Том без колебаний выхватил у Мега арбалет, выстрелил в толпу. Резко развернулся, отвесил Мерцо подзатыльник, зло закричал:

— Не спите, дураки! Стреляйте!..

Вопль возымел действие, защитники очнулись. Со стен и башен ударил редкий дождь стрел. Но, к ужасу Тома, и стрельба ничего не дала. Арбалетные болты виляли, как живые, огибали оборванцев и вонзались в мерзлую землю. Ромад пинками привел солдат в чувство, заставил побежать к котлам с кипящей смолой. Сам схватился за арбалет, прицелился в предводителя… И тут незримая волна ударила в стену. Поднялась выше и захлестнула гребень, устремилась в город. Пронзительный звон наполнил разум каждого из защитников. Воины оцепенели в нелепых изломанных позах.

Миг растянулся почти на бесконечность. Том ощутил, что некая сила сковывает мышцы. Захрипел и навалился на каменный зубец. Обливаясь потом, попытался поднять тяжеленный арбалет. Но оружие выпало из ослабевших пальцев. Капитан взглянул вниз и едва не обмер. Тот самый сухонький старик-служитель стоял с воздетыми вверх руками. Ледяной ветер трепал жидкие волосы. Солнечные лучи обрисовывали фигуру, чрезмерно удлиненное лицо. И казалось, будто сама кожа предводителя повстанцев сияет неземным светом. А в глазах… понимание, мировая скорбь и прощение!

Взгляд предводителя повстанцев прошелся по гребню стены. И буквально каждому воину показалось, что тот смотрит именно на него. Видит устремления, мысли и чаянья. Ощущение присутствия весьма могущественной воли сковало защитников. В душах родилось узнавание. Ведь именно так смотрит отец… сурово, но с пониманием и добротой.

Небо и земля перевернулись. В душу вползло сладкое и одновременно болезненное ощущение. «Свершилось! — с восторгом подумал командир. — Да, Алар послал верного воина людям на помощь! А значит, скоро грядет Суд! Надо покаяться и очиститься… покаяться…»

— Господь милостивый! — закричал кто-то из бойцов на стене. — Я грешник! Я жажду очиститься! Так прими же меня… прими как жертву!..

Солнечные лучи сверкнули на доспехах. Один из копейщиков бесстрашно вскочил на гребень стены. Безумно рассмеялся и шагнул в пустоту. Мелькнуло тело, раздались удар и металлический лязг. Внизу появилось темное пятно, кровавая лужа… словно муху раздавили. Еще один боец шагнул в пропасть. А за ним второй, третий. Служители дрогнули. Валились на колени и с рыданиями рвали на себе одежду, каялись и шептали молитвы. Славили Алара и покорно прыгали в ров. Невдалеке громыхнуло, лязгнула цепь. Кто-то опустил мост и поднял решетку. В Варшаг пришли братья и милостивый отец!..

Лишь на краткое мгновение к Тому вернулась способность соображать. Капитан пошатнулся и захрипел от ужаса. Взглянул вниз и узрел у подножия стены множество изломанных тел, залитый кровью снег. В мозгу промелькнуло: «Поражение!» Но мысли снова смешались, воина захлестнуло сладкое ощущение божественного присутствия. Ромад рухнул на колени, сорвал шлем и подставил щеки ветру. Взор Господа зацепил душу бывалого наемника. В груди шелохнулись сожаление, раскаяние. Горечь опалила подобно кислоте. Грешник… он грешник!..

Том заметил котел с кипящей смолой, двинулся сквозь бушующую толпу. Оскользнулся в крови, споткнулся о бездыханное тело Мега. Но не придал значения. С восторженным хохотом схватился за раскаленный край чана. Ухнул, одним рывком опрокинул на себя. Кожа зашипела, покрылась волдырями. Смола окатила с головы до ног, спалила волосы и глаза. Воин пошатнулся, беззвучно рухнул на колени. Но даже сквозь танцующие язычки огня и дым еще долго виднелись изогнутые в счастливой улыбке губы. По щекам стекали кровавые слезы. А наполненные мраком глазницы с благоговением и радостью взирали на объятый религиозным экстазом город…

