Было что-то ещё, кто-то появлялся и говорил, сменяясь разночастотными магнитными шумами. А затем чёрный колодец поглотил остатки мира, и воцарилась непроглядная тьма…

… Основательно побитый временем двухместный аэрокар плавно спускался сквозь стратосферу Джангалы на автопилоте. Где-то наверху, на стационарной орбите висел наш транспортный челнок, а внизу, постепенно вырастая в размерах, густо клубился сероватым вспененным молоком грозовой фронт. Вокруг, насколько хватало глаз, сверкал ярко-голубой кокон разреженных верхних слоёв атмосферы, погружая небо над нами в ультрамарин…

Оправившись от первичного шока, я повернула голову и увидела Марка, который непринуждённо, одним пальцем придерживал штурвал. Спину мою моментально прошиб горячий пот.

— Марк! — заорала я, и мой напарник вздрогнул от неожиданности. — Марк, ты живой! Живой!!!

Через салон я полезла к нему, схватив его лицо в охапку, и принялась лихорадочно ощупывать его со всех сторон.

— Эй, ты чего творишь?! — запротестовал он, вяло отбрыкиваясь. — Опрокинешь машину! Аккуратнее, не топчись по моему кофе!

Я всё лезла обниматься, трогать его небритое лицо и взъерошивать волосы.

— Да что с тобой такое?! — воскликнул он.

— Я живая, Марк… Живая! И ты живой!..

— Ну конечно живой! Как иначе-то?

Оглядевшись, я спросила:

— Какой сейчас год и день?

— Декабрь… Двадцать девятое по Земле, вроде… Ну да.

— А год?

— Сорок четвёртый, — опасливо глядя на меня, ответил Марк.

— Значит, ничего ещё не случилось… Поворачивай! Летим обратно на «Виатор».

— С чего бы это вдруг?! Ты что, умом поехала?

— Возможно, — выдохнула я, вспоминая и свою жизнь, ещё не прожитую, и чью-то чужую из далёкого прошлого.

События эти были столь реальны, будто только что произошли. Или ещё не произошли?.. А Марк тем временем непонимающе развёл руками.

— Я пойму, если ты скажешь, что тебе бабки уже не нужны, хотя десять ярдов на дороге не валяются… Но что мы скажем заказчику?

— К чёрту заказчика и деньги! — воскликнула я, хватая штурвал и порываясь развернуть глайдер в обратном направлении. — К чёрту всё. Скажем, что нам ничего не нужно. Пусть подавятся своими миллиардами, а у нас есть дело поважнее…

* * *

… Насупившись и поджав под себя ноги, я сидела в каюте на своей койке. Миновало одиннадцать дней, и странные воспоминания постепенно тускнели, а я всё больше убеждалась в том, что это была галлюцинация. Подробная до чёртиков и полная событий, будто осознанное сновидение. Пару раз я переживала нечто подобное, но ни один из этих снов не оставлял после себя настолько громоздкий багаж обрывочных воспоминаний. И о любом другом сне, кроме этого, я могла рассказать окружающим.

Об этом же сне время молчала, ограничившись лишь упоминанием терраформера, который появится над Циконией восьмого января. И что мы должны предотвратить катастрофу. И что за это нам, конечно же, что-нибудь перепадёт в качестве компенсации за упущенные тридцать миллиардов. Хотя бы удовлетворённый интерес…

В дверь каюты постучали.

— Занято, — буркнула я.

Створка отъехала в сторону, и на пороге появился Марк с чашкой кофе в руке. Вверх от чашки поднимался лёгкий пар, и каюту моментально заполнил едкий запах. Наверное, опять добавил тёртый корень реарока в кипяток, чтобы сбить изжогу после вечернего переедания…

Заспанный и помятый, он уже начинал меня раздражать. Дни первичного ошеломления прошли. Дни, когда я всё пялилась на Марка в упор и изучала, как двигаются его желваки, как он зевает и чешет брюхо, как спотыкается в коридоре… Как он живой… Тогда мне казалось, что я не видела его целую вечность, но сейчас уже я вновь к нему привыкла – и он меня бесил.

Марк сообщил:

— Дед говорит, что через двадцать минут мы снимаемся с якоря и отправляемся к Джангале. И если новый заказ на краснокнижное дерево тоже сорвётся, он запишет это на твой счёт.

