— Он же проснется и нам влетит.

— Расслабься, студент. Он проснется нескоро.

— Первый раз вижу, чтобы Учитель спал сидя, — признался Оскар и пошел в гараж, но вместо того, чтобы заняться маскировкой флакера, разлегся на свернутом дирижабле. Мира пришла ему помогать, и Оскар подвинулся, предоставив ей возможность разлечься рядом.

— Макс знает, где сделать шаровые линзы, — сказал он. — Я подготовил техническую документацию. Если, конечно, ничего не напутал.

— Для чего документацию?

— Для линз в колене Греаля. Знаешь, что написано у Эккура? Линзы Греаля — это магический шар, в котором пространство сжимается в точку и разворачивается в любой системе. Когда вернусь — проверю, что там сжимается и куда оно развернется. Может, до весны соберу прибор.

— А как насчет заказа для Макса?

— Если ты имеешь в виду его чокнутый дом, то с ним все ясно. С ним сразу было все ясно. Я выдам ему руководство по эксплуатации, как только закончу свои дела. Сейчас мне еще нужна лаборатория. Запущу Греаль — можно будет валить оттуда.

— Что там за дом?

— А… ничего особенного. Дольмен себе как дольмен. Потом объясню, чтобы ты знала в следующий раз, как обращаться с такими «домами», если попадешься… как с Артурчиком в Слупице. Чтобы не вывалилась в пустыне и не сгинула там навсегда. Кстати, Деев тебя искал. Денег клянчил. Я выслал. Не знаю, надолго ли хватит.

— Он вспомнил, кто ты такой?

— Не знаю, но деньги взял. Похоже, что итальянка его послала. Какой, говоришь, размер бюста у этой козы?

— За своей козой лучше приглядывай. Юльке объяснил, как вести себя в доме Макса?

— Что ты? — испугался Оскар. — Она к дому Макса близко подходить не должна. Юлька снимает квартиру у пляжа и счастлива!

— Забыл, о чем мы с тобой говорили в лесу?

— Да… она меня скоро бросит, — оправдывался Оскар. — Юлька уже почти американка. Что ты! Лучше меня говорит по-английски, лучше меня машину водит, собирается в колледж поступать, на программиста… Программировать будет лучше меня. Только за этим я ей пока еще нужен. Для сравнения. Утрет мне нос — и гуд-бай. У нее и друзья появились… американцы. У меня за всю жизнь не набралось столько друзей, сколько у нее за три месяца.

— Наговариваешь ты на девочку.

— Она сама призналась, что я ее достал. Надеюсь, на этот раз достал окончательно. Я чего? Я с Юлькой не ссорюсь. Я ее просто не вижу. Я целыми днями никого не вижу в своем зиккурате. Даже Макс боится меня навещать. Боится, что я ему отомщу: заброшу в необитаемые миры и замок повешу.

— Не запускай без меня Греаль, — попросила графиня.

— Почему?

— Пообещай, что не сделаешь это.

— Технические тесты делать все равно придется. Это долгая канитель.

— Мне нужен твой «ДЗ» с кнопками. Я закончу дела в Москве и поеду с тобой. Ты будешь работать, а я присутствовать.

— Что за дела?

— Оскар, пообещай, что я буду присутствовать на испытании. Потому что я видела, как работает эта машинка, а ты нет.

— А я с ней работал. Если ты имеешь в виду Греаль Зубова.

— Ты даже не расшифровал язык.

— Не успел. Хозяин явился не вовремя.

— Все равно, будет безопаснее, когда я рядом. Вдруг помогу полезным советом.

— Единственный, кто мне реально может помочь — это Эккур. Ты нашла Эккура?

— Нет, но скоро найду.

— Вот и ищи.

— Найду. Дай прибор!

— Нет у меня прибора.

— Сделай. Хочешь, чтоб я нашла Эккура — сделай прибор. У Натана в лаборатории есть все, что надо. Тебя он туда запустит. Меня — нет.

— Объясни, что задумала? — попросил Оскар. — Может, так обойдемся.

— Очень может быть, что скоро я буду знать в лицо нашего святого заступника.

— Эккура-то? Я тебе и так скажу, как он выглядит. Очень высокий, худой, старый дед с очумелым взглядом, — описал Оскар. — Ангелы все высоченного роста. А если он застрял среди нас, значит должен быть виден издалека. Ему лет сто, а то и побольше.

