— Мирей, если у тебя кончились деньги, можешь переехать ко мне вместе с барбосом. Комната Кристины незанята. Я буду вас кормить и выгуливать. Только не уезжай.

— Если я останусь, тебе придется заново учить историю и архитектуру Парижа.

— Вот и прекрасно, я обожаю историю и архитектуру.

— Милый мой Даниель, — слезы потекли из глаз Миры. — Я люблю тебя.

— Мирей, останься. Хочешь, на колени встану? Собственно, я и так стою на коленях.

— Милый мой Даниель, — повторила она. — Я не оставлю тебя. Я всегда буду с вами, потому что у меня кроме вас никого… Кроме тебя и Ханта. Нет никого дороже на свете. Я всегда буду с вами… Не бойся ничего. Он позвонит, все будет замечательно.

— Мирей! Я, правда, еще не встречал таких женщин, как ты.

— Твое счастье, — ответила Мира. — Если встретишь, беги от них со всех ног. И еще… Даниель, пожалуйста, береги Ханни…

— Но я без тебя…

— Это несложно. Ты просто люби его. Он все простит, если ты будешь его любить, но если поймет, что ты с ним из жалости или корысти, его сердце будет разбито.

— Мирей!..

— Целую тебя, мой ужасный мальчишка. Я всегда буду вас любить. Я всегда буду с вами, — произнесла графиня и положила трубку.

— Что он сказал? — спросил Артур. — Мы остаемся в Париже?

— Ни в коем случае.

— А чего ты ревешь опять?

— Я реву?

— Но не я же…

— Господи, Артур, какая все-таки жизнь интересная штука, — призналась Мира. — Гораздо интереснее, чем я о ней думала.

Оскар Шутов выписался из больницы и сошел с ума. Он перестал ходить на работу и принимать гостей. В его квартире появились чертежи и рисунки сложных геометрических тел, его жизненное пространство заполонили осветительные приборы, больше пригодные для театральных сцен и съемочных декораций. На больничном ложе Оскара Шутова осенила идея, способная оправдать его земное бытие и прославить имя после смерти. Склянка от капельницы, подвешенная над головой, сдетонировала в сознании гениальным решением проблемы, над которой он бился в последние годы.

Прозрачный раствор растекался по венам больного, в склянке играл свет… Оскар вспомнил лазерный луч и представил себе кристалл. Так ясно и просто, что в его больной голове все разом встало на место: и принцип вращения жидкости в чаше Греаля, и мощь неизвестного оружия, которое сразило его и выжгло дотла сарай. Еще в больнице Оскар Шутов представил себе форму кристалла, который, при прохождении света, мог бы дать сильный магнитный эффект. Не просто умноженный, а возведенный в степень, поскольку световая волна, сформированная таким кристаллом, переходила в частоты дехронального поля. Оскар понятия не имел, на каких частотах «работает» дехрон, но рассчитал эффект и не поверил глазам. В металлической трубе с двумя камнями, резонирующими световой поток, он получил мощность ядерного реактора. Идея была достойной фантастического романа, но не научной работы, поэтому о проекте не знал никто. Даже Учитель был посвящен в дела лишь на общем, поверхностном уровне. Оскар работал над геометрией кристалла, его мозги кипели, его оптимизм день ото дня убывал и нарастал с ужасающей амплитудой. Его масштабный проект требовал экспериментальной лаборатории, и соответственно, огласки, к которой молодой ученый не был готов. Сначала ему было страшно от грядущего позора, потом от перспективы увековечить себя в открытии, которое положит начало новой эры технического прогресса. Эффект давление фотона в физике только начинал воплощаться в прикладных науках. Никто не догадался усилить этот эффект до мощности сверхоружия, по сравнению с которым лазер покажется солнечным зайчиком. Оскар боялся своего открытия, цепенел от страха при мысли, что из черной дыры, которую он пробьет в стене квартиры, повалит нечисть, почище Слупицких мертвецов.

Когда среди ночи в дверь постучали, Оскар, конечно же, испугался, но не придал значения. За поздней работой галлюцинации преследовали его постоянно. Кроме галлюцинаций, Оскара преследовал сосед, которому мешал шум компьютера. Шум вентиляторов по какой-то загадочной траектории проникал в его спальню и сильно раздражал пожилого человека. Когда в дверь постучали еще раз, Оскар понял, что игнорировать проблему не удастся, и на всякий случай, отключил компьютер. За окном была тихая ночь, конус фонарного света стоял на тротуаре. Деревья парка замерли, а черный силуэт березы на фоне желтого неба напомнил виселицу.

