– Вы правы, лорд, – улыбнулся вновь краешком губ. – Мы принесли вашу одежду.

Сделав шаг влево, пустил в комнату мальчишку-послушника. Тот торопливо вбежал, разложил на постели платье, юркнул обратно в проем. А я, помедлив, сосредоточился и украдкой бросил взгляд через Изнанку. Убедился, что ничего постороннего нет, лишь выстирано и выглажено, аккуратно заштопано, принялся облачаться. Но допустил неловкое движение, когда натягивал рубашку, и поморщился от боли в боку.

– Со сращиванием ребер, к сожалению, ваш организм не сразу справится, – заметил монах. – В обители нет костоправа. Лицензия Лиги для Церкви слишком дорого стоит. А наши разработки рядом не стояли с машиной гнозис. Братья-госпитальеры же признали вас легким, лучших целителей направили к тяжелораненым.

– Переживу, – вновь поморщился я. Натянул пиджак и последним штрихом надел цепь лорда, поднял взгляд на Ардала. – Жертв много?..

– Смотря для чего, – осторожно ответил церковник. – Для теракта обошлось лучше, чем могло бы.

– А для приема в честь назначения епископа в гроте старшей фамилии – катастрофически много.

– Верно. В газетах уже появились душераздирающие заголовки, гварды сбиваются с ног, чтобы разыскать членов группировки и причастных по горячим следам.

– А вы проводите свое расследование.

– Мы не могли оставаться в стороне, – чуть склонил голову монах. – Сие посягательство на Церковь в лице епископа. К тому же при помощи запретных умений.

– Что ж, – сказал я максимально бодро, – тогда я проявлю гражданскую сознательность, не буду препятствовать следствию. Более того – постараюсь максимально содействовать.

– Мы ценим лояльность, лорд Мак-Моран.

«…Даже несмотря на ваш изъян. А также постараемся вытащить все, что возможно, сто раз перепроверим сведения. И если показания не сойдутся, вас, вероятно, не спасет и титул».

Но недосказанность вновь не озвучил. Ардал склонил голову и сделал приглашающий жест. Я кивнул и прошел к выходу. В коридоре остановился и огляделся, глубоко вдохнул сырой, пахнущий благовониями воздух.

Проход неширокий, а стены грубые, лишь наспех обработанные, в трещинах и сколах. Потолок высоко, и редкие фонари едва-едва разгоняли тьму, мерцали тусклыми пятнами. Сверху не капало, но воздух казался влажным и тяжелым. И оттого коридор выглядел уже, будто сжимал и давил. Вдаль убегали одинаковые стальные люки с запорами нового типа – рукояточными вместо поворотных вентилей. Кое-где мерцали лампочки указателей и рекуператоров с индикаторами.

– Где мы? – спросил я. Прищурился, пытаясь пронзить взглядом полутьму, заметил вдалеке чьи-то силуэты, услышал шаркающие шаги, голоса.

– В монастыре, – ответил Ардал с непроницаемым выражением лица. Вышел из камеры и потратил несколько секунд, чтобы закрыть люк.

– Вижу, что не в борделе, – язвительно пробормотал я под нос.

Глупо ожидать, что дознаватель даст понять, куда попал и как выйти. Но навряд ли увезли слишком далеко от грота Мак-Молоуни. А ближайшие заведения Церкви: храм Христа Спасителя, часовня Девы Марии и монастырь Госпитальеров. Выводы напрашиваются сами собой.

– Пойдемте, – произнес монах, сделав вид, что не заметил сарказма. – Тут недалеко. Осторожнее, пол местами скользкий.

Развернулся и неторопливо двинулся по коридору. А я, вздохнув, направился следом, с интересом осматриваясь и пытаясь прикинуть, смогу ли выбраться самостоятельно.

Ответ получил ровно через минуту, когда вышли в обширный зал, или, скорее, это был крупный узел, перекресток. С множеством черных провалов тоннелей. Потолок тут устремился в невообразимую высь, с вершин колонн смотрели пустые глаза статуй Христа и Девы Марии, ангелов. Фонарей побольше, но тени все равно свободно разгуливали, танцевали, таились в углах.

Я засмотрелся на монахов с белыми кругами на рясах, волокущих носилки в один из проходов, замедлился. И тут сбоку в темноте родилось движение, раздался натужный скрип и гул, тени пугливо разбежались, вспыхнули яркие фонари, а по стальным и латунным деталям тяжелого жесткого скафа побежали тусклые блики.

