Вооружённая знанием – пускай почти непроверяемым, – я точно могла сказать, что путь каждого живого существа неповторим. Однако, все эти пути схожи в одном: души не исчезают бесследно, но возвращаются в оболочки, чтобы создавать историю этого мира, менять его и двигать по ветвям времени всё дальше и дальше. Встречаться друг с другом снова и снова, а, быть может, не встречаться, но вплетать узор за узором в это необъятное полотно мироздания.

Откуда мне было это известно? Понятия не имею. И проверяемым это знание могло случиться только в том случае, если удастся выяснить, что было до. Но теперь я точно знала, о том, что когда я угасну, сердце остановится, и я выключусь здесь навсегда, в ту же самую секунду где-то в другом месте загорится новая жизнь – и это буду я. Но это буду уже не я – ведь нет более никакой памяти о прошлом, которого у меня ещё не было. Нет больше никаких явных связей, потому что поставлена новая точка, и новый вектор начал своё движение.

Прошлое и будущее неразрывно связаны, и любое событие, происходящее в этой крохотной наносекунде, которая называется «настоящее», сплетает ткань времени и меняет мир, общий для всех нас. Со всеми его фотонами и частицами, насекомыми и людьми, лесами и морями, планетами и звёздами, галактиками и сверхскоплениями, параллельными мирами и мультивселенными...

Мы всегда будем гаснуть и вспыхивать бесконечным стробоскопом, мироздание всегда будет забрасывать нас в этот мир, из которого нет выхода, потому что выходить некуда. В человеческом ли теле, в бабочке-однодневке или в могучей секвойе… Над Циконией, на Земле или за миллион парсеков отсюда на другой живой планете… В иной ли Вселенной, где число Пи равно четырём… Чуть позже предыдущего или после следующего Большого Взрыва в их бесконечной череде? Это лишь частности одного большого явления для которого не существует названия…

… — На речку! — воскликнула София и запрыгала на месте. — Идём на речку!

— И никаких купаний! — строго напутствовала мама, поправляя воротник Лизиной кофты. — Все купания только днём.

— Ну и ладно, — обиженно проворчала София. — Не очень-то и хотелось.

— Вперёд, — сказала мама и открыла дверь. — Папа уже заждался.

Слегка подтолкнув дочерей, она захлопнула за ними дверь и направилась к окну, проводить их взглядом и вернуться к домашним делам. Девочки резво ссыпались по лестнице на первый этаж и шумно вылетели на улицу.

Отец уже стоял возле скамейки с заготовленными снастями для рыбалки. Рядом лежал небольшой радиоприёмник, бубнящий что-то едва разборчивое.

Сладкоежка Лиза вынула из кармана припрятанный леденец. Сорвав с него обёртку, сунула в рот долгожданную конфету, смяла фантик и уже размахнулась, чтобы швырнуть его подальше, но тут же спохватилась. Встретилась глазами с отцом, сделала три шага и выбросила обëртку в урну. Одобрительно кивнув, отец задумчиво заметил:

— Долго же вы собирались.

— И успели как раз вовремя, — заявила София.

Она взяла со скамейки свёрток с удочками, Лиза схватила пустое ведёрко, а отец за лямку повесил приёмник на плечо. Сёстры схватили отца за руки, и отец с дочерьми пошли по придомовой дорожке в сторону сентябрьского солнца, что неумолимо закатывалось как раз между пятиэтажкой и зданием местной администрации. Дорога вела мимо домов в заросли, потом нужно было подняться на холм, спуститься с другой стороны, по тропинке между кустов пройти не много и не мало шагов – и вот он, берег тихой речушки, где по вечерам клюют карасики и окуньки.

Оранжевый свет заходящего солнца вибрировал, словно рой, сотканный из миллиарда крохотных светлячков. Тающие после грозы облака были подсвечены алеющим закатом.

Лиза обернулась на свою многоэтажку, на окно квартиры, в котором всеми цветами радуги переливался диковинный цветок. Он стоял там уже очень давно и постоянно светился – и особенно ярко сразу после поливки. А ночью, даже в полной темноте, а в особенности тогда, когда в районе отключалось электричество, это окно ни с чем невозможно было спутать. Лиза всегда была уверена – даже из самой далёкой страны, с самых далёких и неизведанных дорог и из самых непролазных и безвыходных дебрей можно было найти дорогу домой. Нужно было лишь следовать за этими огоньками…

— Папа, а когда у нас появился этот цветок? — спросила София, проследив за взглядом сестры.

