и смотрел вперёд, на противоположный берег ручья. Он внимательно наблюдал за маленькой длинноухой лисицей, которая припала к воде, утоляя жажду. Её тёмные глаза, в свою очередь, были устремлены прямо на нас – она была готова в любой миг сорваться с места и скрыться среди зарослей, стоило нам только пошевелиться.

Я часто бывала на берегу этого ручья. Нужно было всего лишь отойти от дома на край поля и нырнуть в тёмный лес, казавшийся бесконечным, пройти пару сотен шагов, обогнуть кусты скумпии, и передо мной открывался изгиб тихой речушки, поросший по берегам ковром сочной зелёной травы. Вода неторопливо шла мимо, увлекая вниз по течению редкие опавшие листья, лёгкие ветки и шустрых водяных паучков…

Лёжа на животе и болтая в воздухе ногами, я читала свою любимую книгу – «Маленького Принца». Старые, пожелтевшие от времени страницы с тихим шелестом сменяли одна другую, а мой верный Джей внимательным и зорким стражем надёжно оберегал меня от всех опасностей этого бесконечного мира.

Сзади затрещали кусты, но я даже не обернулась. Я уже знала, кто это – она часто приходила сюда, к тихой и чистой воде, текущей в неведомые дали, назло былому. Здесь она забывала, выдавливала из своей памяти зелёную жижу, в которой окончила свой путь. Иногда она садилась на самом берегу и свешивала ноги вниз, едва касаясь подошвами безмятежной воды. Прозрачный поток стягивал с грубых башмаков бурую ряску, забирал и уносил вниз по течению душные видения, а юркие кораблики листвы сновали меж расплывавшихся трясинных пятен и полосовали их бортами…

Зашелестела трава, и рядом со мной, скрестив ноги, присела Элизабет Стилл, одетая, как и всегда, в свои привычные пыльные полусапоги, джинсы и куртку с меховым воротом. Она подкидывала в воздух и сноровисто ловила красноватую шишку дерева гинкло.

— Всё ещё валяешься здесь? — задумчиво спросила она. — Никак не решишься? То там, то тут, бродишь неприкаянная. Дома-то, наверное, уже обед остыл…

— Слушай, Элли, ты прости, — пробормотала я. — У меня ничего не получилось. Я не смогла тебе помочь…

— Тсс… Смотри, Лиза. — Элизабет указала пальцем на лисичку, которая оторвалась от воды и, глядя на нас, застыла, словно статуя. — Фенёк вышел из леса именно к нам. И не впервые – я уже видала его раза три или четыре. Мне кажется, они с твоим псом подружились бы. Джей уже совершенно привык к такой компании и делает вид, что ничего необычного не происходит.

Она ласково потрепала собаку за загривок.

— Лис поселился здесь недавно, и если его никто не спугнёт, он вполне может остаться тут жить, — негромко сказала я.

Украдкой взглянув на длинноухую лисичку, которая лежала, вытянув вперёд лапки, до мельчайших подробностей копируя позу Джея, я вновь вспомнила о том, что хотела сказать.

— Элли… — начала было я.

Элизабет положила ладонь на моё запястье – совсем как тогда, на самом берегу топкого болота.

— Оставь это, — твёрдо и уверенно приказала она полицейским тоном. — Не кори себя, твоей вины нет и быть не может. Ты обещала не забывать меня, и ты выполнила обещанное. Что в этом мире может быть ценнее, чем сдержанное слово?

Я не ответила и машинально уткнулась в книгу, чтобы скрыться, сбежать на страницы от неловких фраз и проникновенных взглядов.

«… Лис замолчал и долго смотрел на Маленького Принца. Потом сказал:

— Пожалуйста… Приручи меня!

— Я бы рад, — ответил Маленький Принц, — но у меня так мало времени. Мне ещё надо найти друзей и узнать разные вещи.

— Узнать можно только те вещи, которые приручишь, — сказал Лис. — У людей уже не хватает времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями, и потому люди больше не имеют друзей. Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!

— А что для этого надо делать? — спросил Маленький Принц.

— Надо запастись терпеньем, — ответил Лис. — Сперва сядь вон там, поодаль, на траву – вот так. Я буду на тебя искоса поглядывать, а ты молчи. Слова только мешают понимать друг друга. Но ты с каждым днём садись немножко ближе…»

Я подняла глаза – противоположный берег был пуст, фенька и след простыл. Элли Стилл тоже куда-то испарилась, лишь лежала рядом со мной на траве бордовая нераскрывшаяся шишка дерева гинкло. Вскоре, окутанная теплом, она распахнётся и освободит заточённые в ней семена. Прорастут ли они? А может, утонут в воде или будут унесены ветром и найдут конец где-нибудь в мёртвых песках?