Новый стук заставил Оскара вздрогнуть. Он приблизился к дверному глазку и увидел на площадке гроб в сопровождении черных мужских силуэтов.

— Открывай, — помог ему гость, — жопа всевидящая!

— Тьфу ты, — выругался Оскар и распахнул дверь. — Деев, что ты здесь делаешь? — спросил он шепотом. — Зачем ты приехал? — Артур отодвинул Оскара и втащил в прихожую длинную коробку. — Деев, ты собираешься здесь жить?

— Сначала набью тебе морду, а там видно будет, — пояснил гость. — Доктор, вноси…

Незнакомый мужчина понес с лестницы еще один короб.

— Познакомься с доктором, — сказал Артур, — тебе пригодится, потому что морду я тебе буду бить от души.

— Русый Евгений, — представился доктор. — Можно Женя.

— Оскар, — ответил будущий пациент. — А морду за что?..

— Пошли, поможешь, — Артур вышел на улицу. Доктор пошел за ним, Оскар Шутов накинул куртку.

Из машины были выгружены тюки с одеялами, стопки книг, перевязанных бечевкой, рулоны карт и схем, которые профессор Боровский в спешке побросал на хуторе.

— Ой, — испугался Оскар. — Деев, что за девка спит у тебя на заднем сидении?

— Нашего сиятельства не узнал? — удивился Артур. — Выгружаем все!

— Что с ней? — спросил Оскар, когда полуживую графиню понесли к подъезду. — Ей плохо? Или опять напилась?

— Сначала напилась, — объяснил доктор Русый. — Теперь плохо.

— Что вы с ней сделали?

Деев выложил графиню на диван и вернулся к машине. Оскар путался у него под ногами.

— Слушай, Деев, ты ее заберешь или здесь оставишь? — волновался он.

— Посмотрю на твое поведение, — пообещал Артур и вручил Оскару связку книг.

— Это Учителя… Их надо везти на дачу. Деев, я не понял насчет графини…

Машина была разгружена. В комнате негде было встать на одной ноге. Все пространство, не занятое компьютерной техникой, было захламлено книгами, неисправными приборами и прочими гостинцами прошлой жизни, сложенными стопками и кучами. Рыжая шевелюра хозяина квартиры и та стояла дыбом.

— Ничего, если сиятельство подрыхнет на кухне? — спросил Оскар, поскольку гости сели прямо на технику, уступив диван даме. Все трое вопросительно посмотрели на тело графини. — Я им матрас постелю, — умолял хозяин. — Им по пьяной лавочке не все ли равно?

— Вообще-то им не привыкать, — согласился Артур и понес графиню на кухню.

Оскар раскатал под столом матрас.

— Пойдем, потолкуем, — пригласил его гость. Заботливый хозяин сунул подушку под голову графини, укрыл ее одеялом… — Идем, сказал. Разговор есть.

Оскар вернулся в комнату и сел на связку книг, подальше от кулака обиженного товарища.

— Ты что Гусю спихнул, рожа конопатая? — спросил Артур.

— А что я спихнул Гусю?

— Женька, дай сюда…

Доктор подал Артуру папку с бумагами, слегка окровавленную и хорошо промоченную дождем. Из папки посыпались чеки об оплате почтовых посылок и переводов, гарантийные талоны, инструкции по использованию приборов всякого назначения, метеосводки, распечатки ландшафта и греографы, нарисованные от руки, с помощью которых Оскар Шутов интриговал Валеха — зондировал слупицкого Привратника на выдержку и терпение. Рассчитывал, что тот, узнав в греографах родной язык, нет-нет, да и проговорится о тайне загадочных символов. Прольет свет на черную дыру в сознании молодого ученого.

— А чего это? — спросил Оскар, рассматривая собственные каракули.

— Это я тебя спрашиваю, что ты сунул Гусю вместо папки Зубова с лотерейными тиражами, сучья ты задница? Ты знаешь, что Гусь чуть в ящик не сыграл из-за этой хрени?