Высокие незнакомцы уже собрались возле сферы в центре каверны. Казалось, они зареклись общаться с иноземцами и ждут нас лишь потому, что таков был приказ. Окружённые тишиной, они один за другим прикладывали руку к валуну и в мгновение ока исчезали.

— Когда-то давно я вывез с гибнущей планеты девчонку, — захрипел динамиком дядя Ваня, неуклюже переваливаясь через порог. — Тогда я и знать не знал, к чему всё это приведёт. А теперь кто-то из нас троих должен будет дойти до конца.

— Типун тебе на язык, — пробормотал Василий. — Пока что – до корабля. Кстати, где он?

— Через пятнадцать минут «Виатор» будет над пустырём и сможет совершить посадку, — сообщил дядя Ваня.

— Так, может, прямо к нему и прыгнем? — спросила я, покосившись на валун.

— Нам не хватит дальности, — посетовал Василий. — Впрочем, мы можем сделать пересадку.

— Как скажешь, — устало согласилась я. — Отправляемся?

— Через три минуты, — сообщил старик. — Молниеносность требует полной синхронизации событий во времени. Мы должны будем добраться до корабля за одиннадцать с половиной минут. Не больше и не меньше.

Эта операция шла с предельной скрупулёзностью. Пожалуй, это было хорошо, ведь тщательно спланированная задача имела больше шансов на успех.

Воспользовавшись паузой, я решила попрактиковаться и сосредоточилась, пытаясь поймать невидимый и неосязаемый крючок в центре головы. Он всё время был совсем рядом, но постоянно ускользал. Каковым было то самое, первое ощущение, когда субатомный мир вокруг меня наотмашь бил моего врага энергетической плетью? Как тяжёлые капсулы летели сквозь воздух и звонко падали на металлический пол…

Я сжала живую руку в кулак и прикрыла глаза, припоминая энергетический барьер и незримые тиски, которыми совсем недавно разорвала двоих верзил. По помещению прошло движение воздушных масс, а тускло светящийся мох, затухая, скрылся под незримой волной и погас. А затем медленно, неуверенно зажёгся снова.

Василий выпучил глаза.

— Вот оно! — Электронный голос дяди Вани выдохнул, казалось, со всем возможным волнением. — Ты вспомнишь всё! Что умеешь и даже то, чего пока ещё не можешь! Главное – строить нейронные связи! Вспоминай всё, что можешь, прокручивай по нескольку раз, следуй от одного к другому!

— И с твоими талантами у нас будут все шансы на успех, — заключил Василий.

Я зашагала вперёд к белому пористому валуну, возле которого остался только Ши. Он встретился со мной глазами – я почувствовала это сквозь сияющие жёлтые круги непроницаемых окуляров, – поднял руку, прикоснулся к поверхности и испарился без следа.

— Одна минута, — сказал дядя Ваня.

Я взвесила в руке сумку с артефактом, поправила рюкзак, перекатив в нём спящую синтетическую голову, и зашагала вперёд. Краем глаза приметила Василия и стаю бесшумных мух, несущих контейнер с мозгом внутри.

Весьма странная компания подобралась, подумалось мне, и для полной картины не хватало лишь профессора. А мне тем временем предстоял новый прыжок в неизвестность. Пожалуй, это единственное, что сейчас имело значение, потому что это была хоть какая-то цель. Хоть какое-то движение. За неимением других целей, за отсутствием нитей, связывающих меня с внешним миром, я следовала по течению времени.

Странная книга моей судьбы продолжала создаваться, и я не понимала, кто пишет её. Казалось, на неё ложился чей-то трафарет, вызывавший к жизни буквы, и эти буквы мне теперь предстояло закрасить.

Закрашивать я буду так, как считаю нужным.

Не сбавляя шаг и не дожидаясь, пока закончится минута, я с размаху хлопнула ладонью по камню…

Вопреки ожиданиям, больно не было, но когда речь идёт о непредсказуемых перемещениях в пространстве, абсолютно всё теряет связность. Это похоже на пробуждение, но только не там, где довелось заснуть. Каждое место – новое и незнакомое. Гиппокампу, обеспечивающему взаимодействие нейронных участков восприятия времени и пространства, не за что зацепиться, а время перестаёт ощущаться вовсе…

Никогда не угадаешь, что ждёт впереди, но мне казалось, что меня уже нечем удивить…

Едва лишь я возникла в пространстве, как Василий зажёг тусклый экран браслета, освещая крошечное помещение. Кладовку. На стеллаже у стены рядком стояли разнообразные флаконы, в углу понурился робот-уборщик размером с крупную собаку, а возле самой двери стояли швабра и пластиковое ведро.

