— Что будет ночью, Натан Валерьянович?

— Будем собираться в аэропорт. Боюсь, что Оскар меня не послушался и летит без билета. Летит, между прочим, с прибором, о котором ты меня просишь. Так вот, Мирослава, чтобы не было обид, я откровенно предупреждаю: прежде чем Оскар отдаст тебе генератор, он узнает все о твоих опасных намерениях.

— Натан Валерьянович…

Натан отмахнулся, пошел в кабинет и сел за стол, потому что на ногах уже не стоял. Мира прежде не видела такого пьяного и такого несговорчивого профессора физики. Она поняла, что просчиталась, отложив разговор на конец застолья. На всякий случай графиня спустилась к лаборатории, но дверь была закрыта, а где хранился ключ, не вспомнил бы сам хозяин.

— Натан Валерьянович… — Мира постучала в дверь кабинета, но никто не ответил. Боровский спал в кресле за рабочим столом. В его руках остался заведенный будильник. До прибытия самолета из Флориды еще было время, и графиня украла у профессора сигарету, открыла форточку, но прикурить не успела. Ей показалось, что во дворе кто-то есть: то ли тень легла на замерзшую клумбу, то ли калитка качнулась. Она накинула куртку, вышла на крыльцо и увидела посторонний объект.

Сначала Мира не поняла, что такое маячит над крышей. Объект ничем не напоминал фантом Ту-154-го, ежедневно проносящегося над местностью в опасной близости от земли. Объект даже не был похож на самолет, несмотря на то, что из него в обе стороны торчали крылья, а хвост имел характерную перекладину руля высоты. Тем не менее, предмет никуда не несся. Он бесшумно качался на воздухе, как на волнах океана. Мира прикурила, дым рассеялся, но объект не исчез, наоборот, немного спустился к площадке за гаражом, предназначенной для парковки гостевого транспорта. Больше всего прочего объект напоминал дирижабль, и графиня обошла гараж, чтобы убедиться в догадке. Дирижабль оказался так близок, так ясен, что можно было рассмотреть его швы и тени в прозрачных иллюминаторах. «Фюзеляж» сверкал лучами садового фонаря, потешные двигатели висели под надутыми крыльями. «Майами-Москва» было написано на борту корявыми русскими буквами.

— Фигня какая… — решила графиня. — Чтоб я еще раз напилась с Натасиком… Больше ни капли! — она отвернулась от сквозняка, чтобы раскурить погасшую сигарету. — Так, — решила графиня. — Будем рассуждать трезво: не может быть, чтобы Автор никогда не видел настоящего самолета. Не полный же он дикарь. Наверняка видел. Тогда о чем говорит этот условно опознанный объект? О том, что Он надо мной издевается. Дождался, когда улегся Натан, чтобы издеваться конкретно надо мной. Значит, что надо сделать? Надо покурить, разбудить Натасика и ехать за Оськой, пока я не спятила.

Мира сделала пару затяжек и снова поглядела на дирижабль. Объект медленно и целеустремленно спускался к земле, словно собирался пристроиться на участке, и уже бы сел, если б корпус дирижабля не коробило ветром, если б крылья не топорщились, хвост не задирался вверх, а шасси не застряло в брюхе.

Дирижабль потряхивало и подергивало что-то внутри, не позволяя ему принять нужную позу. В иллюминаторах вспыхивал свет, корпус морщился. Очевидно, следовало объекту помочь, дернуть за что-нибудь снизу, чтобы высунулись колеса, но вместо колес из объекта вывалилась подставка, напоминающая юбку «усатого» флакера. Подставка стукнулась о мерзлую траву, дирижабль осел и начал медленно испускать дух.

«Хорошо, что Натан отрубился», — решила Мира, наблюдая возню под оседающим корпусом. Она подошла поближе. В салоне творилась легкая паника, словно группа гномов металась в поисках аварийного выхода. Что-то хрустнуло, что-то крякнуло. Хвост дирижабля распластался на грунте, крыло завалилось на корпус. Из дыры в мятом фюзеляже сначала показалась нога, рядом с ногою упала сумка и большая отвертка. Послышалось ругательство. Возня прекратилась, потом возобновилась с новой силой, и пассажир дирижабля выбрался наконец-то на свежий воздух.

— Где-то я видела этого омина, — отметила графиня и сделала последнюю затяжку.

