* * *

Какой-то шорох пробивался будто сквозь вату и достигал сознания.

Что это? Шелест воды в мире вечного октября? Радужный перестук колокольчиков на заре? Уплывающие за горизонт жёлтые пшеничные волны?

Я открыла глаза. Голова моя покоилась на мягкой подушке, а впереди, внутри огромного белого прямоугольника раскинулась бирюзовая водная гладь. Это же рай! Неужели я попала в рай? Я?!

Едва приподняв руку, я шевельнула белое покрывало. Нет, я всё ещё здесь, в старом больном мире. Или мой личный рай выглядит именно так?

— Лиза, — позвал смутно знакомый голос.

— Я умерла? — спросила я.

Обладатель голоса материализовался сбоку – кажется, я его где-то раньше видела. Видела его прямо здесь, но только окна в рай не было. Симпатичное смуглое лицо, усталые красные глаза, осуждающий взгляд. Захотелось убедиться, что я и правда в раю. Я протянула железную руку, чтобы коснуться красивого лица, а человек сказал:

— Если ты ещё раз попытаешься это сделать – я уйду навсегда.

— Скажи… Я в раю? — снова спросила я, пытаясь понять, что происходит.

— Нет, — жёстко отрезал человек. — Мы на Циконии, на архипелаге Маджи Хаи. Это самый дорогой оздоровительный курорт в Секторе.

Я водила рукой по его лицу, всматривалась в чёрточки, изгибы, пытаясь вспомнить, как его зовут. Кажется… Точно, его имя – Марк.

— Марк, — эхом внутренней пустоте повторила я. — Как я тут оказалась?

— Ты в отпуске, — сказал Марк, отвернулся и уставился за окно, на далёкие барашки бесконечных волн. — И пробудешь здесь ещё месяц. Тебе сделали полное переливание крови после клинической смерти от передозировки этим каптейнским дерьмом.

Каптейн, дьяволов сок… Всё было как в тумане, но что-то всё же всплывало из глубин памяти на поверхность. Я сделала дело, выполнила его до конца, а потом попыталась уйти на покой.

— А что дальше, Марк? — спросила я. — Что теперь будет? Я не знаю, что мне делать.

— А дальше ты будешь жить, хочешь ты того или нет, — сказал Марк, глядя вдаль. — Жить, как живут все – находить и терять, но упорно идти вперёд. Я видел – ты умеешь.

— Я ничего не умею, кроме как убивать… Я думала, мне это нравится. Но оказалось, я убила себя саму. — Под покрывалом я машинально коснулась груди – под кожей размеренно и даже немного лениво стучало сердце. — Здесь, внутри.

— Придётся научиться. Мочить людей ты больше не будешь. Дядя Ваня согласился взять тебя на поруки, и теперь ты будешь помогать ему в делах.

— Дяде Ване? — Я вспомнила его корабль, на котором успела побывать уже дважды. Вспомнила разлапистое дерево в каюте, которое так и норовило меня задушить. — Я не против. Только если он уберёт свою дурацкую пальму.

Марк устало улыбнулся и опустил взгляд – в его ладони лежал смартфон, включённый на громкую связь.

— Ты слышал, дед? Придётся переставить дерево.

— Ладно-ладно, переставлю, — механически заскрежетал динамик, в лишённом интонаций голосе чувствовалось неуловимое раздражение. — Теперь, когда твоя амазонка проснулась, ты уже можешь покинуть свой пост?

— Да, пожалуй. Увидимся завтра утром в порту Сваргии Бандару, в девять часов.

— До встречи. — Телефон замолк, и экран погас.

— Ну что ж, — сказал Марк, убирая устройство в карман. — Завтра утром я оставлю тебя одну. Мне нужно помочь отцу, он немного приболел. Надеюсь, ты тут без меня не наделаешь глупостей?

— Я постараюсь вести себя тихо, — честно пообещала я.

— Уж изволь, — кивнул Марк. — Тебе надо научиться отдыхать, а Цикония – лучшее для этого место. Солëный ветер, чистый океан, тёплая Глизе над головой… Знай себе, купайся да получай удовольствие от жизни…

Прохладный бриз колыхал лёгкие занавески, за панорамным окном разливалась сапфировая вечность с едва различимой тончайшей полоской горизонта посередине. Нет, я всё-таки попала в рай. И для этого мне пришлось по-настоящему умереть…

… Свежий холмик оранжевой земли возвышался среди жухлого пырея, а рядом, опёршись на лопату, стоял Василий и дымил сигаретой. При виде меня он махнул рукой, я ответила взаимностью, но направилась не к нему, а прямиком в корабль – на доклад к капитану. Позади меня загудели антигравы, и взятый внаём глайдер воспарил в небо и принял курс в сторону трассы, чтобы раствориться в знойном ленивом мареве Ла Кахеты.

