– Да, – мрачно сказал Данилов.

На лице майора появилось непроницаемое выражение. Но в глазах еще плескалось раздражение и недовольство. Я потер подбородок. Отвернулся, глянул на улицу. Вздохнул и ответил:

– Пятеро.

– Что? – удивился командир «храмовцев».

– Пять бойцов, – холодно сказал я. – Не больше. Если возникнет даже слабый намек, что принялись за старое, договор разорван. Прощайте!

Я кивнул Вадиму и нарочито медленно вышел из кафе, ступил на тротуар. Друг догнал. Некоторое время шагал молча, думал. Очнулся, осторожно спросил:

– Сань! Зачем согласился? Такой может и обмануть. К тому же явно хочет твоей крови.

– Не обманет, – произнес я, задумчиво осматривая сбитые в кровь костяшки на пальцах. – И не тронет. Подобные люди подчиняются приказам, как повелению господа-бога. А те, что стоят выше, прекрасно понимают значение слова выгода. Рисковать, тратить деньги и терять людей попусту не любят. Нам же пригодится любая помощь. Не со шпаной воюем, с Властителями Земли.

– Хотелось бы верить, – пробормотал Вадим. Пожал плечами и предложил: – Давай ускоряться. Сегодня вечером у тебя по расписанию Охота. А надо еще успеть отдохнуть и оговорить тактику...

Второй Старейшина Земли, маг Гвион стоял у открытого окна и равнодушно смотрел на горы.

Вокруг, сколько хватало глаз, простирались заснеженные вершины, темные скалы. У подножий раскинулись густые леса, тускло блестели озера. Пейзаж тот же, что и много сотен лет назад – девственно чистый, дикий. И лишь вдалеке виднелась серая ниточка автострады, маленькие кубики зданий. Солнце остановилось в зените, лучи отражались от ледников и слепили глаза. Несильный ветерок бросался в окна огромного старинного особняка колючей ледяной крупой, хлопал ставнями. Доносил запах морозной свежести, хвои и едва уловимый сладковатый аромат растущих в долинах цветов.

Носитель Тотема Весов любил Альпы, считал своим домом. И всякий раз, когда удавалось посетить эту резиденцию Совета, тихо радовался. Горы навевали воспоминания о временах беззаботной юности. Гвион ощущал себя по-настоящему живым.

Сегодня Старейшина был в особенно хорошем расположении духа. Планы потихоньку воплощались, и Гвион почти уверился, что все будет хорошо. Новые маги внушали тревогу. Но теперь Носителю Тотема Весов удалось подвигнуть остальных Властителей на решительные действия. Сперва выбил разрешение Ричарда на использование древних артефактов. Затем нанял удачливого и опытного волшебника из свободных. А вчера отыскал в глубинах Дороги Сна ночного демона Носферату. После короткого разговора тот согласился помочь в ритуале передачи Силы. Многолетний опыт говорил, что хорошее начало составляет львиную долю успеха. И сейчас осталось лишь ожидать результатов.

Впрочем, Гвион прекрасно понимал, что настроение искусственно. На самом деле поводов для беспокойства гораздо больше. Душевный покой нарушали даже текущие дела. Старейшина лучше, чем кто-либо другой осознавал – мир на острие ножа. И в любую секунду может улететь в пропасть. Если не следить, не подталкивать в шею одни государства и не гасить амбиции других, шаткое равновесие рухнет. Но больше Гвиона бесило бездействие остальных членов Совета. Угрозу новых магов собратья всерьез не восприняли. Изначально послали в бой слабенькую волшебницу, вооружили сомнительным артефактом. А когда та погибла, даже не соизволили оторваться от занятий. И Гвион знал, почему так происходит. Старейшины просто-напросто забыли, что такое смерть. Привыкли к долголетию, погрязли в мелочных разборках, дележе сфер влияния. И на фоне непрекращающейся грызни приход в мир нового поколения показался абсолютно незначимым.

Взять, к примеру, Ричарда. Даром, что самый умный и могучий в Совете. Но как был воякой, так и остался. Постоянно мотается из одного конца мира в другой, норовит ввязаться в боевые действия… Локи. Этот плетет интриги и заговоры. Старается подсидеть ближнего, отобрать часть влияния на мировой арене. Асмунд месяцами не вылезает из лабораторий. Что-то исследует, мастерит, изобретает. Мухаммед, Тигран и Архил насыщают утробы, пьянствуют, убивают время в безумных оргиях. Остальные же развивают экономические империи, погрязают в работе.

