Преследователи остановились на краю оврага, кто-то рассмеялся.

— Добегался, дурак!

В мягкую почву у ног воткнулась стрела.

— Стой на месте, если жизнь дорога!

Они напрасно ухмылялись, спускаясь к нему. Кай сам ринулся к первому из преследователей, ударил снизу. Тот попытался остановить удар, но вышло неловко: кастане не достала до тела, но рассекла запястье, брызнула кровь из вены. Кай выбил саблю из мокрой ладони, ударил противника навершием в лицо и, не обращая внимание на наконечник, разрывающий мышцы, прижал к себе, зажал горло, сдавил.

Тут уж за сабли схватились остальные. Трое против одного — много, но неровный склон не давал им приблизиться одновременно. Они были не простаки, эти охотники за головами, рубились умело, но с Каем сравниться не могли.

Он остановился над трупами. Руки дрожали. От усталости или от первого в жизни убийства — не осталось времени думать. Где-то вверху все еще плыл корабль. Северянин пробрался глубже в лес, дальше от оставленных спутников и возможных преследователей.

День плохо начался, плохо и закончился.

Кай брел и брел, продираясь через подлесок, затем выбрался на звериную тропу, петлял по ней, пока не вышел к болоту. От стоячей воды поднимался тяжелый гнилой дух, взлетела испуганная цапля, что-то тяжелое затрещало в буреломе за спиной, но повалило прочь. Солнце уже опускалось к земле, прошло несколько часов, но Кай их не помнил. Наконечник в спине закрыл рану, отдавался болью в теле, но не давал истечь кровью. Вторая рана беспокоила сильнее. Северянин сел на берегу болота, положил саблю рядом, с трудом снял кольчугу… Да, именные стражники не лгали: кровь на красной рубахе не видна, но стоило снять рубаху и оказалось, что Кай весь в крови. В чужой и в своей… Кай попытался зажать рану свернутым плащом, но тут потерял сознание.

Пришел в себя, когда солнце уже скрылось за верхушками деревьев. На болоте кричали лягушки, тихо пролетела над головой сова. Похолодало. Кровотечение остановилось, но холод и бесчувствие сковали тело, Кай не мог пошевелиться.

Со стороны леса в буреломе двигалось что-то большое. Совсем близко затрещали ветки, поднялась в воздух встревоженная ворона. Кай заставил себя сбросить оцепенение, потянулся к рукояти кастане, но медленно… Слишком медленно…

Кустарник расступился, пропуская человека.

— Жив, парень? — спросил Коршун.

Кай бессильно уронил руку и закрыл глаза.

— Эй! Мы полдня за тобой шли, не помирай теперь! — прикрикнул на него Тид, подходя ближе.

Они с Коршуном развели костер, извлекли наконечник стрелы и перевязали раны лоскутами рубахи. Затем дали напиться водой из фляги.

— Заночуем здесь, а завтра вернемся к нашим, — решил Коршун.

— Откуда вы? — с трудом размыкая сухие губы, спросил Кай.

— Седой после тебя очнулся, — пояснил Тид, кривясь. — Растолкал нас. Сотник в лесу следы умеет читать, так тебя и нашли.

— Зачем?

— А ты зачем нас прятал и погоню уводил? — Тид достал трубку, набил табаком и раскурил.

— Спи, парень. Мы за тобой присмотрим, — сказал сотник.

Во втором лагере костра не разводили, чтобы не привлечь внимания охотников за головами.

— Воду, что вчера набрали, — вылей! — посоветовал Луке маг. — В ней чародейство, что нас всех подкосило. Не сгодится сейчас.

Рыжий достал флягу с крепким хмельным медом, что раздобыл на прошлой стоянке, пустил по кругу. Александра сделала глоток и закашлялась. Рыжий добродушно постучал ей по спине. Ри пить не стал, лишь обмакнул губы горько-сладким напитком.

— Что дальше будет? — неловко спросила Александра.

Ри посмотрел на небо:

— Похоже, что кто-то выиграл битву у замка. Призвали флот Абремо. Будут теперь отлавливать беглецов.

— Быстро они оклемались, — с сожалением заметил Лука.

— Похоже, сговорились снова, — ответил Ри. — Им сейчас нельзя ослаблять внимание.

— С чего? — спросил Лука, забирая у Александры пустую флягу.

