— Признай, Северянин, от наших плащей есть выгода, — смеясь, заметил Сташевский.

— Есть, — согласился Кай. — Дармовая еда, дармовой ночлег, сабли заморские… Только что ты сделал для того, чтобы их получить? У деда последний хлеб забрал? Дитя у матери отнял? Если кусок в горло лезет — ешь, десятник.

Стражник стукнул по столу кулаками, взвился над Каем, но сотник осадил его окриком. Затем посмотрел на Северянина и сказал, обращаясь к Сташевскому, но не отводя взгляда от новобранца:

— Не злись, Ваня. Он еще распробует и дармовое пиво, и нашу службу.

Иван пересел за другой стол. Заканчивали обед молча, но Кай к еде не притронулся, остальные ели, но смех вокруг поутих.

Когда выехали дальше, Новак поравнялся с ним.

— Успокойся, парень. Дороги назад нет, поэтому хватит грубить новым товарищам.

Северянин упрямо смотрел на дорогу.

— У нас много преимуществ перед пограничниками, это правда, — добавил Новак. — Но мы платим за них сполна. Знаешь, почему наши рубахи красные? Давний обычай. Маги, которых мы защищаем ценой собственной жизни, не любят вида крови.

Они провели в пути еще четыре дня, объехали еще четыре деревни и повернули к Мажьей Пристани. Ехали медленно: посреди колонны шли возы, груженные с верхом мешками и ящиками, едва переставляли ноги усталые коровы.

Мажья Пристань была первым настоящим городом после Зут-Шора, который увидел Кай. Она раскинулась на берегу большого озера. На острове посреди озера стоял Белый замок господина Дреговича и крепость именной стражи, но с берега виднелась лишь серая стена, опоясывающая белокаменную громадину, и зубчатые крыши четырех башен.

Господин маг если и покидал замок, то передвигался по небу, так что город внизу просто жил своей жизнью, делая вид, что не знает о своем предназначении: быть еще одной, живой стеной между господином и его врагами.

Ткацкие, кожемятные, стеклодувные, ювелирные, гончарные и прочие мастерские, кузницы, лавки и лавочки, харчевни, постоялые дворы, корчмы, веселые дома, рынок — здесь было все. По широким улицам с деревянными мостовыми ездили всадники, возы чумаков и полупустые телеги селян. С самого утра шла бойкая торговля на площади. Весеннее солнце заливало все вокруг ярким светом, влажно пахло землей и навозом, и казалось, что Мажья Пристань живет вполне счастливо.

Кай и стражники проехали через город, не вызвав интереса у горожан. На пристани оставили лошадей конюхам, возы с данью — хмурому распорядителю из замка, что ждал их уже не первый день, и зашли в лодки.

Все воины именной стражи — четыре сотни — жили в крепости у подножья мажьей башни. Кая отвели в каменную комнату, встроенную прямо в крепостную стену. Здесь жили воины десятника Ивана Сташевского. Нарочно или нет, Новак поручил строптивого новобранца именно ему.

В комнате стояли десять грубых деревянных лавок, не отличавшихся от тех, на которых спали пограничники. Было холодно, потому что в комнатах не ставили теплых лежанок, не то что в домах в Обереже. Весна уже прогрела воздух, но в комнатах все еще стояла стужа, как в погребах. Каю выдали еще один плащ на меху, дали место над кроватью, чтобы развесить оружие и броню, и оставили до утра.

Наутро его отвели к лекарю. Тот осмотрел, ощупал и прослушал. Долго хмурился, разглядывая побледневшее клеймо, звал посоветоваться десятника.

— Тебе где клеймо ставили?

— Где и всем.

Лекарь со Сташевским переглянулись.

— Если оно сходит, значит так решил господин… — неуверенно предположил лекарь.

Десятник возражать не стал. Нечего было возразить: ни у одного человека в Крае клеймо еще не сходило само при живом маге. Каю поставили новое и приказали идти на учения.

Потянулись однообразные дни. Как и на границе, они с утра до вечера тренировались во дворе крепости.

Каждая сотня носила свое оружие. Драться им приходилось редко, так что сабли были больше знаком отличия. Кай попал в сотню Новака. В походах господина мага они шли по левую руку, в мирное время собирали дань. Воины Левой Сотни носили кастане в серебряных ножнах, красные щиты и белые плащи на красной атласной подкладке.

