В глубине отстойника, в окружении потускневших стальных развалин, сложив на узкой спине маневровые крылья, замер похожий на пчелу серебристый силуэт «Церамбики». Неужели «Виатор»? Быть того не может… Я напрягла глаза, силясь рассмотреть детали. Промелькнул в полумраке бортовой номер с единицей на конце, и по телу пробежал озноб.

Это не другой корабль. Это не может быть точно такая же машина или реплика, таких совпадений не бывает. Внизу, в отстойнике для кораблей стоял наш «Виатор» под номером четыреста одиннадцать…

Площадь ушла вниз и скрылась из виду, пряча от глаз мой старый корабль. Челнок, кренясь и подрагивая, поднимался всё выше, а вокруг открывались нереальные виды на укрытые чёрным ночным покрывалом антрацитовые зубья щербатых скал, протянувшиеся до самого горизонта…

… Волны времени вновь волокли меня к берегу, который я когда-то оставила за спиной. Величественная «Аркуда», абсолютно тихо и буднично совершив гиперпространственный манёвр, рассекала вакуум со скоростью чуть менее миллиона километров в час. Экипаж из полусотни человек и крошечная диверсионная группа приближались к жаркому Пиросу. Мой второй дом неумолимо надвигался, и я вновь – как и долгие недели назад на «Фидесе» – испытывала волнующую дрожь…

В грузовом ангаре «Аркуды» под днищем десантного челнока, висящего на массивных суставчатых ухватах, мы коротали время в ожидании прибытия. Где-то во тьме прятались ещё два челнока, а свет в обширном отсеке был приглушён, едва очерчивая контуры высоких стен и закреплённых тросами ящиков с оборудованием.

Наш небольшой отряд полукругом расположился прямо на сомкнутых створках высадочного люка, а в центре мерцал неяркий фонарь, вырисовывая причудливые узоры на лицах бойцов. Я необъяснимо чувствовала себя гёрлскаутом в лесном походе, сидящей у костра – стоило только прикрыть глаза, и где-то за ровным гулом стального зверя уже слышался треск горящих поленьев.

… — Почему для гиперпрыжка так долго собирается тёмная энергия? — спросил «Умник» Коньков и обвёл нашу маленькую компанию заговорщическим взглядом. — Потому что в диске галактики её довольно мало, и уж совсем мало в балдже. Зато очень много в гало.

— Напомни, что такое балдж? — попросила я, приоткрыв один глаз.

— Представь обычную игрушечную юлу, — увлечённо жестикулируя, сказал Коньков. — Она не плоская – она изрядно выпуклая сверху и снизу. И если плоскость вращения этой юлы и есть наша галактика, то яркий балдж – это выпуклый шарик в её центре, в котором сосредоточено ядро и основная масса старых звёзд. Гало же – это сфера с балджем в центре, в которую вписана галактика, и которая простирается на сотни тысяч световых лет «вверх» и «вниз».

— Вверх и вниз… Не пори чушь, умник, — фыркнула Агата Скворцова. — У галактики нет верха и низа.

— Это у тебя нет воображения, — огрызнулся Архип Коньков, глянул на меня, как преподаватель на единственную студентку, на которую возлагал все свои надежды, и продолжил: — Как ни странно, именно гало содержит основную массу галактики. И в нём же сосредоточена основная масса тёмной энергии. Там её столько, что концентраторы можно зарядить за считанные минуты!

— В гало тебя порвут на куски заряженные частицы, там им нечему помешать, и никакая корабельная защита не поможет, — сказал молчавший до этого майор Макаров. — Над плоскостью миллионы лет висят «пузыри» энергии, оставшиеся от обильного пиршества центральной чёрной дыры. А здесь, в диске, мы защищены звёздами, которые отделяют нас от ядра и гасят её излучение…

На этом спонтанном консилиуме учёных в военной форме я позабыла обо всём на свете. Далёкий холодный Ковчег, на котором мои друзья томились в золотой клетке, растаял, словно обрывки сновидения поутру.

— И заметь… — Коньков наставительно поднял вверх указательный палец. — Чёрная дыра в центре Млечного Пути не такая уж активная – наоборот, она даёт возможность формирования вокруг себя нескольких солнечных масс в год. Чем больше пыли и тяжёлых элементов пожирает дыра, тем больше выбрасывается разрушительной энергии, и тем сильнее подавляются процессы звёздообразования.

