* * *

Возле домов, прилегая к улице, развалился торговый центр с огромной парковкой. Одна из вывесок гласила: «VR-клуб «Сладкие ягоды». Название не сулило ничего хорошего, однако мне нужно было сориентироваться на местности, и я вошла внутрь. Галерея торгового центра встретила меня запахом мочи͐. Вдоль стены расположилась небольшая стайка доходяг в рванине. Они были худы – впалые щёки, сутулые спины и тощие фигуры выдавали в них молодых людей лет от двадцати до тридцати в крайнем истощении. Кто-то лежал на грязных картонках, раздавалось приглушённое сбивчивое бормотание:

… — Я попробовала, и на вкус – прям гадкое-гадкое вино, протухшее. А оказалось, что это арбузный пломбир! Ты спроси меня, чего я хочу – я тебе скажу. Я хочу пломбир! Давай сходим в магазин и украдём ту бутылку вина, а потом сделаем из неё пломбир… Ну дава-а-ай…

Речь оборвалась, послышался стон, перешедший в плач. Прямо на меня, чуть приоткрыв рот, потухшим взглядом из-под полуопущенных век смотрел грязный наркоман в разгар прихода. Второй полулежал рядом с ним и сосредоточенно ставился в вену. Ещё один доходяга разгорячённо пытался что-то объяснить четвёртому:

… — И когда ты слышишь стук – это твоя рука пишет. На туалетной бумаге. Туалетная бумага пишет твою жизнь. Когда ты разбился, разломался на куски… Когда ты провалился сквозь пол, ты берёшь вот эту ёлку… И вкручиваешься с другой стороны, ёлка здесь, а ты – тут…

Я шла по мощёному блестящим кафелем коридору. По одну сторону от меня за слоем стеклопластика сверкали округлыми ягодицами и скалились белозубыми улыбками телевизоры с рекламой, а по другую – замерев, отклячив челюсти, меня провожали взглядом бездонных чёрных дыр полдюжины наркоманов. Они будто пытались узнать во мне свою, отбившуюся от стаи потерявшихся в этом городе, в этом мире бесчисленных душ. Словно я сейчас сяду рядом, прислонившись спиной к стене, и сольюсь с этим грязным, пугающим человеческим ландшафтом напротив ураганного рекламного огня…

Впереди показалась большая вывеска «Сладкие ягоды». Стоявший у входа охранник при моём появлении ощутимо напрягся, оглядел меня с головы до ног, но ничего не сказал – видно, привычен уже был к разного рода оборванцам. Я вошла внутрь.

Играла музыка. Тут и там на диванчиках, подключённые к нейрам торчащими из стен проводами, сидели, лежали люди, едва заметно подёргивая руками и ногами. Вдоль стены протянулся ряд дверей – над каждой из них висел монитор, который показывал происходящее внутри. На экранах были люди. Кто-то стоял посреди мягких стен, бессмысленно крутя головой и размахивая руками. Кое-кто лежал на полу, содрогаясь в экстазе. Рядом со мной по стойке стучала кулаком какая-то всклокоченная неопрятного вида полная девушка. Она истерично требовала:

… — Хотя бы один час! Я же твой постоянный клиент!

Молодой парень в очках за кассой, не выдержав, перешёл на повышенные тона:

— Вот именно, Нинель! Ты мой постоянный клиент, и задолжала мне уже за целый месяц!

— Я завтра принесу, клянусь! Мне очень нужно в «Лав Сториз»! Я не могу без неё!

Рядом появился охранник – небритый, с заспанным лицом. Вынул из-за пояса миниатюрный электрошокер и спросил:

— Мне её вывести?

Парень схватился за лицо, обречённо покачал головой и сел за компьютер.

— Не надо, Леонид Николаич. Не хочу я, устал уже от скандалов… Ладно, иди, девятая кабинка. Достала хуже горькой редьки. И если наследишь – приберись за собой…

— Спасибо тебе, спасибо! — Нинель неуклюже запрыгала от счастья, сверкнула красными блестящими глазами и устремилась в дальний угол помещения, к одной из дверей.

Скрывшись, щёлкнула замком, а над дверью включился монитор, на котором Нинель судорожно натянула шлем и улеглась на мягких матах в призывной позе.

Я подошла и облокотилась на стойку. Молодой человек, отвлёкшись от монитора, оглядел меня – пыльную и грязную, в разодранной одежде, – и нахмурил брови.

