– Господи, прости, Эб! Я забыл, насколько мы хорошо знаем друг друга. И насколько тебе нравится то, что ты делаешь. Копаться в книгах, изучать историю, гнозис. Просить такое у тебя глупо. Нет, верх подлости… Но я не знаю, к кому обратиться за помощью. К кому, как не к тебе, книжному червю и самому хитрозадому умнику?.. Что молчишь? Или я поразил тебя своим красноречием?..

– Нет, сделай шаг.

– Что?

– Влево шагни, говорю! Иначе душещипательное откровение станет последним, что я запомню о тебе. Буду вспоминать, грустить и пускать слезу… Сейчас же!..

В голосе второго из путников зазвенела сталь, и первый послушался, резко отпрыгнул, плюхнулся в воду. А затем развернулся, посветил фонариком на черный пролом в стене пещеры и присвистнул.

– Твою мать, а я и не заметил, сливалось с темнотой. Получается, не врал шахтер.

– У тебя дурацкая привычка озвучивать очевидные вещи. Будь добр, не лезь, там ловушка, и похоже, действующая. Нужно больше света.

В темноте послышалась возня, свет на мгновение притух, а тьма поглотила стены и воду, потолок и размытые фигуры людей. Но через секунду раздался щелчок, и мощный широкий луч большой лампы заставил мрак поспешно отступить прочь, спрятаться в щелях, за каменными наплывами, пучками водорослей. Во всей красе показались стены и потолок норы, мутная поверхность густого желеобразного потока. И темная дыра в стене, высыпавшаяся кладка и следы раствора.

Свет озарил и путников. Из черных силуэтов они превратились в двух молодых и крепких парней, высоких и широкоплечих, в прорезиненных комбинезонах с капюшонами, в дыхательных масках и с объемными рюкзаками за плечами. Тот, что повыше, обернулся ко второму. Сквозь стекло противогаза стало видно, как вопросительно изогнулась его бровь.

– Ты уверен?

– Более чем. Смотри.

Второй из парней отломил от стены кусок слипшихся ракушек, переплетенных с водорослями, и бросил в пролом. Раздался стук, бульканье, и через миг во мраке возникла череда тусклых голубоватых вспышек.

– Нечто вроде электрического капкана? – предположил высокий парень постарше.

– О, а говорил, что лень изучать. Помнишь уроки Старика, – хмыкнул второй. Осторожно приблизился к пролому, оскальзываясь и пошатываясь на слизистом дне, достал свой фонарик и посветил внутрь. – Но не обязательно. Оптические эффекты бывают у разных печатей. Особенно у старых, когда контур ломается или деформируется, потоки начинает коротить… Потребуется время. Наверняка какой-то защитный артефакт.

– Да сколько угодно, – с ленцой потомственного аристократа разрешил старший. Впрочем, по голосу стало понятно, что он улыбается. – Я никуда не тороплюсь.

– Хорошо. Тогда помоги, подержи рюкзак.

Второй парень стянул лямки и передал поклажу первому. Затем расстегнул ремни и достал из мешка объемный футляр, из коего, в свою очередь, извлек конструкцию, больше напоминающую тяжелые очки с множеством выдвижных линз разного размера и цвета. Порылся и вооружился парой тонких прутов из серого сплава с затейливыми насечками.

– Зачем ты таскаешь тяжести? Ведь можешь сделать инъекцию и работать напрямую. Разве не удобнее?

– Могу. И сподручнее. Но ты упускаешь две вещи.

– Какие?

– Часовню помнишь в поселении?

– Кажется, да, проходили мимо.

– Вот. Там находится следящий артефакт. Любого, кто источает дыхание Изнанки выше определенного уровня, засекут и потащат на серьезный разговор. Я же не смогу восстановить татуировки самостоятельно, обойти зону действия машины тоже нереально.

– М-да, проблема. С инквизицией общаться не хочется. А вторая причина?

– Чисто теоретически здесь может быть Тьма. Мелкие эманации, частички, прилипшие к артефактам. Недостаточно, чтобы начать заражать рудник. Но хватит, чтобы почуять меня без оков и попытаться захватить. Правда хочешь, чтобы я превратился в чудовище и сожрал твой мозг?

– Пожалуй, пас. Понял-понял, инструменты надежнее.

– Вот и замечательно. А теперь не мешай.

