— Лиза! — Родные и любимые глаза сверкали в безумной карусели стробоскопов.

— Идём, скорее! — Не помня себя, я вновь схватила её и устремилась прочь из людского кольца, из какофонии, на ту сторону площади.

Недвижимым стражем мимо проплыла световая статуя, и мы побежали по траве, между стволов деревьев, огибая лежащих и сидящих в темноте подростков, уворачиваясь от шатающихся пьяниц. Я изо всех сил старалась не бояться – я была не одна. Мы всё преодолеем, Софи! Мы справимся и уйдём от погони, потому что мы – вместе!

Свет фонарей проливался сверху на ещё одну пешеходную улицу, мы пересекли ещё одну толпу и нырнули в тёмный переулок. Тяжёлое дыхание подруги позади, мелькающие едва освещённые окна домов, пьяная гогочущая толпа навстречу – и мы ныряем в оживлённый крытый базар. Вокруг галдели продавцы и покупатели, по прилавкам были разложены сладости, висела одежда, в витринах сверкали часы и драгоценности.

Толчки, удары, возмущённые вскрики и вспотевшая ладонь Софи – величайшая в мире ценность, которую я сжимала изо всех сил, – всё смешалось в движении… Вскоре базар остался позади, мы выскочили на оживлённый проспект и понеслись вдоль припаркованных машин, огибая гуляющие пары и группы туристов, пронизывая тени меж высоких фонарных столбов.

Я потеряла счёт времени и не знала, сколько мы пробежали, а позади послышался слабый запыхавшийся вскрик:

— Стой, Лиза… Подожди! Я больше не могу… Не могу бежать…

Софи обессиленно уселась прямо на брусчатке и тяжело переводила дух. Присев рядом, я оглядывалась по сторонам. Погони не было, редкие пешеходы с интересом разглядывали нас, группа женщин в хиджабах по дуге обогнула странную парочку.

— Нам надо где-то спрятаться, чтобы они нас не нашли, — восстанавливая дыхание, сказала я. — Подальше отсюда, от города, от цивилизации…

— Нужно переждать эту ночь, завтра мы покинем город, — прохрипела Софи, сплюнув на камень густую слизь. — Давай сойдём с дороги… У меня есть пара мыслей, где мы могли бы укрыться, но тебе там вряд ли понравится.

— Без разницы – главное, чтобы подальше от этих людей… Кем бы они ни были.

Я помогла Софи подняться, и мы заковыляли под горку, во тьму, где дорога преодолевала низину, делала поворот и исчезала среди зарослей. После яркого света глаза постепенно привыкали к темноте, уши отходили от контузии басами, и я различала какое-то журчание. Софи пересекла просёлочную гравийную дорожку и направилась в сторону кустов. Через полминуты мы, продираясь через колючие заросли, спустились к бетонному жёлобу ливневой канализации. Следуя вдоль небольшого ручейка – пережитка дневной грозы, ползущего откуда-то с холмов, – мы пробрались под гудящей проносящимися автомобилями дорогой и прошли по темноте почти наощупь ещё сотню метров.

Ливнёвка закончилась столь внезапно, что я едва не свалилась с многометровой высоты – Софи успела ухватить меня покрепче и уберечь от падения. С отвесного обрыва вода с шумом обрушивалась вниз, в искусственный каплевидный залив, а на горизонте над куцыми кустами и редкими деревьями всё так же безмятежно мерцало огромное тёмное море…

По ушам ударил уже знакомый незримый и неслышный камертон, зазвенел вибрацией в черепе, и я поняла – они уже близко.

— Они не отстали, Софи, — сказала я. — Они всё ещё гонятся за нами, я это чувствую.

— Надо спуститься, тут сбоку есть лестница, — неуверенно пробормотала она, глядя вниз, в журчащую и шелестящую тьму.

Позади, на мосту, пронзительно заскрипели тормоза, очертания антрацитовой машины замерли под иссиня чёрным небом.

— Нам надо прыгать, — сказала я, схватив её за плечи. — Это единственный выход.

— Тут высоковато…

— Нам нечего бояться, потому что мы вместе!

Софи уверенно кивнула, мы схватились за руки, взяли короткий разбег и, посильнее оттолкнувшись от бетонного края, сорвались в пропасть…

* * *

Мокрые волосы облепили плечи, было прохладно, но нас одаривали робким теплом угли от потухшего кострища. Привалившись к потрескавшейся бетонной стене, мы сидели под замызганным покрывалом. Софи, дрожа от холода, прижималась ко мне, а я снова пыталась её согреть. Ноги её были ободраны кустами, ссадины ныли после заплыва в солёной морской воде, но она стоически держалась, не издав ни звука.