Глядя на лица бывших друзей, Гвион с уверенностью мог заявить, что Старейшины мертвы. Чуть более двух тысяч лет назад, чародеи Зодиака пылали энергией. Жаждали изменить мир, за любое дело принимались с горячностью и задором. Воевали, строили и разрушали, создавали религии, учения. В глазах каждого сверкало безумство и счастье. Ведь избраны для великой цели! А сейчас?.. В Совете остались даже не дряхлые старики. Мертвецы. Безучастные ко всему, кроме своих маленьких мирков, дел. Страшно уставшие от прожитых лет, перегоревшие, иссушенные и пустые. Кое-кто еще цеплялся за реальность, находил цели и покорял вершины. К примеру, тот же Ричард, или упрямец-Козерог Асмунд. Другие же превратились в механизмы, заводные игрушки. Жили и работали, властвовали, плели интриги. Но без огонька, по привычке. Может потому срок правления Поколения и равнялся одной эпохе? Чтобы на смену одряхлевшим магам приходили юные и сильные? Гвион не знал. Да и не хотел знать. Носитель Тотема Весов помнил, для чего существует и куда ведет человечество. Помнил о великом споре, что разразился еще до рождения Христа. Лелеял в сердце обиду и хотел отомстить, доказать.

Седой маг единственный из двенадцати сохранил жажду деятельности. Возможно, повезло. А может, виноваты адские пытки, коим подвергли славянские ведьмаки в прошлом тысячелетии. После дьявольских ритуалов Гвион утратил способность выражать эмоции. Большинство мимических мышц потеряли эластичность, отмерли. И вместе с тем в сознании Старейшины родился Зверь. Бешеный, неутомимый. Поначалу безумство пугало даже самого Гвиона. А потом чародей осознал – великое благо. Не одряхлел, не превратился в пустышку.

На предыдущем Совете чародеи вверили Гвиону особые полномочия, поручили заниматься проблемой молодых магов. И тем самым умыли руки. Все заботы легли на плечи Носителя Тотема Весов. Седой маг проглотил. Но запомнил. И порой размышлял о бесполезности собратьев. Зачем спасать тех, кто не хочет жить? Не лучше ли избавиться от балласта?.. Но Гвион также понимал, что мысли пустые. Давно прошел период отравлений и покушений. Внутри ордена развязалась иная борьба. За власть над государствами, финансовыми и политическими структурами Земли. Положение внутри Совета соответствовало мощи, количеству и размерам стран, которые находились под контролем.

Ветер усилился, взвыл и ударил в лицо чародея щепотью острых снежинок. Гвион моргнул, медленно провел рукой по лицу и стряхнул воду. За спиной послышались громкие голоса, смех, чьи-то шаги. Похоже, Мухаммед и Архил опять сгоняли в апартаменты рабов. Или же Рин устроил очередной скандал. Мнительный зануда! Везде видит ущемление достоинства, заговоры, яды. И не дай бог поварам положить маслину в салат не по канонам. Сожрет с потрохами. А то и линчует.

Маг очнулся от размышлений. В последний раз посмотрел на горы, полюбовался белизной ледников. С сожалением закрыл окно, поправил воротник. Развернулся и неспешно пошел по коридору.

Снаружи старинный особняк мало чем выделялся. Обычное двухэтажное здание дворцового типа. Памятник старины, что сумел выстоять против неумолимого времени. Серый и неприметный, навевающий скуку. А вот внутренняя обстановка сильно отличалась от внешней. Странная и порой удивительная смесь стилей, присущих различным эпохам, нациям. Статуи в рыцарских доспехах, стяги и гербы, разнообразное колюще-режущее оружие на стенах. И в то же время современное освещение, электронные замки на дверях, звуко и теплоизоляция, надежная охранная система.

Гвиону нравился этот дом. Нравился приглушенный свет, запах дерева и благовоний, железа и пыли. В совокупности со старой мебелью, предметами искусства создавалось ощущение старины. Магу казалось, что находится в одном из дворцов своей молодости. Дом успокаивал и настраивал на нужный лад. Гвион даже любил его. Иногда. В те моменты, когда находился тут в одиночестве.