— Я подарил этот цветок вашей маме, когда вы родились, — сказал папа.

— Такая красота, — пробормотала Лиза. — И ни у кого такого нет, только у нас! Светится, словно маленькие радуги!

— Это селекционный сорт одного китайского умельца, — пояснил отец. — Представляете, он скрестил гены самого обычного колокольчика и хищной глубоководной рыбы…

— Я тоже хочу так уметь, — мечтательно протянула София. — Скрещивать гены и создавать новых существ и растений…

— Будущее в твоих руках, Софья, — сказал отец. — Нужно лишь хорошо учиться и стремиться к тому, что ты хочешь.

Оторвавшись наконец от разглядывания цветка в окне квартиры, они двинулись дальше.

— А я вот не хочу в школу, — буркнула Лиза. — Я хочу опять июнь. И вообще, август – это время, когда сгорели надежды, а потом пришла осень.

— А вот и нет! — возразила сестра. — Осень – это начало чего-то нового. Например… Например, новых знаний!

— Какие же вы у меня не по годам серьёзные, — по-доброму усмехнулся отец. — Кстати, что нового вы сегодня узнали в школе?

Лиза промолчала, а София восторженно выпалила:

— Мы состоим из элементов!.. Всё состоит из элементов!

— И даже воздух? — недоверчиво спросила Лиза.

— И даже воздух!

Где-то лаяла собака, а в соседнем дворе звонко кричали дети.

— Лизонька, ты сегодня какая-то задумчивая, — сказал отец, сверху вниз поглядывая на дочь. — Что-нибудь случилось?

Она молча шагала, теребя в руках свёрток с удочками, а потом сказала:

— Мне снился космос. И как будто я всё время убегаю и не могу остановиться.

— Может быть, твой сон – это не просто так, — сказал отец и тут же добавил: — Я, конечно, не про погони. Кошмары – это неотъемлемая часть нашей жизни. Так мозг играет с нами злую шутку, но иногда он таким образом предупреждает нас об опасности…

— А что тогда не просто так? — спросила Лиза.

— Сегодня необычный день. — Отец поднял вверх палец. — И связан он как раз с космосом… Как раз должно было начаться… Минуточку…

Сняв с плеча радиоприёмник, он крутанул ручку громкости. Сквозь лёгкие помехи хорошо поставленным голосом говорил мужчина:

… — Есть готовность к пуску…

Весь мир, казалось, замер. Даже птицы на ветках смолкли.

— Есть запуск двигателя ракеты-носителя… Двигатели вышли на режим плавной тяги…

Застыв изваяниями посреди улицы, две девочки и мужчина слушали голос из радиоприёмника.

… — Десять секунд, полёт нормальный… Двадцать секунд. Давление в камерах сгорания двигателей в норме…

— Пошла, родимая, — удовлетворённо констатировал мужчина.

… — Тридцать секунд. Стабилизация ракеты-носителя устойчивая…

— Что это, папа? — спросила София.

— Ещё одна «Ангара» ушла в небо, — пояснил отец. — Каждая мирная ракета приближает наше будущее… Ну, пошли? А то скоро совсем стемнеет, а нам нужно поймать хотя бы одну рыбёшку.

— Не поймаем рыбёшку – значит будем ловить лягушек, — задорно заявила София…

Втроём они пошли по дороге – отец, внимательно вслушиваясь в доносившуюся из приёмника речь, София рядышком, а Лиза – вприпрыжку чуть впереди. Солнце уже подбиралось к далёким верхушкам деревьев, и тихий вечер готовился опуститься на крыши домов, заполнить собой дворы и детские площадки.

На краю поля зрения появилось чёрное пятно, и Лиза взглянула в сторону – туда, где напротив крыльца администрации остановился огромный антрацитовый внедорожник. Пассажирская дверь открылась, и из неё вышел человек. Очень высокий и бледный, он был одет в строгий деловой костюм и сжимал в худощавой, почти костлявой руке кейс. Мужчина поправил галстук, а затем, словно почувствовав на себе взгляд Лизы, повернулся к ней чёрными очками на поллица.