— А почему он сам не скажет мне?

— Говорит, ты на него как-то недобро смотришь в последнее время. И хамишь.

— Возможно, — протянула я и вспомнила о предательстве дяди Вани.

Предъявлять ему претензии нельзя, поэтому я все эти дни сдерживалась, как могла. Прижимать старика к стенке было опасно, а то он, чего доброго, ссадит меня с «Виатора», и тогда – пиши пропало. В следующий раз Т-1 появится неизвестно где и неизвестно когда, а то и вовсе через три миллиона лет.

— Ты в курсе, сколько нам стоил этот «отпуск»? — спросил Марк и осторожно отхлебнул из кружки.

— Ты всё об упущенной выгоде печёшься?

— Деньги – это ресурс, — пожал плечами мой друг. — На самом деле это всё старый, ему на амортизацию судна бабки нужны. А я гол, как сокол, и своё урвал. Успел пару раз искупаться… Отличное местечко, кстати. Зря ты тут сидишь целыми сутками напролёт. Можно было бы махнуть на Маджи Хаи на последние, покутить хорошенько…

Действительно, Цикония – это великолепное место. Будет жаль, если оно превратится в ледяную пустошь.

— И всё-таки, почему ты решила, что это случится? — спросил Марк, словно прочёл мои мысли. — С чего вдруг этому твоему терраформеру появиться здесь? Его не было несколько лет. Может, это вообще какое-нибудь автоматическое оружие со сбитой программой… Пролетело мимо и отправилось в далёкие системы сеять хаос…

За иллюминатором раскинулась полусфера супер-океана Циконии. Отсюда, со стационарной орбиты, я наблюдала за этой планетой уже почти одиннадцать дней с перерывами на сны урывками, лёгкие перекусы и походы в туалет. Но ничего не происходило. И если не произойдёт сегодня – значит, я сошла с ума.

— Я не знаю, — развела я руками. — Просто чувство такое. Бывает иногда, что ты точно знаешь, что произойдёт, и что это невозможно изменить. И оно случается…

Тут же потух свет, а по нервам от мехапротезов побежала болезненная статика от электромагнитного импульса. В ослепительной вспышке темноты я на доли секунды потерялась, а когда вновь кинула взгляд в очерченный световой нитью иллюминатор, узрела огромную тень, что затмила поверхность планеты.

— Этого просто не может быть, — пробормотал Марк и выронил из рук чашку.

Кусочки керамики звонко и задорно полетели во все стороны, по углам. Не отрывая взгляда от гигантского чёрного круга, который медленно-медленно, но заметно спускался к бирюзовой сфере, я нащупывала ногой домашние тапочки. Я боялась, что сфера исчезнет, как только я отведу взгляд. Один тапок оказался на ноге, а второй я никак не могла найти, поэтому спрыгнула с кровати, и как была, кинулась в коридор. Бегом, бегом, нужно успеть в рубку! Умом я понимала, что время ещё есть, но сердце выпрыгивало из груди от осознания, что это мой единственный шанс что-то изменить…

— Налюша, передатчик на все частоты, мощность на максимум! — выпалила я, юзом оттормаживаясь по металлическому полу.

Спустя секунду я уже сидела в кресле пилота рядом с громоздкой бочкой на гусеницах.

— А ведь ты была права, внуча! — проскрежетала динамиком машина с человеческим мозгом внутри. — Это та самая штука! Я не верю своим камерам, но это…

— Внимание всем воздушным судам в пространстве Циконии, — перебил его незнакомый голос из корабельного пульта. — Говорит центральная диспетчерская. Зафиксирован неопознанный объект над впадиной Лозье. Всем коммерческим судам сместить орбиты с указанного района. Безопасный эшелон… Пока не определён. Все средства коммуникации перевести на приём. Ожидайте дальнейших инструкций…

Это не для нас. У нас сегодня будет свой маршрут… В воцарившейся тишине я склонилась над микрофоном и занесла палец над кнопкой включения. Нужно было что-то сказать, отправить какой-то сигнал для Т-1. Но какой?

Камера на жестяном бочонке дяди Вани выжидающе смотрела на меня. Позади кресла стоял Марк, затаив дыхание.

— Тонио, мы можем поговорить? — спросила я, и голос мой понёсся вперёд сквозь пространство, расходясь клином вдоль широкого волнового диапазона.