– Аминь. Лорд Мак-Моран к вам и вашей семье зла не таит. Я уверен. Ему не чужд здоровый эгоизм, но в силу определенной толики прагматичности никогда не свяжется с фанатиками-экстремистами. Ни за какие деньги. Мать и отчима мы проверили, в заложники не брали, в явных связях с бунтовщиками не уличены.

– Для терроризма тоже нужна вера, – согласился Мак-Молоуни. – Пусть не в Бога, но в дело, за которое готов отдать жизнь.

– Совершенно верно, – сухо ответил Ардал. – А теперь, с вашего позволения, я удалюсь. Благодарю за сотрудничество, Владыка.

– С Богом, брат!

Бросив последний косой взгляд, монах переступил порог и скрылся в сумраке коридора. Вскоре раздался приглушенный гул и лязг, еще, еще. Тамплиер, вероятно находящийся при инквизиторе в качестве телохранителя и боевой единицы, не отличался легким шагом.

Дождавшись, пока затихнут шаги, епископ повернулся и прищурился, виновато развел руками.

– Лорд Мак-Моран, приношу искренние и глубочайшие извинения. В связи с ужасным происшествием в гроте Мак-Молоуни Церкви пришлось пойти на крайние меры. Заговорщики показали себя умными и жестокими противниками, прибегли к помощи адептов запретных умений, составили достаточно четкий план с тройным дном.

– Тройным? – переспросил я, невольно ухватившись за последнюю фразу.

– Да, – подтвердил Абрахам. – Устроили похищение с целью выкупа, попутно отвлечение внимания богомерзкой куклой. И наконец, действовала еще одна группа со вторым гностиком. Пошарили у меня в келье, а когда столкнулись с защитой, ушли и ограбили сокровищницу дома. Вынесли драгоценности и украшения, облигации на значительную сумму. Говорят, во внутренних помещениях видели смутную тень, а один из слуг клянется, что столкнулся с человеком в маске.

Пожалуй, один из нечастых случаев, когда удивление не пришлось играть. Я вскинул брови и недоверчиво качнул головой – ну надо же, и снова загадочный Мститель. Но вопрос в другом: по собственной ли инициативе устроил ограбление? Или действительно очередная грань в плане экстремистов? Если последнее, то у знати проблемы. Значит, что протестные движения возглавили люди неглупые, хитрые и жестокие.

В любом случае на руку. Никто не догадается, что в комнате епископа побывал я. Алиби железное. Другое дело, что волновал меня сейчас разговор с инквизитором, а не вчерашняя ночь. Ибо допрос какой-то странный. Скомканный, нелепый, нелогичный.

Если не предположить, что Ардал изначально расследовал нечто иное. И тут облегчение крепко переплеталось с тревогой. Монах прямо сказал, что Церковь знает о моей второй личности. Но насколько хорошо осведомлена? Насколько глубоко копали? Ведь под образом ученого-историка скрывается и третье дно – искатель с сомнительными связями и делами. А там проберись немного, и можно найти несоответствия в истории со сковыванием.

Внимание святош – не плохо, а паршиво и чертовски опасно. Инквизиция не та организация, с которой стоит шутить. От одной мысли о том, что попался на глаза, кровь стыла в жилах, а в животе неприятно скреблось.

Тем не менее отпускали. Не докопались до самого дна? Удовлетворились официальной историей? Или решили дать погулять на свободе, посмотреть, как себя поведу? А может, в данный момент я банально не заинтересовал? Тогда что же отвлекло от такой заманчивой цели, как разоблачение грешника?

Дьявол!..

– Крайне дерзкие налетчики, – пробормотал я, усилием воли подавляя тревогу.

– Да, – ответил епископ, уверенно добавил: – Но их найдут! Наши лучшие дознаватели вытаскивают ответы из пленных. Мы размотаем всю нить и доберемся до главарей. Против Церкви и гвардов Тары нет шансов. Тот, кто замарался в запретном, обязан понести наказание.

– Даже если мотивом послужили невыносимые условия жизни? – спросил я. Чуть успокоившись, вернулся к слегка ироничному тону. – Голодных детей не бьют, а кормят. Насколько понимаю, это не реваншисты, а пролетарии.

– Даже если, – внушительно отрезал Абрахам. – Человечество балансирует на грани полного вымирания. И выжить, противостоять Люциферу мы можем, соблюдая правила.