Пятый этаж заброшенной гостиницы – первый, если считать от уровня моря, – торчащий над водой, продувался прохладным морским ветром насквозь, что, впрочем, не мешало местным бездомным использовать его в качестве убежища. Они обустроили себе здесь дом, обложились картонками, натаскали дров с помощью невесть где украденной лодки, и когда мы с Софи, запыхавшиеся, мокрые до нитки, вылезли из затопленного лестничного пролёта, они нисколько не удивились.

Их было четверо – трое заросших мужчин и одна худая, словно спичка, женщина. Привыкшие ко всему, на нашу просьбу остаться на ночлег они просто пожали плечами, выдали нам покрытое какими-то пятнами покрывало и продолжили пить свою бормотуху, как ни в чём ни бывало. Грязные и ободранные, они не пытались с нами заговорить, не собирались нас грабить или убивать – они просто сделали вид, что нас нет. Ни нас, ни остального мира для них, наверное, уже давно не было…

— Оно всё это время выжидало, — пробормотала Софи. — Подкрадывалось, искало нас. Теперь у него есть вооружённое подкрепление. Неужели оно нас в конце концов найдёт?

— Я не знаю, милая. — Я тяжело вздохнула. — Но мне кажется, я поняла, как оно нас находит. Оно чувствует эмоции, сильные, захлёстывающие. Оно настраивается на самое глубинное, что есть в нас – и во мне оно нашло страх. Ничто во мне не было столь сильно, как страх… Никогда. Никогда до последних дней – когда я повстречала тебя, – но оно как-то настроилось на этот страх и идёт по следу.

— А что ты ощущаешь сейчас? Ты чувствуешь страх? — спросила подруга, взглянув мне в глаза.

Затем устроилась у меня на коленях, подложив ладонь под щёку.

— Нет, — уверенно ответила я, глядя сквозь прямоугольную дыру окна наружу – где-то там, скрытый во тьме, возвышался полузатопленный маяк. — С тобой я не боюсь. Я отдам за тебя жизнь, если потребуется. И если это неизбежно – нет никакого смысла бояться неизбежности.

— Я не хочу, чтобы ты отдавала за меня жизнь, — тихо сказала она.

— Жизнь – опасная вещь, я успела в этом убедиться. Кому-то всегда приходится её отдавать. — Перед глазами пронеслась вереница лиц близких мне людей, которых больше не было рядом. — Но я теперь боюсь только одного – что ты отвернёшься от меня.

— Я не отвернусь, — полусонно прошептала Софи. — Я попытаюсь оградить тебя от страха. И они нас тут не найдут…

— Я очень на это надеюсь, — негромко сказала я.

Шли минуты. Полусидя у стены, я размышляла о том, сколько же можно убегать. И как далеко? Я знала, что утром мы проснёмся перед выбором – либо погибнуть, либо сбежать. Далеко-далеко, туда, где никто и никогда нас не найдёт. Где мы сможем начать новую жизнь. Наверное, я бы запросто смогла сделать это, но Софи вставала ещё перед одним выбором – либо я, либо её родной дом, брат, родители… Интересно, что она выберет?

Задремав, моя беззащитная Софи что-то беспокойно бормотала во сне. Я нежно погладила её по макушке, поцеловала в лоб, и она успокоилась. Было тихо – лишь потрескивали тлеющие угольки, и доносился плеск воды, сумрачными волнами гулявшей этажом ниже…

… Грянул выстрел, я вздрогнула и распахнула глаза. Где-то вдалеке дружным раскатистым рёвом заголосили моторы, удаляясь, растворяя над морем выхлопы.

— Это всего лишь стритрейсеры, — успокаивающе пробормотала Софи, ласково гладя меня по лицу. — Вдоль берега тянется заброшенная дорога, они часто устраивают тут гонки…

Стритрейсеры… Я чувствовала щекой тепло мягкого прикосновения. Усталое ватное тело вновь потащило меня вниз, в царство Морфея, и веки закрылись сами собой…

— Алло, мелкий? Ты сможешь нас забрать? — Утро вспыхнуло голосом Софи, вытаскивая меня из чёрного забытья. — Мы на утонувшей первой линии, прямо напротив вашей драг-трассы… Да. Когда?.. Ладно.