— Алар, — коротко сказал Лохматый. И хотя нищий почти не выдал волнения, в зрачках появились угрожающие огоньки. Солнечные лучи потускнели, от безумца повеяло холодом.

Послушник осторожно отсел, всмотрелся в темную стену леса вдалеке. До крови закусил губу и кивнул.

— В последнее десятилетие власть Светозарного увеличилась многократно за счет большего количества верующих. Сила людей подпитывает Алара. Мир защищает себя, усиливает антипод Света — Тьму. И вот тебе «прорывы», «проплешины», восставшие мертвецы, вампиры и демоны. Но мне кажется, присутствует еще некий дестабилизирующий фактор.

— Третья Сила, — вставил бродяга.

— Да, — подтвердил послушник. — И я думаю, что Эскер как-то связан с нею. Правда, непонятно, каким образом. То ли противодействует, то ли подчиняется. Но Мститель Крови остался в мире не случайно. Да и не зря Гар попытался избавиться от духа.

— Струсил, — проворчал нищий.

— Это нормально, — развел руками Птиц.

— Человек должен бороться со слабостями, — твердо произнес бродяга и сжал кулаки. — А ты оправдываешь…

— Нет, — со вздохом возразил парень. — Ничуть. Просто бывают ситуации, когда нельзя рубить сплеча. Вот я, например. Уже не тот послушник, который вышел из храма с мыслью о спасении мира и безоглядной верой в Светозарного…

— Тогда кто? — перебил нищий. — Эскер?..

— Говорю же, не знаю! — рявкнул Ирн, окрысившись. — Дух возмездия остался в доспехах посреди Логебора, чародей исчез. Но лично я не чувствую себя Эскером…

— Надолго ли? — произнес бродяга со скепсисом.

— Тоже правильный вопрос, — шепнул послушник. Понурился, спрятал лицо в ладонях. — Хреново, когда не знаешь, кто ты и для чего предназначен.

— Заклятия Алара? — резко сменил тему Лохматый. В глазах сгустилось напряжение, лицо приобрело хищное выражение.

— Тут проще некуда, — после минутной заминки ответил Птиц. — Свитки вызывают соларов… Уничтожить заклятия — значит лишить Алара значительной доли могущества. И как следствие — уменьшить напряжение в магических потоках. Ослабнет Свет, исчезнут и «проплешины». Но это лишь временная мера.

— Так сожги тубус! — воскликнул нищий. — Дел-то…

— Нет, — отмахнулся парень. — Нужны специальные ритуалы, которые знает мой наставник. Сила свитков не должна вернуться к Светозарному. Именно потому мне надо уходить как можно скорее…

Послушник умолк. С тоской проследил за компанией воинов, проходивших мимо. В руках кривоватые копья, топоры и мечи с выщербленными лезвиями. Доспехи мятые, испещренные множеством царапин. Одежда — ветхие лохмотья, снятые с тел мертвых товарищей. И если сегодня умрут эти, завтра в том же тряпье будут ходить другие. У Нгара не осталось денег для достойного обеспечения армии. А значит, исход войны предрешен.

Стало гораздо теплее. Ночная сырость ушла вместе с туманом и тьмой. Звонко стучали капли, весело чирикали воробьи. Свежий ветер, напоенный дыханием грядущей весны, колыхал стены палаток, флаги. Слышались стук, грубые голоса. Лагерь бурлил, и только для двух человек, сидящих за лекарским шатром, радость просыпающейся природы не имела никакого значения…

Лохматый долго молчал, думал. Затем сбегал в палатку, вернулся одетым, с клинком на поясе. Вновь присел, яростно поскреб щеку.

— Подытожим?..

— Давай, — лениво разрешил Птиц. — Но учти, что сказанное больше домыслы, а не факты.

— Получается полная хрень, — пробурчал нищий и принялся загибать пальцы. — Пункт первый. Ты не знаешь, кем являешься. Но подозреваешь, что самим Эскером, или обладаешь частицей души Серого мага. Второй — мир погибает. От усиления Алара, от противодействия Тьмы и разрушения устоявшегося равновесия. Пункт третий. Свитки необходимо уничтожить, дабы хоть немного стабилизировать мировые энергии… В итоге получается забавный клубок. Но вопрос в том, что собираешься делать ты?

— А что я вообще могу сделать? — возразил послушник.

