— Вам нельзя тут находиться! Спускайтесь, быстро!

— Я не могу!

Взглянув вниз, я увидела рядом с кучей камней пару полицейских фургонов, от которых тут же отделились несколько тёмных силуэтов и принялись взбираться вверх по склону. Что-то во мне ёкнуло, и я задним умом поняла – это за мной.

Я повернулась к спасателю и крикнула:

— Я возвращаюсь к мальчику! Спасите его, он очень на вас рассчитывает!

После чего развернулась, ссыпалась по ступеням к плите и пролезла обратно в лестничную клетку. Я обещала ему вернуться – и я вернусь. Добравшись до заветной щели, я упала на живот и устремила взор во тьму, из которой раздавались тихие всхлипы.

— Я тут, с тобой. Они уже почти вытащили нас, скоро ты будешь свободен!

Он не ответил, но всхлипы прекратились. Сверху доносились приглушённые толстым слоем камней голоса͐ – кто-то отдавал команды. Что-то захрустело, и пол затрясся. На голову полетела пыль, и плита, нависавшая над узкой щелью между мной и Сашей, с грохотом просела. Мальчик вскрикнул, на меня посыпались осколки камней, я прикрыла голову руками и закричала:

— Саша! Саша, отзовись!

Плита шумно обрушилась на пол, захлопывая щель и отделяя меня от мальчика, и в это же мгновение через дверь в квартиру ворвались двое крупных бойцов спецназа в полном облачении и нацелили на меня стволы. Один из них громко скомандовал:

— Не двигаться, руки за голову! Медленно повернуться! Встань и иди ко мне, без резких движений!

— Там под завалом ребёнок! — крикнула я.

— Я сказал – не дёргаться! Одно резкое движение – и я открываю огонь!

— Нет! Я должна его спасти!

Я отвернулась от него, встала на колени, схватилась за край плиты и принялась в отчаянии дёргать его. Плита была неподъёмная, ничего не получалось, я со скрежетом тщетно обдирала биотитановые пальцы о щербатый бетон. В бок что-то кольнуло, по телу прошёл болезненный электрический разряд, я резко обернулась и вслепую сделала выпад. Удар пришёлся куда-то в корпус полицейского, он, не ожидая от меня такой прыти, споткнулся о глыбу и, попытавшись уцепиться за стоящий тут же шифоньер, загремел на пол. В одну секунду оказавшись возле бойца, я схватила выпавший из его рук автошокер и взяла на мушку второго бойца, стоявшего у самого выхода.

— Бросай оружие! — крикнула я, целясь ему в голову.

— Ты соображаешь, что делаешь? — спросил он, медленно опуская ствол.

— Я ухожу! И не вздумай мне мешать! Ствол на пол и в сторону!

Украдкой оглянувшись назад, видимо, в ожидании подкрепления, он аккуратно положил оружие и сделал пару шагов в сторону кухни. Другие бойцы будут здесь в любую секунду, меня спасала лишь стеснённость пространства, поэтому нужно было немедленно уходить! Удерживая спецназовца на прицеле, я выбралась из квартиры, и в этот момент сверху, в пролёте показалась тень. Вскинув шокер, я зажала гашетку, и оружие с треском выплюнуло в стену серию голубых разрядов. Преследователи замешкались, а я швырнула ствол на лестницу и буквально нырнула ногами вниз, в узкую щель между ступенями и крупными обломками камней, в следующий пролёт. Затрещала материя куртки, о ржавую арматуру скрежетнул биотитан, что-то больно впилось мне в бок – и вот я уже внизу, а туда, где я только что была, ударил разряд шокера.

Отверстие заслонила тень, и кто-то крикнул:

— Сдавайся, призрак! Не усугубляй, ты себе и так уже срок подняла!

— Вам надо спасти ребёнка! Это самое главное! — прокричала я, спускаясь вниз, в темноту, и упёрлась в решётку, отделявшую заваленное фойе первого этажа от спуска в подвал. В лицо дохнуло затхлостью, меня окутал тёплый пар.

Голос сверху гаркнул:

— Если бы не ты и твои подельники, никого не пришлось бы спасать!.. Маски надеть, будем выкуривать хорька! Аметист, гони сюда бригаду, надо ещё одну плиту поднять!

— Пашковский, выставляйся с той стороны! — прозвучал второй, хриплый голос. — Она не должна уйти!

