Он увлёк меня в сторону чёрного аэромобиля, помог забраться в салон, сел напротив, достал небольшое блестящее устройство, отдалённо похожее на телевизионный пульт, и попросил:

— Подверните штанину на левой ноге.

С опаской покосившись на устройство, я выполнила просьбу. Ионов наклонился, прибор в его руке тихо и отрывисто пиликал.

— Вы объясните мне, что происходит? — Я пыталась понять, что всё это означает, и не могла.

Раздался протяжный писк, щелчок, Максим сделал движение, разогнулся и протянул в мою сторону раскрытую ладонь, на которой лежала едва заметная горошинка миллиметров трёх в диаметре.

— Устройство слежения, ваш давний спутник, — сказал полковник. — Теперь наблюдения можно не опасаться. Смежникам мы сообщим, что вы самостоятельно избавились от него и пустились в бега.

Он швырнул горошину куда-то в снег, и дверь глайдера с шелестом вернулась в паз, скрывая серую действительность за тонированным стеклом. Откуда-то снаружи появился ещё один человек в штатском, занял водительское место, взялся за штурвал и скомандовал:

— Пристегнитесь. Погода ветреная, возможна тряска.

Я защёлкнула ремень безопасности и сквозь стекло уставилась на полицейские машины, на оперативников в чёрном. Сейчас они сядут в свои машины и меня конвоем повезут в какие-нибудь застенки… Проследив за моим взглядом, полковник успокаивающе произнёс:

— Это предосторожность. Мы не знали, чего от вас ожидать, особенно с учётом последних событий.

Я чувствовала, что постепенно закипаю. Мне нужны были ответы на роящиеся в голове вопросы.

— Полковник Ионов… Я ведь не арестована, так?

— Нет, это не арест и не задержание. Скорее, сопровождение.

В теле моём проявлялась ломота, голова раскалывалась предвестником наступающей простуды.

— Хорошо, — сказала я. — Я уже забегалась, словно Савраска. Меня то пытаются убить, то держат под арестом, то используют в своих игрищах, то снова пытаются арестовать, то уже не пытаются. Я совсем запуталась, дико устала, и мне нужны ответы. Если вы не объясните мне сейчас же, что тут творится, я обрушу эту посудину вниз вместе со всеми нами!

— Да, я вас прекрасно понимаю, нелегко играть в шахматы шашечными стопками, да ещё с завязанными глазами. — Он изучающе устремил тёмный взгляд прямо мне в душу. — Так и быть, я развею перед вами мрак неизвестности, насколько смогу, не нарушив распоряжений руководства. Я храню ваши секреты, поэтому вы будете хранить мои, правда?

Я выжидающе разглядывала благородные усы полковника, избегая контакта с безднами его умных глаз.

— Я не сомневаюсь, вы умеете хранить тайны, — продолжал он. — Пожалуй, для начала мне стоит назвать мою вторую, а вернее, первую принадлежность – подразделение «Опека», Группа Внешней Разведки Росса. Я курирую работу ячейки агентов-опекунов в Москве, что предполагает тесную работу с местными спецслужбами…

Набрав побольше воздуха в лёгкие, Ионов начал вещать.

После того, как вскрылись некие факты о найденном недавно артефакте, о которых полковник решил умолчать, время понеслось галопом. Сразу несколько могущественных сил бросили свои ресурсы на то, чтобы заполучить артефакт в свои руки. Среди этих сил оказался и Росс, давно уже недосягаемый для конфедератов, но незримо следящий за происходящими событиями – «Опекуны» плотно и надёжно внедрились в основные управленческие структуры Сектора. Поступавшие сведения относительно артефакта вызвали разногласия среди тех, кто принимает решения на самом Россе. Оппоненты сходились только в одном – нужно было безотлагательно заполучить в своё распоряжение злополучную «Книгу судьбы» раньше остальных – военных и спецслужб Конфедерации, террористов, наёмников и прочих сорвиголов, которые наверняка начнут охоту за бесценной реликвией со дня на день.

«Мягкие» способы были признаны слишком неэффективными и долгими, поэтому боевая группа Росса получила задачу, благословение и карт-бланш на любые действия. С помощью грубой силы они взяли первые пять «страниц» в Музее, и наверняка взяли бы остальные, если бы не пара загадочных наёмников, на считанные минуты опередивших ударную группу в Институте Внеземных Проявлений.