Обычных лошадей в крепости не держали. Так Кай впервые рассмотрел вблизи морских жеребцов. Темно-синие, мощные, они были выше обычных лошадей, изящней, гривы коротко острижены, от них пахло рыбой. Животным он нравился. Его ни разу не сбрасывали с себя даже самые норовистые, а остальным новобранцам доставалось.

Так прошло две недели.

Воевода именной стражи появился на учениях утром. За ним шли сосредоточенные и хмурые сотники. Люди вокруг Кая сразу поняли, о чем речь: война.

Слухи о ссоре господ Дреговича и Всеславского ходили уже не первый день, да никто не знал до конца, помирятся они сами или придется воевать. Ответ принес воевода Ланчевский. Он собрал у себя сотников и отдал приказ о наступлении.

— Завтра на рассвете, — сообщил Новак.

Десятники построили своих ребят здесь же, во дворе крепости. Сташевский осмотрел каждого, прикрикнул для порядка и остановился рядом с Каем, единственным новичком в его десятке.

— Держись позади. К господину не лезь, в битву на земле не ввязывайся. Даже дышать будешь по приказу, понял?!

Три сотни стражников долго стояли во дворе крепости, ожидая господина Дреговича. Морские жеребцы волновались, фыркали и переминались с ноги на ногу. Наконец двери замка распахнулись и в сопровождении стражи и воеводы Ланчевского появился сам маг.

Невысокий узкоплечий и безбородый юноша, застывший на пороге взросления, почти женственный со своими длинными черными волосами и пухлыми губами. Маг не понравился Каю. В довершение ко всему господин Дрегович не носил доспехов, зато щедро украсил пальцы перстнями, запястья браслетами, а на шею повесил тяжелую золотую цепь с волчьей головой. Его пурпурный плащ оказался настолько длинным, что нести его за господином пришлось четверым лакеям. Глядя на него, сложно было представить, что он держит в страхе целый манор.

Чародей ни на кого не смотрел, будто даже случайный взгляд на собственную стражу мог унизить его. Он запрыгнул в седло, лакеи бережно расправили плащ за ним, пришпорил коня и взлетел. Воевода Ланчевский отдал приказ, и именные стражники поднялись в небо.

Мажья Пристань осталась далеко позади, летели над лесом, над деревеньками. Люди на полях поднимали бледные с зимы лица, прикрывали ладонями глаза. Взрослые провожали взглядами, дети бежали некоторое время следом, обдирая голые коленки о прошлогодний бурьян.

Затем были две сожженные деревни. Среди черных дымоходов бродили тощие облезлые волки. Они бросились врассыпную, когда тени всадников заскользили по остовам деревни. Лошади ржали и старались подняться выше в небо.

Кай ожидал увидеть поле боя и войско противника, но не было поля. Лес под ногами обмельчал, зеленели первой травой взгорки, тянулись выцветшими лентами тропинки, а впереди клубился серыми облаками барьер между манорами. Войска не было. Никого не было.

Кай посмотрел на своих товарищей, но никто не удивлялся, все ждали. Господин Дрегович приподнялся в седле, потянул манжеты, вскинул руки, словно управлял невидимым оркестром, и вокруг потемнело.

Еще не страшная, но уже зловещая тень облаков легла на лес. Только облаков на небе не было.

Дрегович отпустил поводья, соскочил с лошади, Кай дернулся, но магу ничего не угрожало: его плащ лег под ноги, завис в воздухе пурпурными ступенями. Чародей раскинул руки, раскрыл объятия невидимому другу, волчья голова на груди мага ожила, раскрыла пасть, и над лесом, сбивая листья с веток, поднялся вой.

Никто не был готов. Люди зажимали уши, лошади ржали.

Вой поднял ветер, ударил в спины, сорвал с деревьев прошлогодние листья, понес их по воздуху. Листья стали птицами, рыжими воронами. Птицы ударили в барьер, и он весь пошел цветной рябью. Вороны закричали, и вздрогнул от боли Дрегович. Закрутил запястьями, вскинул руки, ударил небо наотмашь.