Зашевелились листья кустарников, раздвинулись, и Кай увидел волков. Они всей стаей, не разбирая дороги, бросились вперед, граница разорвала их в клочья, но за волками уже шли новые жертвы. Белки, мыши, зайцы, ежи. Они бежали, как ошалелые, их маленькие тела разлетались в тумане в клочья.

Вой и ветер. На одной ноте.

Внизу вновь все пришло в движение. Корова, теленок и девочка. Ребенок напрасно пытался удержать теленка за веревку на шее, тянул изо всех сил. Кай дернулся, натянул поводья, но стоявший рядом Сташевский выхватил саблю, и острие замерло напротив его шеи.

Внизу девочка осталась, рыдая, сидеть на земле. Корова и теленок вошли в серый морок. Их разорвало, кровь брызнула на границу, на траву и на девочку. Вой заглушал ее плач, но Каю достаточно было видеть выражение маленького лица, чтобы понять ее горе.

Маг остался равнодушен, он на землю даже не смотрел.

Барьер треснул, в мгновение превращаясь из плотного облака в утренний туман. Ветер разорвал его на клочки, не оставив следа. Да только за туманом их ждала стена дождя. В густых сумерках можно было лишь угадывать, что скрывает плотная пелена воды. Вой и ветер били в нее и пропадали.

Господин Дрегович улыбнулся, сорвал с шеи медальон и бросил. Тот ударился о землю, зашевелился, закрутился змеиным клубком и стал расти, на глазах превращаясь в гигантского волка. Девочка закричала от ужаса. Кай воспользовался мгновением, когда Сташевский отвел взгляд, — и направил коня вниз. Северянин приземлился рядом с ребенком, встал между ней и волком.

Зверь повернул голову. Он часто дышал, раскрыв пасть и высунув язык. Кай выхватил саблю, готовый к бою, но позади вдруг послышался звон металла. Он обернулся и увидел Коршуна — это граничная стража, потрепанная и усталая от долгого похода, выстраивалась на земле позади мага. Кто-то подхватил девочку на руки, укрыл за спинами стражников.

С неба спустился Сташевский, завис над Каем:

— Молись всем богам, Северянин, чтобы господин чародей не заметил твоего самоуправства. Отделаешься тогда плетьми! Немедленно в строй!

Плащ господина стал тропой, расстелился перед ним, спускаясь к земле.

— Зачем? — спросил Кай у Сташевского.

— Когда ступит на землю, она станет частью нашего манора и мы сможем пойти следом.

Волк шел вперед. Чародей следом. Он вновь и вновь шептал заклинание, и венец сиял в черных волосах, заставляя темноту и воду огибать его.

Именные стражники тоже спустились, разделились, окружая господина, подняли щиты. То, что дождь исчезает, падая на щит Кая, в полумраке никто не заметил.

Впереди, в мокрой темноте зашевелилось что-то живое. Дрегович взмахнул руками, белые длинные пальцы задвигались, и над головами людей вспыхнули огненные шары. Их света едва хватало, чтобы рассмотреть землю под ногами.

Волк остановился и зарычал. Зверь присел на лапы, готовясь к прыжку. Стражники сплевывали воду, текущую по лицу, моргали и вглядывались вперед.

К ним кто-то приближался. Изгибались струи воды, стекая по невидимым телам. А потом дождь закончился так же внезапно, как и начался, вода приняла очертания и обрела плоть. Липкие, черные — на людей из темноты бросились защитники границ Всеславского — кинокефалы.

Они бежали на четвереньках, хотя тела имели человеческие. Голые, покрытые черной блестящей кожей, на длинных змеиных шеях покачивались собачьи головы. Вой, стон и ветер вновь поднялись над землей. Несколько десятков тварей облепили волка, повисли на боках, вцепились мертвой хваткой, царапали когтями. Волк раскидывал их, как щенков, топтал лапами, но тварей было слишком много. Их кожа оказалась неожиданно крепкой, а сами они верткими, как угри. Кинокефалы облепили его морду и проткнули пальцами глаза. Волк завыл, кинулся в сторону, растаптывая всех на пути. Дрегович сам избавился от обезумевшего животного — обернул обратно в медальон.

Тут пришлось вступать в битву граничным стражникам.