— Подруга, тут не ночлежка, — бросил он. — Если тебе негде переночевать, иди куда-нибудь в другое место. В коридор к остальным или в метро, например…

Голос мой зазвенел металлом неожиданно для меня самой:

— Послушай-ка, дружок, я хоть и устала, но я здесь не на ночлег. Мне всего лишь нужна информация, и я её получу. Мне нужен компьютер с картой местности.

— А геолокацию в нейре включить не судьба? — развёл он руками в недоумении.

— Если бы всё было так просто, я бы сюда не пришла. А теперь, пожалуйста, скажи мне, какой из свободных компьютеров я могу занять на пять минут?

Я положила руку на стойку, раздался щелчок, и в лицо администратору, оттопырив пыльный рукав, уставилось жерло бластера. Устало закатив глаза, парень обречённо протянул:

— Как же вы меня достали… Что ни день – то какой-нибудь прикол… Вон там, возле колонны. Сейчас разблокирую.

— Спасибо, мой хороший. И будь паинькой, не звони в полицию.

Я доковыляла до монитора и, поглядывая на администратора, который как ни в чём не бывало уткнулся в стол и занимался своими делами, открыла карту города. Так… Я здесь. А МФТИ здесь. По счастью, я находилась сравнительно недалеко, и мне нужно было преодолеть всего лишь несколько километров. Примерно запомнив маршрут, я отключила сеть, встала из-за монитора и подошла к стойке. Парень поднял вопросительный взгляд. Я махнула рукой в сторону ряда дверей, за одной из которых скрылась истеричная особа несколько минут назад:

— Слушай, а что это там?

На мониторе давешняя Нинель извивалась, лёжа на полу и сжимая бёдра.

— Кабинки виртуальной реальности… интимного характера. Люди просто подсаживаются на это и становятся натуральными виртоманами. Забывают о реальной жизни, с ума сходят. — Он понизил голос. — За три года при мне одиннадцать человек с припадком в дурку увезли, представляешь? А если они платят, я им слова поперёк не могу сказать. Такое устраивают… В суд подают, оборудование ломают…

Я задумчиво обвела взглядом помещение, чем-то похожее на зал с застывшими восковыми фигурами.

— Многие бегут, — сказала я. — От реальности, от себя… Очень важно не забежать слишком далеко, откуда уже нет возврата… Ладно, спасибо тебе. И прости меня за грубость – день не задался. Мне пора.

— Удачи… в твоих делах.

— Ага…

Я вышла под ночное городское небо. Стоял лёгкий морозец, но мне холодно не было – я успела хорошенько согреться за последнее время, но уже ощущала, как подкатывает простуда. Ватная голова гудела, хотелось прилечь, но я должна была двигаться вперёд.

Оглянувшись и убедившись, что за мной никто не следит, я выбрала направление и зашагала вперёд. В вышине неслись огоньки глайдеров, и подспудно я пожалела о том, что не стрясла с этого ботаника денег на аэротакси, но мне претила мысль о грабеже. Парню и так достаётся на этой скотской работе.

Камеры на углах зданий были равнодушны ко мне. Они провожали взглядом редких прохожих, автомобили, но меня не замечали в упор – работал чип-кодировщик, подаренный Фёдором. Перебрав в памяти последние дни, я пришла к выводу, что моих следов в «Счетоводе» не было. В этом городе лишь несколько людей знали моё имя и внешность, и чтобы найти меня среди сонма жителей, полиции потребовалось бы вручную просматривать записи наблюдения с камер, чем, конечно же, никто заниматься не станет.

Многие называли «Счетовод» просто Системой, но официально она называлась Глобальная Система Контроля Материальных и Людских Ресурсов. К ней были подключены все сервисы – системы оплат, навигация, онлайн-покупки, такси, авиа- и космические перелёты – в общем, всё, что требовалось для комфортной жизни в Конфедерации. Обратной же стороной комфорта была полная история действий, болтавшаяся за каждым жителем Сектора, словно хвост, за который органы правопорядка при желании могли легко ухватиться и вытянуть на свет целую жизнь.

Но только не за мой хвост – он был отсечён под самый корень…

* * *

Улицы сменяли одна другую, переулки выходили на проспекты, которые упирались в эстакады. Тихие дворики и шумные стоянки аэротакси, крикливые пьяные компании и понурые силуэты бедняков, медленно ползущие автомобили с дребезжащими от громкой музыки номерными знаками и точки проносящихся в вышине глайдеров – город не спал, он жил своей жизнью, которая не прекращалась ни на минуту…