Мир вновь исказился, исчез в красной пелене. Я шел практически на ощупь, хохотал как безумец. Отовсюду били пули, заклятия. Но здесь и сейчас мне было наплевать. Жадный древний зверь в душе получил свободу. Алкал кровь, ярость и страх врагов. Я убивал без жалости и сострадания, давил людей как мерзких насекомых. На лицо и грудь брызгала чужая кровь. Я слизывал с губ, щерил зубы. Шел вперед. Неумолимый и бесстрашный, равнодушный и яростный.

Волшебники поначалу пытались обороняться. Отчаянно стреляли, бросались с мечами наперевес. Я подходил вплотную, догонял. Крушил кулаками, отрывал руки и ноги, откручивал головы. Враги взвыли и побежали. Я настигал, убивал каждого. Кости ломались под моими ударами как сухие веточки. Плоть напоминала ветхую ткань.

Я обошел первый этаж, вернулся в холл и заметил лестницу наверх. Поколебался, но развернулся и двинулся прочь. В одной из комнат почуял множество врагов. Но даже заходить не стал. Туман скользнул в замочную скважину. Послышались предсмертные вопли, хруст, чавканье. Из щели под дверью выкатилась вязкая волна. Я нагнулся, макнул пальцем и повернулся на свет. Алое… багровое… Кровь цвета ярости, вкуса смерти.

Мгла сгустилась, разум отключился. Я мало что запомнил. Лишь слабые толчки, смутные крики, боль. В дом ворвался Ад. Я кого-то убивал, шел куда-то. Дикое животное во мне получило сполна. Напилось и наелось досыта. И сквозь ярость вновь прорвалась боль.

«Соня», – мелькнула мысль.

Туман развеялся, отхлынул. Я с удивлением осмотрелся. Небольшая темная комната, тела людей на полу. И люк в подвал. За спиной слышались тяжелые удары, грохот, выстрелы и крики. Я с ног до головы забрызган кровью, обожжен и изранен. Но боли нет. Алый туман клубился вокруг тела, сочился сквозь поры кожи. А в груди – страшный жаркий костер.

Обостренные чувства подсказали, что в комнате не один. Чувство опасности взвыло как милицейская сирена. Я резко развернулся, зарычал и приготовился к удару. Но неожиданно для себя сдержался, опустил руки.

Из тени вышел Дэвид, бесстрашно ступил навстречу. Лицо спокойное, но в глазах огоньки странного чувства. Или скорее смеси эмоций: боль, надежда, великое облегчение. Отшельник встал рядом, чуть повернул голову. В душе возникло странное чувство сродства. Мы похожи, едины. Делим память на двоих. Дикарь уже свершил месть, стал свободным. То же предстоит и мне.

– Мы встретимся, – прохрипел я.

– Обязательно, – ответил Дэвид, кривовато улыбнулся. – Жизнь сведет. Но в ином качестве.

Волшебник прикрыл глаза и легко поклонился. Отступил, смешался с тьмой и багровыми отблесками. Я проводил взглядом, невольно поежился. Дэвид строг и сдержан. Но каждым миллиметром кожи я ощущал его боль. Кошмарную, нечеловеческую. Как держится? Разве в силах людских терпеть подобное и не превратиться в злобного мерзавца?.. Да. Можно, наверное. Чародей благороден и силен. Найдет новую цель, мечту… ведь знает, что может спасти. И мы обязательно встретимся. А пока…

Я помедлил лишь секунду. Прыгнул в проем люка, скатился по винтовой лестнице. Внизу замер, огляделся. Безошибочно определил дверь. Подбежал, пнул ногой.

Страшный грохот отдался болью в ушах. В лицо ударил затхлый воздух напоенный вонью крови и паленой плоти. Предо мной открылось низкое помещение. В углу жаровни с раскаленными углями, бочки с водой. Повсюду цепи, ворохи грязной соломы на полу. Все как во сне.

Двое мужчин испуганно вздрогнули, повернули головы. В полумраке бледными пятнами выделялись лица, сверкнули блики в расширенных глазах. Низкий широкоплечий охранник чуть не свалился со стула, хлопнул рукой по кобуре. Командир вскочил на ноги, посмотрел прицельно и холодно. Холеное лицо пересеченное кровавой полосой исказилось в гримасе страха и бешенства.

– Ты кто такой? – воскликнул офицер по-английски.

– Твоя смерть, тварь! – низко зарычал я.

– Убирайся в ад! – гаркнул командор.

Пронзил ненавидящим взглядом, вытянул руки в ритуальном жесте. С ладоней потекло зеленоватое сияние, ударило в мою грудь. Вспыхнула резкая боль. Краем глаза я заметил, что плоть стремительно гниет, мышцы отваливаются целыми пластами. Алая мгла латает, заживляет. Но чересчур медленно.

