Зрители действительно сидели на ступеньках. Публика толпилась в дверях, и яркий свет из коридоров раздражал игроков. Оскар дождался перерыва, протиснулся к корту и обеспечил себе свободное место, пересадив Лео на колени Розалии Львовны. Лев Натанович увлеченно читал журнал, посвященный Кубку Дэвиса. Родственники грустили, предвкушая фиаско. Перерыв затягивался. Народ шумел и бродил. Российские флаги закрывали обзор.

— Очень вовремя ты подъехал, — сказала Юля. — Вообще-то, мы уже домой собираемся. Только Эрнеста дождаться не можем. Он ушел в раздевалку. Может быть, вообще откажется продолжать.

— В чем дело?

— Не знаю! — девушка развернула на коленях ноутбук. — Мы проверили все, что смогли. Никаких Гидов, никаких ассистентов, но… если продолжится игра, посмотришь: Эрни, как будто, не видит корт.

— Трансляторы искали?

— Мы с Алисой все трибуны облазали.

— Какая-нибудь сволочь принесла «цилиндр» в сумке. И не факт, что «пернатая».

— Оскар, ты видишь сам, никаких направленных импульсов, — Юля подвинула монитор ближе к товарищу, чтобы тот проверил показания сканера. — Когда работает батарея, на экране все ходуном ходит. Смотри… ровный фон. То есть, в пределах нормы. Помехи идут только от кричалок и дудочек.

— Подожди, — Оскар поставил компьютер на колени и еще раз посмотрел на экран, где Юля подробно, шаг за шагом, фиксировала промахи Эрни.

Зал взорвался аплодисментами за секунду до того, как взмокший граф вышел из раздевалки в сопровождении судьи и занял место на скамье рядом с тренером. «Рос-си-я! Рос-си-я!» скандировал зал, призывая закончить игру и открыть пиво. У Оскара уши заложило от дудок. Голова закружилась, данные на мониторе слиплись в кашу.

— Смотри, что он делает!.. — сказала Юля.

Оскар сосредоточился. Граф же, напротив, расслабился, вразвалочку начал сет и первый гейм на своей подаче продул вчистую.

— Обрати внимание, как он подходит к мячу, как будто не видит. Как будто у него двоится в глазах. Ты мог бы с ним как-то поговорить? Спросить, что не так?

Оскар обратил внимание… Он обратил невероятно пристальное внимание не только на манеру игры Эрнеста, но и на геометрию корта, который отображался на мониторе.

— Ну-ка… смотри сюда.

— Чего? — не поняла девушка, рассматривая картинку.

— Смотри внимательно.

— Ну, корт.

— Видишь, линии перестают быть параллельными. Не на схему смотри, а в таблицу. Ты когда-нибудь видела, чтобы расстояние между линиями на корте менялось во время розыгрыша?

— Бред! — согласилась Юля.

— Не на корт смотри, а в таблицу, — Оскар указал на график замеров траекторий и скоростей, на котором действительно плясали константные величины. — Поняла, в чем дело? Ничего просто так в этом мире не происходит. Он для этого слишком просто устроен.

— Боже мой, Оскар! — воскликнула Юля так громко, что Алиса, сидящая впереди, обернулась.

— Что? — испугалась она.

— Надо прикинуть, как выглядит искажатель.

— Но почему только Эрнест? Они же меняются сторонами, должны оба мазать.

— Потому, что хороший прибор, — Оскар встал, перелез через Розалию Львовну с Левушкой на коленках, растолкал народ, сидящий в проходе, и стал пробираться к корту. Юля кинулась за ним, но Розалия успела ее поймать. Счет в третьем сете стал угрожающим, игроки расселись по скамейкам. С некоторым усилием Оскар протолкался к рекламным щитам, спотыкаясь о ноги фотокорреспондентов, и неожиданно поймал взгляд Эрнеста.

«Ты? — спросил этот взгляд. — Ты ли это, Оскар, друг мой?»

«Не дрейфь, малыш! — ответил ему взгляд Оскара. — Я понял, что происходит. Сейчас все поправим».

Эрнест не мог оторвать глаз от заступника. За его передвижениями наблюдали все, даже трансляционная камера уделила внимание странному человеку. Не заметил его лишь зритель с гаджетом, стоящий у выхода. Увлекся и не увидел, кто к нему приближается. Перерыв закончился. Болельщики умолкли. На трибунах приглушили свет, и картинка на экране устройства стала ярче. Человек играл в теннис сам с собой. Желтый мячик летал по экрану. Даже дружеское похлопывание по плечу не заставило человека отвлечься.