Этот неизвестный элемент в уравнении спутал все карты и посеял хаос в рядах охотников за реликвией. После шумного налёта на Институт вышеозначенные наёмники в буквальном смысле слова испарились, умело спрятавшись в горах Алтая. С точки зрения спецслужб Конфедерации воздушная атака на Институт была отвлекающим манёвром и операцией прикрытия, которой Росс пытался замести следы своих агентов, похитивших реликвию. Двое суток, в течение которых конфедераты безуспешно прочёсывали местность, а «опекуны» перехватывали всю развединформацию, показались и тем, и другим вечностью. Однако сразу после того, как террористам «Интегры» каким-то образом удалось выйти на след наёмников, часть артефакта попала в руки к тем, кому он не должен был достаться ни в коем случае. Всё окончательно пошло наперекосяк…

— Вы нашли наш корабль? — перебила я Максима. Сердце колотилось, я была готова услышать самое худшее. — Что с ними? С теми, кто был на борту!

— Корабль мы нашли, внутри всё было перевёрнуто вверх дном. Членов экипажа и след простыл – видимо, боевики «Интегры» забрали их с собой… На чём я остановился? Ах, да…

После бойни в маглеве ищейки Конфедерации вновь напали на след. Утвердившись в том, что похищение от и до спланировано отшельниками с Росса, ГСБ сдула пыль с древнего вялотекущего проекта под названием «Чужие среди нас», который предполагал выявление и ликвидацию агентов Росса. Оперативники изучили записи видеонаблюдения в поезде, дело было взято под совместную с полицией разработку, а в биотитановой голени безымянной коматозницы в челябинской больнице – установлен жучок. Предполагалось, что он сможет помочь ГСБ выйти на связных Росса после того, как преступница предпримет побег. И она его предсказуемо предприняла и осуществила – практически сразу после выхода из кратковременной комы…

Ирония заключалась в том, что лес был умело спрятан за деревьями, и процесс поиска россов был перехвачен самими «опекунами». Информация с жучка шла сразу по двум направлениям, а беглянку, в свою очередь, было решено использовать для выхода на вероятных заказчиков «Книги». В качестве хоть маловероятного, но одного из рабочих вариантов, ведь даже стоящие часы дважды в сутки показывают правильное время…

— Вы сбежали даже раньше, чем мы на это рассчитывали, — заметил Ионов.

— А тот, которому я заехала по лицу… Он актёр и знал, что произойдёт? — спросила я.

— Нет, он настоящий, и он ничего не знал.

— Надеюсь, я его не покалечила?

— Отделался сотрясением, сейчас с ним всё в порядке. Ну а что же случилось потом? — Полковник развёл руками. — Бандитские разборки, перестрелка у бара с подпольным рингом, подрыв склада, обрушение многоэтажки… Будучи «в свободном полёте», вы, Елизавета Александровна, обходитесь всем нам слишком дорого и привлекаете излишнее внимание. Очевидно, что за организацией взрыва стоял господин Коновалов – он же Седой, – но всё это происходило не без вашего прямого участия. Помимо прочего, очень невовремя случился инцидент в Глизе-832, на Циконии. После этого у нас просто не осталось свободы манёвра… Кстати, уж не ваших ли это рук дело?

Полковник прищурился и посмотрел на меня. Я не нашлась, что ответить.

— Ладно, я шучу, — успокаивающе сказал он. — ГСБ, как структуру Конфедерации, не очень-то уважают здесь, в центре Евразии, особенно когда дело касается россов. Мы, мол, русских братьев не сдаём, хотя казалось бы – мы, я имею в виду человечество, столько сил положили на то, чтобы оставить в прошлом национальные стереотипы… — Ионов гусарским жестом поправил свои аристократические усы. — Поэтому органы Евроазиатского Содружества не слишком охотно делятся информацией, а местные даже на меня, земляка, косо поглядывают. Как ни крути, а я здесь официально представляю надпланетную организацию… Сейчас дорога́ каждая секунда, каждый, даже самый иллюзорный шанс на выживание Конфедерации… Да, не удивляйтесь, вопрос стоит именно так. Поэтому, когда вы самостоятельно вышли на «опекуна» Агапова, окончательное решение включить вас в уравнение явным образом было принято. И вот вы здесь…