Ри помолчал, выразительно глянул на лес и, понизив голос, ответил:

— Слухи ходят меж магами… Король проснулся.

Над поляной повисла неловкая тишина. Лука и Рыжий смотрели на мага, пытаясь угадать, шутит он или говорит серьезно. Александра хмурилась.

— Что притихли? — презрительно усмехнулся Ри. — Как песни складывать, так каждый мастак. А слабо живому королю поклониться?

— Отчего же «слабо»? — обиделся Лука. — Если настоящий король придет, я первый поклонюсь. Да только сказки все это. Мы с Юргеном с севера. Если бы пробудилось войско короля, мы бы о том знали.

— В том-то и дело, что не войско. Маги их несколько веков искали. Вот и нашли… Перебили войско, один он остался. Ушел от погони, да где сейчас — никто не знает. Я своими ушами слыхал, как господин Радим о том Совету докладывал.

— Врешь, — стоял на своем Лука, но во взгляде его читалась растерянность.

Ри пожал плечами и стал устраиваться на ночлег.

Утром, пока Лука и Рыжий седлали коней, Александра подошла к магу:

— Зачем ты сбиваешь их с толку? Зачем говорил про короля?

Ри посмотрел на нее серьезно и жестко.

— Это будет долгая дорога, Русалка. Долгая и скучная. Мне нравится дразнить людей. Засовывала когда-нибудь палку в муравейник? Я просто хочу встряхнуть наших угрюмых попутчиков. Представляешь, что начнется, если они поверят, что король проснулся?

— Это жестоко.

— Кто знает. Я спал десять лет. А Яблоневый Край сколько? Я вот рад проснуться.

Коршун, Тид и Северянин вышли к ним в намеченном месте вечером следующего дня. Лука и Рыжий тем временем собрали разбежавшихся лошадей. Держали путь на юго-запад, костров не разводили, хлеб закончился, пили воду. Еще трижды укрывались от кораблей, устали, как собаки, прежде чем вышли к границе манора.

Ри нагнал Кая:

— Как только туман коснется меня, Ясинский это почувствует и пошлет погоню. Будь внимателен, Северянин, если и правда решил помогать мне.

Кай ничего не ответил. Закрыл и открыл глаза, подтверждая, что понял. Он был бледным, на лбу испарина. Раны затягивались и вновь открывались из-за тяжелого перехода, Александра извела на перевязки все свои сорочки. Ри пропустил его вперед и тяжело вздохнул. Северянин не помощник ему сейчас.

На той стороне границы лес редел, значит, недалеко степь. Они двигались по самому краю манора Ясинского, деревень тут не встречалось.

Утром сменили направление на юг: там была степь — широкая полоса ничейной земли, отделявшая побережье от лесных маноров.

— Думаешь, маги никого не выставят здесь? — уточнил Тид.

— Уж точно меньше, чем на севере. Все рвутся в поселения лешаков. Туда корабли Абремо и пойдут.

Ехали, пока на небе не взошла луна. Спали не больше четырех часов, поднялись засветло и снова продолжили путь. Утром пересекли еще одну границу манора. Дальше лес заканчивался и начиналась степь. Бескрайняя, поросшая густой зеленой травой до пояса, не степь — море!

Насколько хватало взгляда во все стороны, тянулось зеленое море травы. Мужчины смотрели под ноги. Александра смотрела на небо.

Только в степи бывает такое небо. Кажется, его здесь слишком много. Чувствуешь себя муравьем под чашкой. А потом солнце поднимается, бледно-голубое донце наполняется глубиной. Неясная дымка над горизонтом уплотняется, поднимается вверх, становясь облаками. Небо такое, что не оторвать взгляда, такое, что хочется пить его, как холодную воду. Облака не двигаются, зависли над степью, лишь где-то высоко-высоко ветер играет с ними: закручивает, мнет, превращая из взбитого теста в тонкие полосы.

Солнце тянется к зениту. В дымке облаков оно похоже на желток. Похолодало. Реки давно нет, но воздух в долине сырой и быстро наполняется льдом. На траве то тут, то там видна изморозь. Белые полосы в небе выпрямляются, истончаются…

Вдали показался степной маяк — двухэтажный, каменный. Днём не разглядеть, но в фонарном помещении живым светлячком бьётся огонь.