— И нам тут, на окраине, очень спокойно и комфортно, — кивнул Макаров. — И не только нам…

— С нашей классической галактикой нам повезло… Сколько там открыли Васнецовцы за последние десять лет? — Коньков повернулся к майору, и тот пожал плечами. — На участке небосвода размером с пуговицу телескопом обнаружили что-то около двух миллионов галактик. Получается, что в наблюдаемом нами пространстве – это в условной сфере, где мы находимся в центре, и с границ которой излучение за всё время существования Вселенной успело бы нас достичь – замечено одиннадцать триллионов галактик. В основном мелких, конечно, но их число постоянно растёт…

— Тормози, Архип, а то уж больно разогнался, — отрезала Агата. — Я знаю, что ты был отличником в школе и в учебке, но мы тут уже не воспринимаем эти потоки цифр.

— Просто я хотел сказать, что… В общем, Птолемей поставил Землю в центр мира. Коперник поставил в центр Солнце. Кеплер вновь убрал Солнце из центра, отправив его в путешествие по огромной галактике. А затем пришел Хаббл и сказал, что наш Млечный Путь – только одна из миллиардов галактик. Кто же будет следующим?

Повисла тягучая пауза.

— Ладно, скоро прибытие, так что давайте пройдёмся по вводным. — Макаров хлопнул себя по коленям и выкрутил яркость лампы – сразу стало светло. — Наша задача – разведать обстановку и определить местонахождение Рихарда Фройде, по возможности избегая контакта с войсками Конфедерации. Далее передаём информацию на «Аркуду», и там уже принимают решение о дальнейших действиях. Итак, что мы знаем? Архип?

— На Пиросе идут боестолкновения, — уверенно доложил Коньков. — Два месяца назад местная группировка «Фуэрца дель Камбио» подняла вооружённое восстание с целью выбить силы Конфедерации с планеты. Кое-что им даже удалось – были заняты оба военных космодрома, несколько баз, а штаб командования Космофлота на побережье Тантала полностью уничтожен бомбардировщиками.

— Верно, — подтвердил майор, — однако, спустя две недели Космофлот вытравил с воздуха столицу Соноры и забросил туда десант. Первая волна заняла аэропорт Ла Кахеты, со второй уже оккупировали центр опустевшего города и выставили блокпосты на въездах. Потом ещё три волны – всего примерно двадцать тысяч штыков, и теперь конфедераты чувствуют себя вполне уверенно. «Голиаф» сейчас на Земле – вероятно, готовится следующий заброс.

— Что по вооружению? Чего нам ждать? — спросил Аркадий «Бурят».

— Ничего тяжёлого нет – у них каждый килограмм веса на счету, поэтому в основном лёгкая колёсная техника. — Майор провёл рукой по седеющему «ёжику» на голове. — Но есть авиация. Оба космодрома у повстанцев отбили, а центр Ла Кахеты сейчас представляет собой неприступную крепость. У нас есть фото- и видеосвидетельства…

Майор положил рядом с лампой плоский блин голо-проектора, над которым развернулись уже знакомые мне апокалиптические кадры.

— Есть одно маленькое «но», — сипло протянул «Бурят». — Этим кадрам уже месяц, а больше у нас ничего нет. Негусто, прямо скажем.

— У нас есть данные сегодняшней разведки, — сказал Макаров, — которые меня несколько смущают. Блокпостов больше нет, а зона контроля ужалась до размеров правительственного квартала. Это разнится с тем, что мы получили перед вылетом.

— То есть, этот Фройде, которого мы ищем, исчез целый месяц назад? — вопросила я.

— Так точно, — кивнул Макаров. — Передал информатору фото- и видеоданные и пропал. А информатор на поверхность планеты даже не спускался – посчитал это слишком опасным делом. И я так понимаю, наше руководство ничего не предпринимало, пока шли поиски артефакта. А теперь вот решили запоздало послать нас за человеком, от которого целый месяц ни слуху, ни духу.

— А кто этот информатор? — спросила я.

— Мне не докладывали, — ответил «Оникс».