— Мир спасти, — серьезно ответил Лохматый. Подумал, добавил ровно: — Мы уходим сегодня же. Но меня интересует другое: почему медлил? Ведь при особом желании можно было попробовать обмануть охранников, скифрцев. Или тогда заклинаний мало знал?..

— Учиться на Серого мага надо десятилетиями, если не столетиями, — с кривоватой улыбкой сказал Ирн. — Хотя да, рискнуть можно.

— Но все-таки…

Из лекарского шатра донеслись голоса. Ткань у входа колыхнулась, наружу вышла худая высокая девушка. Солнечные лучи вспыхнули червонным золотом в коротко подрезанных волосах. Девица прищурилась, смешно скривила носик. Заметила послушника с полудесятником, приветливо помахала рукой… Судя по одежде — просторному белому балахону в застарелых пятнах крови, — одна из травниц. Еще очень молодая, но движения женственные, плавные, грациозные и размеренные. Личико остренькое и задорное, как у лисички. Глаза темно-синие, глубокие и насмешливые, с легкой грустинкой… Девушка оставляла противоречивое впечатление. Подросток и умудренная годами женщина в одном лице. Не сказать, что писаная красавица, но милая и привлекательная.

Травница приняла у другого лекаря охапку использованных бинтов и тряпок, понесла куда-то на край лагеря. Послушник проводил взглядом, чуть слышно вздохнул.

— Та-ак, понятно, — протянул нищий, изумленно присвистнув. — А я-то голову ломал, почему ты с такой охотой кинулся в крови возиться.

— Ничего тебе не ясно! — неожиданно зло рявкнул Ирн. — Ничего!..

— Почему же, — преувеличенно мягко сказал Лохматый. — Попался ты, друг мой.

— Осуждаешь? — буркнул Птиц. Зажмурился и как-то разом поник.

— Нет, — произнес бродяга. Попытался дернуть несуществующую бороду, но поймал воздух. Поморщился, засопел с недовольством. — Ничуть. Обычная земная радость порой важнее высоких и светлых идеалов…

— Я уйду, — безжизненным голосом сказал послушник. Скривился, будто от страшной боли, повторил тверже: — Уйду! Миссия важнее.

— И потеряешь единственное, что еще осталось светлого в мире… — хмыкнул Лохматый. — Хотя правильно. Они только до свадьбы добрые, нежные и прелестные. Потом почему-то поголовно превращаются в разжиревших стервозных дур. А мир спасти благороднее… и легче, ей-богу.

Бродяга невесело усмехнулся. Попытался сострить еще, дабы развеять грусть парня. Но наткнулся на пустой взгляд Ирна и проглотил слова. Помолчал, задумался. Неловко пожал плечами, нервно махнул рукой.

— Знаешь, какая разница между мной и тобой? — мертвым голосом сказал парень. — Ты веришь в людей. Тебе просто удобно выглядеть эдаким злобышом. Но между тем помог мне, много раз спасал. А я проповедовал добро, свет, чистоту помыслов. И едва не оставил тебя во дворце вместе с вампирами…

В голосе послушника прозвучала неприкрытая горечь. Глаза подернулись пеленой, лицо еще больше побледнело. Ирн с силой сжал древко посоха, постарался не выдать чувств.

— Тут не может быть правильных решений, — произнес нищий.

— Знаю, — кивнул Птиц. Хрипло и неестественно рассмеялся. — Да, а так хотелось хоть ненадолго почувствовать себя живым… Но не получится. Потому что я тоже сошел с ума.

— Не грусти, друг. Не мы психи, а они…

Безумец лукаво подмигнул, широким жестом обвел лагерь. Ирн пожал плечами, но промолчал. Конечно, кого еще винить?! Если ты не можешь вписаться в привычную картину, значит, остальные дураки.

— Ты знаешь, где будет ждать наставник? — спросил бродяга, переходя на серьезный тон. Выжидающе уставился на парня, приподнял бровь.

— Да, — выдавил Птиц. Вздрогнул и махнул рукой, словно пытался изгнать неприятный образ. — Город…

— Который ты видел во сне, — подхватил Лохматый.

— Точно, — выдохнул послушник. Лицо посерело, на лбу выступили мелкие бисеринки пота. — Но ты не понял самого главного. Город расположен…

— В Свободных Землях, — фыркнул нищий.

— Откуда ты узнал? — ошеломленно выдохнул Птиц.

— Догадаться нетрудно, — улыбнулся полудесятник. Состроил заговорщицкую мину и пожал плечами. — Исходит из клубка, который образовался. Туда и вернется. Так что за город?..