Именным, прикрывающим спину господина, с их прекрасными саблями драться не пришлось — псоглавцев к ним не подпустили.

Кай оглянулся и встретился взглядом с Лукой. Тот потерял в бою личину, погнул шлем и опалил ресницы. Он узнал Кая, плюнул в его сторону и стал биться дальше.

Впереди лежала деревня. Улицы опустели — люди понимали, что на них идет. Кинокефалы отступили в переулки, спрятались в тени садов и заборов. По приказу Дреговича именные стражники поджигали дома. Так тошно Кай себя никогда не чувствовал. Из огня и дыма к ним выпрыгивали пылающие кинокефалы. Они бросались на стражников, огонь перекидывался на людей и лошадей. Но остальные не могли им помочь — господин маг не оборачивался, он шел вперед.

А затем, когда пылающая деревня осталась позади, им навстречу с неба спустился Всеславский, в окружении своих людей.

— Прекращай, Радим! — раздраженно потребовал маг.

Внизу, на земле, его черные твари пятились, скаля желтые клыки. Не нападали.

— Я думал, мы союзники! — продолжил Всеславский.

— Я тоже так думал, но ты взял моего зверька и едва не прикончил его! Считаю, за тобой должок.

— Сколько дней прошло! Он ведь жив!

— Иначе я взял бы больше.

Всеславский сжал поводья лошади. Кай видел, как борются в нем гордость и здравый смысл. Победил последний.

— Хорошо. Забирай деревню…

— И мартихор. В твоей лаборатории еще полно зверушек.

Маг улыбнулся, польщенный.

— Тебе не следовало затевать эту потасовку, ты мог просто попросить, Радим, мы ведь союзники.

— Боюсь, тогда ты снова пришел бы за Гроневальдом.

Всеславский поморщился и небрежно махнул рукой.

— Хорошо. На этом и расстанемся. Я пришлю тебе заклинание на мартихор. Но больше не беспокой меня.

Он уже собирался возвращаться, но повернул лошадь.

— Твое приглашение в силе?

— Конечно, мой друг. Бал без тебя — не бал.

На этом маги расстались.

— Отступаем, ребята! — приказал сотник.

Именные стражники свистом подозвали лошадей и взлетели в небо. Пограничникам пришлось идти пешком.

В крепость Кай вернулся молчаливым, усталым и разочарованным. Зачем все это?! Так дети показывают друг другу удаль, стреляя из самодельных луков по воробьям. Игра и хвастовство. Всего лишь. Но сколько людей оказались жертвами этого хвастовства? Сколько веков так длится? Сколько еще будет?!

Но его никто не поддержал.

— Так устроен мир, Северянин. Скоро привыкнешь, — усмехаясь, отвечал Сташевский.

Но Кай не хотел привыкать! Он чувствовал себя зрячим в мире слепых. Возможно, до того, как потерять память, и он принимал все происходящее как данность, но сейчас, вынужденный узнавать мир заново, он не мог закрыть глаза на безумие и несправедливость!

— Они ведь тоже смертные, хоть так себя и не называют, — пробовал он достучаться до Ивана. — Сколько магов в Крае? Тысяча? А сколько людей?

— Прикуси язык, Северянин! А то отрежут!

Может, и отрезали бы, но подоспело иное наказание. Его выпороли плетьми и оставили на неделю в темнице. Больше Кай этот разговор не заводил.

Заканчивался первый месяц его службы в именной страже, близился праздник в замке. Десять лет назад господин Дрегович в числе Совета Шести победил могучего мага, и они каждый год отмечали эту победу.

— Господин и его распорядитель бала хотят, чтобы все было красиво, — сообщил Новак накануне. — Поэтому блондины под командованием сотника Авинского стоят в карауле в бальном зале. Сотня брюнетов под командованием Тадеуша — на лестницах. Сотня Янсэна — во внутренних покоях и во дворе.

Сначала Кай решил, что это шутка. И несколько человек вокруг него усмехнулись, но… Улыбки казались привычными, словно шутка хоть и забавляла, но новой не была.

Их и правда разделили, как коней по масти. Кая, в числе других брюнетов, причислили к сотне Тадеуша. На закате третьего дня четыре сотни вышли из казарм и заняли свои места в коридорах замка.