Младший отстегнул и снял верхнюю часть маски, сверкнув на свету белокурой, почти желтой шевелюрой, надел очки и опять всмотрелся в проем. Через секунду поменял линзу на одном глазу, потом на другом. То приседал, то поднимался, ходил вокруг провала и порой делал странные жесты стилусами, будто ловил невидимую паутину или волоски.

– Эб, ну что там?

– Не мешай, просил же. Работаю.

– Держи меня в курсе.

– Э-э, ладно. Как и думал, не электрический капкан, а кое-что серьезней. И коварней… Кровная кислота.

– Что за дрянь?

– Сложная печать, на грани малефицизма и лекарства. Ты ведь помнишь, из чего состоит кровь?..

– Ну, э-э… из эритроцитов, тромбоцитов, лейкоцитов.

– Верно. Вот на последние печать и воздействует. Заставляет не защищать организм от заразы, а воспринимать само тело как врага. Ну и влияет на скорость деления этих клеток, многократно ускоряет.

– То есть тело сжирает само себя?..

– А ты не безнадежен. Да, примерно так и происходит. Первыми, как правило, выходят из строя легкие, и человек погибает от удушья. Но иногда везет, и лопаются сосуды в мозгу. Тогда умрешь быстро, от инсульта. Хотя процесс редко останавливается, и через неделю твой труп превращается в рыхлую биомассу.

– Мерзость.

– Ага. И ты почти вступил. Еще б шаг, и печать активировалась бы.

– Спасибо, что предупредил. Справишься?..

– Я пытаюсь. За прошедшие столетия контур свернулся, и найти узловые точки крайне трудно. Нужно выдернуть основу, тогда схема распадется сама. И дело б пошло быстрее, если б ты не вякал под руку.

– Ладно-ладно, затыкаюсь.

И вновь установилась тишина, прерываемая лишь влажным плеском, сопением и звуком падающих камней. Светловолосый парень какое-то время бродил вокруг проема, а затем уселся прямо в воду и начал водить стилусом в воздухе, будто дирижировал или рисовал. И старший товарищ иногда краем глаза улавливал росчерки, больше похожие на обман зрения, эфемерные, гаснущие. Порой раздавался опасный треск, и в проеме возникали миниатюрные вспышки – прямо в воздухе, без видимых на то причин.

– Уф, вроде готово, – наконец сказал младший, с трудом разгибаясь. Спрятал стержни в карман комбинезона, посмотрел через очки и пару раз сменил линзы, кивнул увереннее. – Да, получилось.

– Не прошло и получаса, – съязвил старший. – Я успел отморозить зад.

– Умный? Так показал бы, как надо! – возмутился светловолосый. – Вообще-то я, почитай, сдал экзамен на старшего подмастерья в Лиге. А то и на мастера. Очень уж мудреная штука, с защитой и дополнительными контурами стабилизации. Любое неверное движение, и…

– Рвануло бы?

– Не исключено.

– Значит, нам несказанно повезло, что у нас есть ты. Полезли? Или нельзя?

– Полезли, – кивнул младший, потратив какое-то время на осмотр проема через свое монструозное приспособление. – Вроде бы чисто. Дай фонарь.

Пучок света скользнул по обломкам и проник внутрь рукотворной камеры, озарил каменный мешок длиной в пять шагов, шириной в четыре, высотой с человеческий рост. Стены в трещинах и следах кирки, на полу та же черная вода и жидкая грязь. Единственное, что представляло интерес, – ящик из-под инструментов, стоящий на валуне у дальней стены. По-видимому, из бронзы или меди – за долгие годы успел покрыться патиной. И водорослями оброс знатно. Крышка откинута, кусок ржавчины, бывший когда-то навесным замком, валялся рядом.

Парни вскарабкались на баррикаду из камней и какое-то время смотрели на контейнер. А потом, будто сговорившись, переглянулись и кивнули друг другу, забрались внутрь и осторожно прошли к сундуку.

– На вид какой-то хлам, – пробормотал старший, рассматривая несколько колец, какие-то медальоны на цепочках и парочку массивных кастетов из потемневшего от времени металла, валяющихся в воде на дне сундука. Руки тянуть не стал, оглянулся на младшего. – Что мы можем взять?

– Сейчас выясним, – ответил тот, вновь возясь с окулярами. Достал стилус и нарисовал в воздухе замысловатую фигуру. Жестом попросил рюкзак и принялся извлекать оттуда металлические трубки и пластины, посредством винтов собрал портативный штатив. Затем вытащил устройство с кучей линз и отражателей, переключателей, шкал и циферблатов. Закрепил на станине, повозился с настройками и щелкнул тумблером на корпусе.