— А мне почему-то кажется, что он мелкий и толстый.

— Не факт.

— Если он прячется среди людей, он должен быть похожим на человека, а не на Ангела.

— Опять же, не факт, что прячется. Не факт, что среди людей. Может, он прячется где-то в дехроне.

— Оскар, ему некуда отсюда деться. Он, как Ниночка, боится приближаться к своим, потому что тот час же по шее получит. Он здесь такого наворотил, наш драгоценный Эккур… Ох, как мне не терпится увидеть его физиономию.

— Тебе поможет его физиономия? Будешь обшаривать планету, заглядывая в лицо каждому милому толстяку?

— А какой смысл искать, если я его все равно не узнаю? Думаешь, в адресном бюро справку о нем дадут?

— Может, обойдемся как-нибудь без Эккура?

— Нет, — заявила графиня. — Почему-то я уверена, что должна это сделать, и могу. Я в последнее время многое о себе начала понимать, Оська. Ты не представляешь, как много… Во всяком случае теперь я точно знаю, почему мне нельзя ходить в церковь.

— А ты туда ходила?

— Нет.

— Я с вашего сиятельства не могу…

— Ты не представляешь, сколько пищи для размышлений у меня появилось, и с каким интересным типом я познакомилась на острове…

— Так я и знал, что ты заготовила Жоржу рога.

Мира задумалась и неожиданно для себя поняла, что Эрнест был прав. Ей действительно тесно на Земле. Человека, для которого создана Вселенная, посадили в тюрьму, не предъявив обвинения. А может быть, она сидит так давно, что забыла за что. Так давно, что статья престала иметь значение… Идея пришла вдруг, внезапно. В одно мгновение открылась разгадка, свернутая в магическом шаре. Открылась, раздулась, разлетелась вследствие большого взрыва. Мира решила никогда не знакомить Оскара и Эрнеста, даже не рассказывать им более друг о друге, чтобы не случилось войны. Впредь даже не упоминать вскользь, потому что эти двое очень важных для нее людей никогда не поймут друг друга. Один из них наполнил реальным смыслом ее земную жизнь, другой заставил сомневаться, что именно такая жизнь ей нужна. Мира не знала, что для нее важнее, и в сотый раз запретила себе вслух вспоминать об Эрнесте. Даже намеком касаться его персоны.

Истина открылась графине вдруг, помимо разумной воли. Она вспомнила то, что человеку, явившемуся на свет, надлежало забыть. Вспомнила и испугалась.

— Я инопланетянка, — сказала графиня. — Ты прав, я не с этой планеты, от этого мне здесь не живется.

— А с какой ты планеты?

— Не помню. Но для того, чтобы вспомнить и вернуться туда, ты должен сделать Греаль.

— А для меня там место найдется?

— Если захочешь, — предложила графиня, — я дождусь, когда ты умрешь, поймаю душу в банку, и увезу с собой. Только дай мне слово, что ты не будешь ругаться и проситься к Натану.

— Тогда рассказывай подробно, куда мы едем.

Графиня не вспомнила названия родины и местоположение в Галактике. Она допустила, что планета — вовсе не космическое тело, а скорее корабль, который путешествует в космосе, питается энергией звезд и однажды, приблизившись к светилу, надолго застрял в его гравитационном поле. Мира испугалась, что ее родина сгорела в прах, а души соплеменников рассеялись по космосу, разлетелись с «солнечными ветрами» во все стороны света. Графиня поняла, что угодила на Землю на волне паники, навеянной неминуемым апокалипсисом. Ей слишком хорошо было в раю, чтобы верить в ад, оттого неразборчивость в выборе и недальновидность в стремлениях. Графине показалось, что не она одна дала маху, что на Земле полно таких же легкомысленных душ, что Вселенная переживает эпоху катастроф, и неприкаянные сущности стремятся туда, где есть немного еды и воды, понимая, что Земля всего лишь временное пристанище. Захолустная остановка, на которой можно справить нужду, пока не пришел автобус. Графине стало жаль планету, и улыбка исчезла с ее лица. Она хотела представить себе потерянный мир, но увидела пустоту. Она хотела понять, что за жизнь была там, но чувствовала только небесный покой, без смысла и опоры под ногами.