Затаившегося за колонной тамплиера я поначалу принял за очередную статую. Ибо был он чудовищно огромен, возвышался над остальными людьми как колосс. Но состоял не из камня, а из одной лишь брони. Массивные наплечники, куполообразный шлем с множеством мелких иллюминаторов, мерцающих изнутри зловещим желтым светом и смахивающих на глаза насекомого-демона. Поручи снабжены встроенными пулеметами и выдвижными лезвиями, ноги как столбы, повсюду трубки и провода, тяги, редукторы. За спиной виднелся огромный ранец с баками и патронными сумками, а в руке он держал толстую короткую пику с наконечником из селенита.

Оружие и против Вестников, и против одаренных. Ведь селенит с равной эффективностью убивает исчадий, как и морская вода, огонь. А гностиков изолирует от Изнанки, лишает сил творить печати.

Сердце замерло от испуга, а я отшатнулся от неожиданности. Несмотря на кажущуюся тяжеловесность, знал, может двигаться чертовски быстро. Прыгать, погружаться на чудовищную глубину, вести сражение хоть с Вестниками, хоть с десятками людей или туату.

Дьявол!.. От вида этих ребят у меня мурашки по спине. Потому что являлись естественными врагами гностиков. И оттого, что, как и туату, я их совершенно не ощущал. Разве что специально смотреть в Изнанку. И то казались размытыми силуэтами из-за обилия селенита в сплаве покрытия скафа. Словно и не человек. Ни эмоций, ни слов, ни лица. Убийственная мощь машины, сосредоточие безликой жестокости Церкви.

О тамплиерах ходило множество диких слухов. Но никто, абсолютно никто не ведал, кто такие, что из себя представляют. Я после долгих поисков в хрониках раскопал лишь то, что в святые воины берут одаренных. Как-то модифицируют, обучают и муштруют. Деталей не знал и не представлял, через что проходят кандидаты, во что превращается их жизнь. На моей памяти никогда не снимали шлемы или доспехи, скупо цедили слова, не проявляли чувств. Порой я сомневался, что за прочнейшими латами действительно прячутся люди. И лишь один раз видел, как паладин Церкви вступил в бой, но картина той мясорубки останется в памяти навсегда.

– Вреда не причинит, – сказал Ардал.

«…Пока не отдадим приказ. Или пока не вздумаешь бежать».

Мимо тамплиера точно не прокрасться. Увидит любое движение, заметит изменение фона Изнанки. Стремительно настигнет и прихлопнет. Единственный недостаток – чрезмерно массивен. Но там, где не пройдет, может проломить стены.

– Знаю, – скупо ответил я. С трудом разбил онемение в мышцах, заставил себя идти дальше. И едва сдержался, чтобы не обернуться, пока мы не скрылись в ближайшем проходе.

Почему-то казалось, что взгляд гиганта держит на прицеле, неотрывно преследует. То ли самовнушение, то ли подлинно так. Но кто ж разберет?..

– Сюда, – произнес монах, остановившись у одной из безликих дверей. Отпер люк и сделал приглашающий жест.

Я ожидал чего угодно. Очередной камеры с цепями, пыточного подвала с толстым палачом во главе, взаправду какой-нибудь молельни. Но то оказался обычный кабинет с письменным столом и удобными креслами, хорошо освещенный, теплый и уютный. На стенах развешаны картины с изображением Христа и ангелов, фотокарточки верующих, каких-то храмов. В углу металлическая тумба с отделкой под дерево, на ней патефон, рядом полка с пластинками.

– Не оправдались ожидания? – усмехнулся Ардал, чутко прочитав мое лицо.

– Да, – ответил я честно. – Не думал, что служителям не чужд… э-э-э…

– Комфорт? – переспросил монах и слегка качнул головой. – Нет, мы практичны и рациональны. Записывать показания, стоя на залитом кровью полу пыточной, не слишком удобно, знаете ли. Признаю, порой приходится.

Судя по блеклой улыбке, со мной поделились крохой профессионального юмора. И я вежливо улыбнулся в ответ. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Почему-то не сомневался, что при необходимости Ардал с таким же бесстрастным лицом будет резать и наматывать кишки на кулак, при этом интеллигентно юморить.