— Вот он, голубчик! — обрадовался Оскар. — А я-то мучаюсь с утра дрянными предчувствиями. Я-то думаю, гадаю, что за нечисть к нам принесет. Узнаешь меня, Сава?

— Не… — ответил человек по-мальчишески дерзко, бросив мимолетный взгляд на незваного собеседника.

Оскар выхватил гаджет у него из рук.

— Придется узнать.

Некрасов поглядел на обидчика глазами униженного подростка, готового драться за справедливость. Жидкая растительность на макушке от возмущения натопорщилась, но вскоре примялась. Прошла минута, и дерзкий взгляд стал тревожным, веко задергалось, коленки подкосились, только бежать было некуда. Народ стоял вокруг плотной стеной.

— Узнал. Вот и хорошо.

— Отдайте, — попросил Сава.

— Да ни за что. Я тоже хочу поиграть.

— Это для вас не игрушки.

— А что же?

— Я не могу говорить.

— Ну… тогда я расскажу. Соберем еще одну пресс-конференцию, сами посмотрим и всем покажем, что за игрушку нам дали хорошие дяденьки.

— Это нельзя показывать.

— Что ты затеял, придурок? — спросил Оскар и легонько придушил собеседника, чтоб тому быстрее соображалось.

— Так надо.

— Кому надо?

— Есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы игра продолжалась.

— Зачем «аптекарям» теннис? Что они понимают в игре? Ну-ка, выкладывай…

— Нет, не могу.

— Значит, выложишь журналистам.

— Это для господина Эрнеста, — выдавил из себя Сава и освободился от удушающей хватки. — Для господина Эрнеста, — повторил он. — Чтобы его сиятельство занималось делом и не докучало уважаемым людям. Ой, не надо, не надо! — воскликнул он, заметив, что Оскар вскрыл прибор и вынул из капсулы красный камень, похожий на гранатовое зерно. — Что вы делаете?! Это опасно!

— Не лапай, и ничего с тобой не случится, — ответил физик и сунул камень Саве в карман. — А игрушку я заберу, поковыряюсь с ней на досуге.

— Ой-ой-ой! — Савелий взялся за голову и сел на пол. — Ой-ой-ой! Господин Оскар, что теперь будет со всеми нами?

— Ну и вопрос! — восхитился молодой человек. — Кого ты спрашиваешь? Сам «автор» не знает, что с нами делать. Живи — и увидишь.

На торжественный прием во французское посольство были приглашены Натан Валерьянович и Розалия Львовна, как родители триумфатора, главной сенсации теннисного сезона. В этот день у общественности открылись глаза. Только ленивый не называл Эрнеста Виноградова восходящей звездой. Родители, пользуясь ситуацией, привлекли к мероприятию все семейство. По случаю громкого успеха родственника, сестры Боровские сорвались в Москву, прихватив с собой детей, друзей и подруг. Кроме семьи, в список приглашенных был включен мосье Шутов, как тренер, сумевший в зародыше разглядеть талант, да и чего там, основатель уникального метода подготовки, толком никому непонятного. Ради интервью с этим загадочным «мосье» из Парижа прибыла делегация журналистов, но Оскар отказался от заслуженной славы. Кроме журналистов, к нему явилась еще одна делегация. Утро новой эры французского тенниса случилось на фоне другого, не менее эпохального события.

Серьезные мужчины в штатском стояли у ворот и объясняли доктору Русому, что никто, кроме господина Шутова, не сможет пролить свет на «дурдом», имевший место в Рогачевской промзоне. Доктор мотал головой, топал ногами, но никого не пускал к пациенту.

— Здесь частная собственность, — объяснял он. — Если вы вторгнетесь на территорию, я не ручаюсь за адекватное поведение господина Шутова. У человека подорвано здоровье, расшатаны нервы. С вами может произойти все, что угодно, а я не смогу оказать квалифицированную медицинскую помощь.

Люди в штатском топтались, поглядывали на дом, заполненный родственниками, гостями и чемоданами. Поглядывали на двор, заставленный машинами родственников и гостей, но вторгаться на территорию опасались.