«Фидес» выброшенной на берег нерпой лениво развалился на пустыре, готовясь к отлёту. Экипаж занимался своими делами – бортинженеры рубились в карты в прохладе грузового отсека, экспедитор рутинно проверял крепления грузов, а снаружи двое корабельных техников, почёсывая затылки, осматривали повреждённый подъёмный антиграв. По всему выходило, что до капитального ремонта придётся обходиться шестью «подъёмниками» вместо восьми…

Поднявшись по лестнице, я миновала короткий, ярко освещённый коридор и вошла в капитанскую рубку.

— Ну, чем порадуешь? — спросила капитан Юмашева, стоя посреди мостика и скрестив руки на груди.

— Альберт Отеро ничего не скажет, — ответила я. — Более того, он планирует переворот и в ближайшие часы собирается взорвать гиперпространственные врата.

— Этого не может быть. — Похоже, Диана мне не поверила.

В тщетных поисках улыбки она разглядывала моё лицо. Она ждала, что я признаюсь в неудачной шутке, но этого не произошло. Глаза её постепенно округлялись, и наконец она воскликнула:

— Да он с ума сошёл! Будет такой выброс энергии, что Пирос попросту сдует с орбиты!

— Он не отступится. — Я меланхолично пожала плечами. — Этот человек настолько амбициозен, что сделает это только для того, чтобы войти в историю, как первый человек, взорвавший Врата… Он сказал, что взлёт будет с Арденума. Может, попробуем перехватить бомбардировщики? А потом убьём Альберта. Разнесём офис вместе с ним…

— Не нужно бредовых идей, их и без тебя хватает. Я не собираюсь развязывать войну, — раздражённо отмахнулась Юмашева, расхаживая туда-сюда по рубке. — Делать, делать… Что делать? Для начала – подключать руководство.

Оказавшись у интеркома, она набрала на сенсорной панели какой-то длинный код. Через полминуты на экране возникло благородное морщинистое лицо с резкими чертами. Седые гусарские усы прикрывали впавшие щёки. Подобранный в тон шикарным брылям светло-серый китель со смесью незнакомых знаков отличия, плашек за выслугу лет в Космофлоте и звёзд высшего офицерского состава подсознательно вызывал уважение.

— Дегтярёв на линии, — сказало лицо.

Вытянувшись по стойке смирно, Диана отрапортовала:

— Командир «Фидеса» Диана Юмашева со срочным донесением.

— Оставьте формальности, — отмахнулся Дегтярёв. — Слушаю вас, капитан.

— Есть информация… Из первых рук. На врата в системе Мю Льва готовится вооружённая атака.

— Значит, разведданные подтверждаются. — Пожилой мужчина задумчиво скосил взгляд. — «Фуэрца дель Камбио» идёт ва-банк?

— Местное правительство наметило восстание с целью отделения от Конфедерации.

— Всё по новой… — Закатив глаза, Дегтярёв устало поднёс морщинистую руку к лицу. — Как же меня утомляют эти взрослые дети… Ладно, Юмашева, ожидайте. Мы посовещаемся, и я вернусь с ответом.

— Есть!

Монитор потух, коммуникатор пискнул и отключился. Кто это был? Что за взрослые дети, которые так утомили Дегтярёва? И что за форма на нём была? Не припоминаю такой фасон и расцветку у флотских. Сухопутный? Нет, скорее всего, военный дипломат. Профессия крайне редкая, поскольку Департамент обороны не договаривается – он управляет. Старший офицер и по совместительству не выброшенный в запас военный дипломат – это огромная редкость. Такой человек был на вес золота.

— Кто это был? — спросила я.

— Атташе при внешнем флоте Конфедерации, а по совместительству адмирал второй эскадры Росса Леонид Дегтярёв.

— Вот так просто – адмирал эскадры Росса? Он что, где-то неподалёку?

— С тех пор, как вы с конвоем отправились в пустыню, он ближе, чем ты можешь представить. — Диана потёрла усталые глаза и повернулась ко мне. — Сейчас даже мастодонты работают в поле.