У каждого, ну или почти у каждого мужчины есть мечта, какие-то устремления. Жениться, обзавестись домом и детьми. Разбогатеть, купить корову лучше и толще соседской, свиней редкой породы. Работать, пить пиво и самогон по выходным… ага, и чтоб уважал тебя каждый. Но у Витара Гара на месте тех нехитрых в общем-то целей теперь зияла черная дыра. Какой-то частью души воин понимал, что обязан найти новую мечту. Чувствовал, что есть нечто выше мирной жизни и пьянок по воскресеньям… Почему тогда не убил Дорана? Почему не сжег Ксанку?.. Отнимать жизни стало очень легко. Раньше было кощунством, теперь же — как муху прибить. Но интуиция подсказывала, что поступил правильно, сделал первый шаг по новому пути. К чему? Наверное, к тому самому загадочному смыслу жизни. Осталось самое легкое — просто отыскать этот смысл. И Оглобля искал…

Порой тоска накатывала так сильно, что Витар мчался изо всех ног. Оскальзывался на льду и тонул в сугробах.

Хватался за грудь и непонимающе трусил головой — почему так страшно ноет?.. Со смутным удивлением обнаруживал, что ночь сменилась днем, а бесконечная степь — густой чащей. Если силы оставались, Оглобля шел в темноте. Нет — рыскал по окрестным зарослям в поисках дров. Разводил маленький костер, кипятил чай в котелке. Заворачивался в плащ и забывался тяжелым тревожным сном. Наутро разбивал лед на доспехах, проверял огнеметатель. Повторял процедуру с костром и чаем, пускался в путь без особых цели и назначения.

Широкие тракты, узкие лесные тропинки, глубокие сугробы — весь мир стал бесконечной дорогой. Если бы можно было проследить пройденный путь на карте, Витар поразился бы тому, насколько извилисто и запутанно идет. За пару недель намотал несколько кругов по югу Свободных Земель. Затем долго блуждал в степях запада. Едва не уперся в пограничные укрепления, но сообразил, чем грозит эта глупость. Свернул на север, потом вновь направился на восток.

Навстречу попадались одинокие ремесленники и путники, караваны и военные обозы. А один раз Гар рискнул зайти в поселение. Прошелся по улицам, протолкался сквозь толпу на базарной площади. И как никогда ясно ощутил одиночество. Вокруг бестолковая обыденная суета. Солнце сверкало на посеребренных снегом крышах изб, отражалось в сосульках и затянутых изморозью окошках. Кое-где сверкало пламя, вились черные дымы. В местных кузницах и мастерских делали оружие и доспехи, детали для новейших боевых големов. На специальных площадках тренировалась молодежь, по окраинам расхаживали наряды стражи. Оглобля видел раскрасневшиеся лица крестьян и ремесленников, краем глаза замечал местных красавиц-молодух, стариков и детей. Кто-то пытался заговорить с бойцом, иные предлагали переночевать или отдохнуть. Приветствовали, славили. А Гару казалось, что он попал в водное царство, где жители — безмолвные рыбы. Открывают рты, бессвязно лопочут…

В глубине души родилось отвращение. Тох абсолютно прав. Жизни нет, есть существование. Люди подчинены единственной цели, стали рабами и поклонниками Свободы… огневик уже направился к краю селения, когда заметил небольшой обветшалый трактир. Поколебался, но понял, что не отказался бы от миски горячей похлебки. Решительно повернул, толкнул рассохшуюся дверь кулаком и нырнул внутрь.

Зал оказался маленьким и темным. Пол земляной, как и во многих иных заведениях, заплеванный и замусоренный. Мебель сделана из грубо оструганных и сбитых наспех досок, брусков. Столешницы черные от грязи. Кое-где подозрительные липкие пятна, вырезанные ножами похабные словечки. Под потолком на цепях люстры из старых тележных колес, клубы табачного дыма. Слева стойка, ход на кухню и пузатые бочки. Трактир заполнили до отказа местные работники, ветераны старых сражений. Слышались пьяные выкрики, вопли, грохот кружек и бульканье. В общем и целом — самое обыкновенное заведение, где можно плотно поесть и немного выпить…

Шум притих, многие с удивлением уставились на незнакомца. Несколько слабонервных пареньков из местной рабоче-крестьянской братии поспешили убраться прочь. Слишком уж жутковат огневик, похож на выходца из Преисподней. Но первая вспышка любопытства вскоре погасла, гул голосов усилился. Гар неспешно пробрался к стойке, отыскал взглядом хозяина. Им оказался худощавый и нескладный мужчина. Усталый и замызганный, абсолютно лысый. Трактирщик мельком глянул на нового посетителя, поморщился. Вытер руки о засаленный фартук, невнятно пробубнил: