Из горла вампира брызнула кипящая кровь. Глаза лопнули словно перезрелые виноградины. Кожа пошла крупными волдырями. Из язв потекла белесая жидкость. Череп треснул, тело объяло жаркое трескучее пламя. Секунда… и на полу осталась лишь горстка пепла, обугленные кости.

В сумраке показалось лицо мужчины. Утонченное, но мужественное и яростное. Сверкнули тигриные глаза. Дэвид тускло улыбнулся, посмотрел на останки вампира. Жесткие губы шевельнулись, в тишине прозвучали слова:

– Самоуверенная тварь. Я предугадал, что придешь сюда. Слишком хорошо знаю вашу паразитическую натуру. И Гвион ошибся, если думал, что никто не видит твоих ночных полетов. Гори в аду или там, куда бросило твою черную душонку.

Волшебник задумчиво осмотрел подвал. Поколебался, подошел к столу. Взял железную полумаску, повертел в руках. Новенькая и блестящая. На металле магические символы, завитушки и узоры. Лучше прежней. Не прогнется под ударами, защитит и прекрасно скроет эмоции. Желтоватые блики плавно перетекали по поверхности, сталь холодила пальцы. Рядом на столе колечком свернута серебристая цепь.

Дэвид тихо вздохнул и аккуратно положил маску на стол. Лишь мельком глянул на Глейпнир, провел пальцем по звеньям. Развернулся и медленно вышел из узницы. На пороге замер, начал поворачивать голову. Но так и застыл. Сжал кулаки и, чеканя шаг, скрылся в темноте…

Сознание купалось в волнах теплого забвения. Ни желаний, ни памяти. Тяжелые удушающие одеяла тьмы, вязкая смола. И лишь четкое ощущение: я есть, живу и существую, – не давало раствориться во мраке. Я витал на самой грани Дороги Сна. Завис между видениями и пустотой. Но мягкие волны все ближе прибивали к миру иллюзий. Вскоре возникла тревожная мысль, обрывок чувства. Я понял – меня ждут где-то еще. Чернота образовала воронку. Разум затянуло внутрь, бросило навстречу серой мгле и вселенным-миражам.

…Раздался грохот, лязг дверного засова и твердые шаги. Сквозь тьму проявились контуры помещения, вспыхнул тусклый красноватый свет. Показался низкий грязный потолок, цепи, мокрые каменные стены. Пол присыпан гнилой соломой. В углу чадили несколько жаровен заполненных желтыми углями. Жарко и душно. Воняло кровью, мочой и дымом.

Изображение дрогнуло, неведомая сила потянула чуть дальше, перевернула. Ракурс сместился. В поле зрения показался грязный угол. В полу толстые железные кольца, продето множество цепей. Несколько людей лежали у стены. На шеях и запястьях ошейники. Три мускулистых мужчины без сознания, избиты до полусмерти. Еще один сидел. Лицо опухшее, покрыто коркой крови. Одежда грязная и изодранная в клочья. Но парень держался. Могучие плечи расправлены, спина прямая, а подбородок задран кверху. Густые косматые брови сошлись на переносице, глаза грозно сверкали. На лице упрямое выражение. Парень пытался порвать узы. Мускулы чудовищно напряжены. Ходили ходуном под кожей, проступали даже сквозь лохмотья. Цепи скрипели и трещали, но держались. С запястий пленника обильно капала кровь, железо врезалось в плоть. Но парень не оставлял попыток, упрямо боролся.

«Вадим», – мелькнула смутная мысль.

Послышался щелчок, в воздухе сверкнула сталь. Гибкая металлическая змея обвила грудь парня, оставила глубокую кровоточащую царапину. Ученик волхва охнул, отшатнулся и упал. Глаза закатились, с губ сорвался тихий стон.

Из тени выползла худенькая девушка, склонилась над парнем. Погладила по щеке, что-то шепнула… Выглядела плохо. Волосы растрепаны, одежда измазана. Личико бледное и изможденное. На щеке громадный фиолетовый кровоподтек, губы разбиты в кровь.

Послышался резкий неприятный смешок, звон и шаги.

– Что, Роберт, попались неугомонные пленники?..

– Да, командор, – отрапортовали в ответ. – Люди Джека притащила минут двадцать назад. До сих пор не могу справиться. Этот русский медведь постоянно пытается порвать цепи. Уж не знаю чем думает. Отсюда не выбраться. Но не сдается. Плети для него как пуховые перья.

– Мильтон опять выслуживался перед Гвионом? Черт! Жалко, я пропустил потеху. Прибыл из Африки, только костюм сменил, – вновь раздался скрежещущий голос, по стене метнулась тень. – Зачем нянчишься? Или человеколюбие проснулось? Если не помогают плети, бей палками. Орудий у тебя предостаточно. Или заклятием. Могу подсказать пару изощренных. Но стариковские методы лучше. Удовольствие больше и результат виден сразу.

– Простите, командор, но парни ясно выразились – пленники составляют определенную ценность для Владыки Гвиона. Убивать нельзя.

– А никто и не говорил об убийстве. Запомни раз и навсегда – пленника нужно сломить любой ценой. Запугать, растерзать душу. Иначе в самый неподходящий момент вцепиться тебе в горло и сбежит. Дай-ка мне плеть, я покажу как надо.

– Но командор! Весы нас по голове не погладит!

– Боишься, Гвиона? Правильно. И я опасаюсь. Но Повелитель Ветра будет не в претензии, если я проведу небольшой воспитательный процесс.

Шорох, тяжелый вздох и позвякивание металла. Тени испуганно шарахнулись по стене. Ракурс опять сместился. Рядом с пленниками стояли двое. Один – крепко сбитый и мускулистый. Лицо квадратное и глуповатое, одет в черную форму. Другой высокий и лощеный, худощавый. Черты лица утонченные и холодные. В голубых глазах высокомерие и жестокость.

Высокий отобрал у охранника плеть, щелкнул в воздухе и удовлетворенно хмыкнул. Быстро облизнул губы, маслено посмотрел на пленников.

Девушка погладила парня по щеке, резко обернулась.

– Не смей! – высоким ломким голосом сказала она. – Не тронь, скотина!..

– О!.. Вот те раз! – захохотал командор, удивленно выпучил глаза. – Ведьма! Откуда, Роберт?..

– Команда Мильтона была в России, – угрюмо ответил охранник. Неуверенно помялся, отвел взор от горящего гневом лица девушки. – Владыка Гвион проводил какую-то операцию. Более важные пленники находятся в магически экранированной камере. Но эти тоже нужны.

Командор пропустил слова подчиненного мимо ушей. Опять облизнул губы, провел пальцами по щеке девушки. Ведьма ощерилась. Сжала кулаки и попыталась ударить. Но длины цепи не хватило, браслеты расцарапали запястья. Девушка застонала от боли, с ненавистью взглянула на врагов.

– Убери лапы, урод! – прошипела она, задрожала от ярости и омерзения. – Оторву с корнем!

– Хорошенькая, – с удовольствием произнес высокий. – И с норовом. Люблю укрощать таких. А еще слушать, как кричат. Что сказала, Роберт? Не понимаю русского.

– Попросила убрать руки, – проворчал охранник.

– Надо же, – хмыкнул офицер, качнулся на носках. – Как мило. Но можно и подразнить…

Наклонился, опять провел ладонью по щеке девушки. Ведьма замерла. Подняла взгляд на командора, улыбнулась. А через миг рванулась на цепях. Зашипела, плюнула в лицо. Взвыла как дикая кошка, рявкнула несколько слов. Тени заметались по стенам, фонари мигнули. Плеть в руках офицера ожила, рассекла воздух и ударила в холеное лицо.

– Тварь! – зарычал командор, выпустил орудие наказания.

Отшатнулся и сжал кулаки, оскалил зубы. Лицо офицера пересекала красная полоса. С губ и разбитого носа капала кровь, на лбу – глубокая царапина. Командор потрогал, глянул на пальцы. Лицо медленно расслабилось, в глазах загорелось бешенство.

– Я же говорил, – пробормотал охранник, развел руками. – Русские – дикари.

– Сука! – холодно произнес офицер.

Быстро шагнул вперед и схватил девушку за волосы. Намотал локоны на кулак, пару раз мощно ударил. Раздался хруст, хлюпанье. В воздух взвился веер алых брызг. Симпатичное лицо превратилось в кровавую маску, глаза закатились. Сосед ведьмы зарычал, рванулся к мучителю. Но охранник не дремал. Схватил с полки дубинку обитую резиной, оглушил парня коротким тычком в висок.

– Сэр, пленников нельзя убивать, – повысил голос подчиненный.

– А я и не буду, – ответил командор.

Снова потрогал губы, сплюнул кровью. Кривовато ухмыльнулся, прошипел в лицо пленнице:

– Зря, девочка. Ты ответишь за сотворенное. И на всю жизнь запомнишь – с боевыми волшебниками нельзя шутить… Роберт! Каленый прут!..