Бешенство придало сил. Я шагнул вперед, взревел:

– После тебя, тварь!

Командор почувствовал неладное. Аристократическое лицо исказилось в страхе, челюсть отвисла. Офицер попятился, пошарил на поясе и ухватил длинный резной жезл. Но я не позволил воспользоваться магией, бросился вперед. Громыхнул выстрел, грудь ожгла боль. Из глубокой раны выметнулся язычок красноватого дыма, затянул плоть. Я взревел, ударил крепыша. Кулак прошиб ребра, словно картон. Из громадной раны широким потоком плеснула кровь. Пальцы нащупали горячее и трепещущее, схватили и вырвали с корнем. Раздался хряск, охранник рухнул на пол. Я швырнул сердце в лицо командира, протянул окровавленные руки.

Офицер взвизгнул как баба и выпучил глаза, вжался в стену. По штанам растеклось мокрое пятно, отвратительно завоняло мочой.

– Не убивай! – заверещал волшебник.

Я схватил офицера за горло. Легонько стукнул о стену. Заметил краем глаза жаровню. Перехватил чародея за загривок, потащил за собой. Волшебник брыкался и упирался. Отчаянно орал, молотил кулаками. Я встряхнул, словно щенка, сжал пальцы крепче. Зачерпнул ладонью раскаленных углей, силой разжал рот врага и запихнул внутрь.

Раздалось шипение, в ноздри ударила вонь паленой плоти. Глаза офицера вылезли из орбит. Изо рта брызнула кровь, потянулся дымок. Но мне было мало. Я схватил крепче. Испытывая злобную радость, окунул холеной мордой в жаровню. Командор забился, как кролик в силке, сдавленно захрипел. Огонь мгновенно объял волосы, вгрызся в кожу. Но я надавил крепче. Вжимал в желтые угли, пока чародей не обмяк. Приподнял, посмотрел в обгоревшее обезображенное лицо и отшвырнул врага прочь.

Алый туман обступил. Ярость загорелась с новой силой. Я зарычал от внутренней боли, повернулся. Стремительно бросился к пленникам у стены. Разорвал цепи, порыскал взглядом.

Сердце замерло, обратилось куском льда. Грохот крови в ушах сменился комариным писком. Туман колыхнулся, втянулся в кожу. Пустота и смерть заглянула в глаза черными слепыми буркалами. Что-то надорвалось в груди, лопнула незримая струна.

– Саша… – шепнула она. – Ты пришел.

– Да, милая, – ответил я.

Обнял, погладил по нежной щеке. Сцепил зубы, боясь разрыдаться. В горле застрял твердый ком, земля ушла из-под ног. Комната закружилась вокруг, свет и тени смазались. Часто закапали слезы. Оставляли на коже горячие дорожки, падали на ее лицо. В душе лишь пустота и боль.

– Саша! – позвала она.

– Я тут, – прошептал я. – Тут. Все будет хорошо.

Соня повернула голову, отблески скользнули по лицу. Губы разбиты, нос распух. Кожа грязная, исцарапанная. Вместо глаз – запекшиеся раны. Уродливые и страшные. Кожа вокруг сожжена, обуглена. Брови частично выгорели. Из глазниц сочилась кровь, редкими каплями сбегала по щекам. Казалось, девушка плачет.

– Саш, уйдем отсюда, – сказала ведьма. – Мне страшно. Тут… слишком светло. И люди… плохие.

– Конечно, дорогая, – прохрипел я.

– Ты плачешь?..

– Нет, родная, – соврал я.

– А я почему-то не могу… больно. Пойдем.

– Пойдем, – согласился я.

Обнял девушку, прижал к себе. Вытер слезы и встал на колени. За спиной почудилось движение. Я обернулся, увидел Вадима. Лицо друга темнее тучи, глаза метали грозные молнии. Избит и изможден, но еще силен, идти сможет.

Вадик мотнул головой, поморщился. Я кивнул, скрипнул зубами. Да, пора уходить. Здесь больше нечего делать.

Оставшиеся в живых «храмовцы» стояли у выхода, переминались с ноги на ногу. Пытались смотреть куда угодно, но не на меня. Один держал пистолет охранника, двое других отыскали толстые стальные пруты.

Лед поглотил пламя, в душе возникла черная дыра. В алчущую глотку засасывало эмоции, чувства. Словно в полусне я взял девушку на руки, встал и пошел к выходу. Спецназовцы метнулись дальше по коридору, забежали в другие камеры. Через минуту в коридоре показались знакомые лица молодых магов. Ребята ошеломленные, слабые. Помогали друг другу. Тех, что без сознания несли на руках. Кое-кто пытался задавать вопросы. Но Вадик грозно цыкнул, махнул рукой – за нами. Маги послушались.