Металлический предмет застучал по полу, что-то хлопнуло, пронзительно завоняло едким дымом. Зажмурившись, плазменным резаком я отсекла замок с решётки, спустилась на последний пролёт и стала пробираться вперёд почти по колено в жиже. Дальше, во тьме, шумела вода – по всей видимости, обрушением были повреждены трубы. Перед глазами скакали разноцветные кляксы, в боку саднило, голова кружилась, по телу словно носились искры, пронизывая до самого нутра – ощущались последствия электрического разряда.

Пламя резака разгоняло тьму, выхватывая идущие вдоль стен трубы и тёмные проёмы по бокам. Шаря глазами во тьме, я пыталась высмотреть спасительный выход. Метнулась направо, откуда, как мне показалось, задувал свежий воздух. Решётка! Маленькое окошко под потолком, забранное решёткой. Не помня себя, я поддала резаку мощности и принялась срезать прутья один за другим. Старый ржавый металл поддавался, и вскоре четвёртый армированный прут лопнул у основания.

Сзади что-то громыхнуло, послышался плеск. Они уже здесь! Быстро, быстро! Если они меня поймают, всё пропало, и Вера останется жить!

Судорожно вцепившись в металл, я спилила ещё два прута и теперь лихорадочно, до боли напрягая все мышцы тела, отгибала третий. Усилители пронзительно свистели, работая на пределе, и через секунду я уже протискивалась в образовавшееся отверстие в вечернюю полутьму. Мокрый бетон, трава, покрытая снегом – и несколько зевак, замерших с открытыми ртами поодаль. Вскакиваю и рвусь куда глаза глядят, а позади слышится надсадный крик:

— Уходит! Давай назад!

Вкладываю все силы в последний рывок в сторону облезлых кустов, продираюсь насквозь, ломая ветки, рассекая лицо, и стремглав бегу вдоль какого-то бетонного забора. Во рту – привкус крови, уши закладывает, сердце заходится и захлёбывается, но я не останавливаюсь – не могу! Я просто не могу попасться им после всего этого!

Время тянется, разворачиваясь в вечность, мимо мелькают стрелы горящих фонарей, редкие прохожие расступаются, бегут прочь заборы и уплывают назад высокие дома. Поворот, ещё один, проезжая часть, визг тормозов и резкий, словно нож, гудок, и снова кусты. Какие-то буераки, ещё один забор, широченная канава… Наконец, замедляю ход, и моё тело, превращаясь в гору бесполезного мяса, увлекает меня вниз, под землю. Сквозь чёрный туннель взглядом ловлю в мелькающем потоке искр белый сугроб и обессиленно валюсь прямо в него.

Дышать… Пожалуйста, кто-нибудь, дайте мне воздуха…

Каждое действие встраивается в цепочку, каждое событие – в последовательность. Стоит сделать шаг, за ним неизбежно последует второй, и совсем необязательно, что его сделаешь именно ты. И уж точно нельзя достоверно предсказать, куда эта последовательность событий приведёт. Вечером я села на гравицикл, а утром следующего дня под развалинами дома оказался погребён маленький мальчик. Я не знала, что с ним, выжил ли он, и если да – удалось ли спасателям его вызволить, но я точно знала – всё это произошло по моей вине…

Прохлада окутывала раскалённое тело, в небе надо мной едва заметно кивал головой тусклый уличный фонарь. Наконец, я нашла в себе силы поднять голову и оглядеться. Бетонная дорожка огибала небольшой прудик, светлевший в сумраке серым пятном покрытой коркой льда водной гладью. За деревьями виднелись многоэтажные дома, а небо было освещено сплошным заревом от тысяч и тысяч городских огней – значит я всё ещё находилась в черте города. По моим прикидкам, я пробежала не меньше трёх километров, но этот город был поистине огромен. Он вбирал в себя всё окружающее пространство, всасывал людей, дома и целые районы, расширялся, и конца ему не было видно. И сейчас я была уверена – попав однажды в этот город, я никогда не смогу выбраться из него. Он проглотит меня и даже этого не заметит.

Я снова была одна, без средств к существованию – пачка денег куда-то испарилась из внутреннего кармана, – но хотя бы в относительном здравии. Поёжившись и закутавшись поплотнее в изодранную куртку, я понуро побрела в сторону домов. Рваная ссадина в боку давала о себе знать, всё тело было будто до самой макушки залито свинцом, но мне ничего не оставалось, кроме как за эту ночь добраться до института и встретиться там с профессором Агаповым – его разовая лекция была запланирована как раз на предстоящее утро. Я не могла позволить себе упустить единственный шанс на встречу…