«…Кои зачастую устанавливает именно Церковь. Очень удобно. А завтра можно объявить врагами светловолосых. Или хромых. Но доля правды в словах служителя есть. Гностики уязвимы и опасны».

– Уверен, у вас получится найти преступников, – дипломатично сказал я.

– Да, – сбился с пафосного тона епископ. – Сожалею, что в эту историю втянули и вас. Хочу высказать благодарность за тот героический порыв. Спасли жизнь мне и многим другим. И тем неприятней, что пришлось подвергнуть… э-э-э…

– Допросу, – прямо сказал я. – Спасибо, что не пыткам.

– Мы должны убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете, – сделал виноватое лицо Абрахам, развел руками. – А мастер Ардал лучший следователь. Обладает возможностями и талантами, чувствует правду как никто иной. К тому же так совпало, что прибыл в Тару по делам.

– У меня сложилось впечатление, что он хотел переговорить именно со мной, – задумчиво произнес я, бросая пробный камень. – И совсем на другую тему. Разговор о нападении не являлся целью.

– Вы проницательны, лорд Мак-Моран, – хмыкнул епископ. – Так и есть. Но поскольку события совпали, удобней совместить оба дела.

– Я не понимаю, – признался честно, – при чем тут субмарина?..

– Не уверен, что имею право говорить, – засомневался служитель. – В детали не посвящали, прерогатива святой инквизиции и ордена Тамплиеров. Но я слышал, что дело касается Тьмы и Вестников.

– Даже так? – изумился я.

– Похоже, на Северном пограничье случился Прорыв, – посерьезнел Абрахам. – И ваш корабль каким-то образом втянут в череду событий. Потому брат Ардал и решил провести беседу, чтобы сложить собственное мнение.

А вот и то, что отвлекло инквизицию от моей личности. Понятно, почему не стали рыть дальше. Интересовались лишь как владельцем субмарины, не более. И убедившись, что не имею отношения к Тьме, махнули рукой. По крайней мере, пока.

Но Прорыв…

Сколько же в данном слове страха, ненависти и боли. Сколько потерянных надежд, беспомощности и пустоты. Ведь те же эпидемии или нашествия фоморов не приводили к таким ужасным последствиям, как проникшие в города Вестники. При нашествии чумы остается шанс, что ты выживешь, приобретешь иммунитет, медики изобретут вакцину. При атаке фоморов можно спрятаться или отбиться. При Прорыве остается лишь молиться. Потому что гибнет все живое, вплоть до кошек и собак, мышей, блох. И не просто гибнет, а превращается в нечто новое, чудовищное, непостижимое.

Тьма неумолима.

Последний Прорыв случился лет сорок назад. Тогда на одном из северных аванпостов Ньювотера из-за ошибки в поставках соларита погасло искусственное светило, и лед стремительно, буквально за пару дней приблизился к верхушке жилого комплекса. И когда к поселению прибыл спасательный флот, городок не отвечал на вызовы.

Три тысячи человек, коим не хватило места в спаскапсулах и на стоящих в причальных ячейках порта судах, перестали существовать. Неделю спустя туда сунулись тамплиеры, но вернулись через час, чтобы подтвердить очевидное. И городок затопили, пустили по тоннелям и залам морскую воду, так как Вестники, как известно, боятся соли.

А сколько еще мертвых поселений на дне? Десятки больших. И Тара едва устояла перед напастью, отрубив, как зараженную конечность, огромные пространства Лимба.

По спине побежали мурашки. Но вслед за ними в ушах, как нарастающий бой барабанов, начала стучать кровь от поднимающейся из глубин существа злости.

Мой. Корабль. На дне.

А значит, шансы заработать денег, чтобы выплатить долги, стремительно уменьшаются. Ведь раньше был независим, мобилен, мог рвануть в любую дыру, чтобы тихонько поковыряться в поисках дорогих артефактов. Теперь в лучшем случае придется фрахтовать или арендовать суда, что крайне рискованно.

Если же потеряю грот и титул, неизвестно как это воспримет До. Что, если сие важно? Ведь в старинных клятвах мелочей не бывает. И как только останусь на улице, проклятый монстр в образе страшненькой девочки загрызет или сведет с ума. К тому же в свете последних событий фамильный грот стал важен как возможный источник информации. Семейная библиотека чрезвычайно обширна, и палец на отсечение – есть тайники.