Василий ткнул дверь. Она оказалась заперта. Тут же Дядя Ваня, проскользнув между нами, выпустил «щупальце» из полиморфных дронов. Погрузив его в замочную скважину, пошевелил отростком, и замок щёлкнул. Василий же, одобрительно хмыкнув, взял с пола ведро и вышел наружу.

Справа под зеркалами, закреплёнными непосредственно на сизой щербатой каменной стене, из пола рядком торчали раковины. Василий уверенно устремился к ближайшей, подсунул ведро под кран и включил воду.

Сбоку вдоль стены стояли три кабинки, а из-под дверей белели керамические унитазы.

— Ты нас в сортир привёл? — несколько растерявшись, вопросила я.

— Ну а ты как думаешь? Ши предлагал зайти сразу в рубку управления, но я рассудил, что это единственное место, откуда нас точно не будут ждать.

— Что-то часто меня в сортиры заносить стало, — заметила я. — Пару часов назад меня, можно сказать, смыли в выгребную яму. И вот я снова неподалёку.

Я осторожно подошла к зеркалу. С поверхности стекла на меня смотрел чужой человек с бесцветными глазами на прозрачном лице. Тёмные короткие волосы с обильной проседью едва доставали плеч… Что ж, вот это, значит, я? Укатали сивку крутые горки… Теперь я даже не могла вспомнить, как выглядела раньше…

— Можешь считать, что ты вернулась тем же путём, — усмехнулся Василий. — Ты же знаешь, выход из ситуации всегда находится там же, где вход… Кстати, ты вместо того, чтобы о сортирах думать, оцени точность телепортации! Как нас троих закинуло в кладовку, не в какую-нибудь стену, да ещё и в целости и сохранности!

Василий вынул полное ведро из-под крана. Подняв над головой, опрокинул воду на себя, а затем, отфыркиваясь, принялся наполнять ёмкость вновь. Я недоумевала.

— Это ещё зачем?

— Лазеры, — коротко ответил он. — Между простудой и ожогом я уверенно выбираю простуду. И тебе советую сделать то же самое.

Пожав плечами, я на всякий случай прислушалась, не идёт ли кто, скрываясь гулом механизмов за стеной, а затем приняла ведро из рук напарника и вылила на себя. Обсохшие было волосы снова отяжелели, а вода потекла под одежду. Я же, дорвавшись наконец до крана, открыла его и напилась вдоволь, а когда уже собиралась выключить воду, почувствовала что-то ладонью, по которой струями стекала жидкость.

В ощущении текущей воды постепенно проявлялись быстрые и частые толчки в руку, словно слабые разряды тока. Пульс отвечал, учащаясь и отстукивая в резонанс, а я внутренним чутьём определяла источники этих сигналов – они были далеко внизу. Вновь электрическое эхо далёких громадин доносилось до моего воспалённого разума…

— Не спи, замёрзнешь, — прошипел динамик рядом, и сформировавшиеся в плеть «пчёлы» с жужжанием закрутили кран, а меня выкинуло обратно в мир. — Нам пора идти.

Отплевавшись, я вытерлась и увидела, как коренастый мужчина в мокром плаще завернул за угол и приоткрыл дверь, впуская сквозняк и гул механизмов, на фоне которого жужжание «пчёл» старика сбоку от меня казалось почти комариным писком.

Толкнув дверь, Василий решительно шагнул в проём. Звуки машин, огибая меня, устремились дальше, в подсобку, а ветер заиграл терпкими запахами химикатов. Дверь же вела в огромный нерукотворный ангар, который по земле пересекали десятки серебрящихся рельсов. Понизу стелился дымок, сквозь который уже бежала, перепрыгивая рельсы, фигура Василия.

По огромному депо сортировочной станции, заполненному разрозненно стоящими полувагонами и запахами палёного реголита пополам с каменной пылью, гулял рокот и гул машин, доносящийся издалека, из-за вагонов. Пути отделяли нас от многоэтажной технической постройки, рублеными линиями подпиравшей свод высоченной пещеры. Квадратные окна диспетчерского пункта были освещены, и на фоне консолей, коробов, шкафов и другого оборудования виднелись силуэты людей.