— Учитель дома? — шепотом спросил омин, стоя на четвереньках.

— За ремнем пошел. Пороть тебя будет.

— Меня никто не видел. Честное слово! Я летел в темноте на низких высотах. Без опознавательных огней.

Вслед за омином из салона выпал новенький чемодан, и сам покатился к крыльцу.

— Тихо! — прикрикнул на чемодан Оскар. — Оставь его… Бог ты мой! Надо свернуть дирижабль… Быстро! Давай, давай, шевелись, пока Учитель не видит.

— И флакер надо куда-то деть, — добавила Мира. — Ой, как много будет вопросов!

Чемодан упал посреди дороги. Мятый корпус дирижабля сполз с флакера и начал скручиваться рулоном. Оскар поднялся на ноги, отряхнул колени.

— Думаешь, легко взять билет? Даже Макс не смог.

— Как ты впер флакер в лифт Макса? — спросила Мира.

— По частям.

— Разобрал что ли?

— И разобрал, и собрал.

— И что… запустился на нашей частоте?

— Запустился. Три часа заряжал батарею у меня на полянке. Я уж думал к розетке его подключить — пожалел машину. Помнишь, как быстро он заряжался там, на реке? Пришлось добираться через Камчатку. Я думал: разрядится над океаном — все, пропала машина!

— А этого зачем притащил? — графиня кивнула на дирижабль, который сам сворачивался в рулон.

— Макс купил, чтобы замаскировать этот «звездолет». Сделали в оболочке дыру, правда, кое-что не продумали, торопились. Я летел так низко, что ПВО не видели меня на радарах.

— Густава, я спрашиваю, зачем притащил?

— Ах, Густава! Да пошел он!.. Ворону полудохлую привез — решил, что устроился ко мне на работу.

— Слушай, Оська… разве флакер виден радарам? — удивилась графиня.

— Не знаю, — пожал плечами Оскар. — Меня не обстреляли — значит, не видели.

Дирижабль продолжал мотаться в рулон. Омины продолжали беседовать, усатый флакер стоял среди двора, когда Натана Валерьяновича разбудила возня под окном. Неуверенной походкой он вышел из дома, обошел гараж и увидел зрелище. Оскар продолжал объясняться с графиней и командовать слугой.

— Густав тебя потерял, — рассказывал Оскар. — Потерял с концами и ходит за мной, как привязанный. Почему-то он вбил себе в голову, что я найду тебя раньше всех. Заколебал! Из виду не упускает. Даже не разрешает садиться за руль, потому что я, видишь ли, опасно вожу машину, и могу не дожить до счастливой встречи с тобой.

— Гадюкин сын! — ругалась графиня, поглядывая на профессора, застывшего у стены гаража.

— Ваши отношения — не мое дело, — ответил Оскар. — Твой слуга… Не нужен — уволь. Давай быстрее, Густав, быстрее! — погонял он.

— Оська, — спросила Мира, переходя на шепот, — ты не привез приборчика типа «ДЗ»?

— Ты у меня забрала последний! Был бы у меня «ДЗ» — я б как белый человек на самолете летел. А что? Твой не пашет? Батарею менять не пробовала?

— Пробовала. В общем, я его потеряла. Мне нужен новый.

— Объясни для чего. Давай, Густав! Давай… шевелись!

— Помочь? — спросил Натан Валерьянович, и Оскар вздрогнул от неожиданности. — Это нужно спрятать как можно скорее, — распорядился хозяин дачи. — Давайте-ка, отложим болтовню и поработаем вместе. Будет время еще… болтать, — Натан засучил рукава, но остался стоять у стены, потому что не смог от нее оторваться.

Когда летающие объекты были окончательно свернуты и спрятаны в гараже, омины едва стояли на ногах от усталости. Натан Валерьянович утомился первым и уснул на стуле возле кипящего чайника. Оскар, также как Мирослава, никогда не видел Учителя пьяным, поэтому не знал, что делать, и не решался звонить Розалии Львовне. В тот день у профессора был плотный график занятий и заседание, но профессор спал мертвым сном.

— Он же сядет в таком виде за руль, — рассуждал Оскар. — Надо Густаву приказать…

— Оставь Натасика в покое, — просила графиня.

— Нет, он же в любой момент вскочит и кинется к машине. Пьяный Учитель за рулем…

— А машина, которая еде сама по себе с пьяным Учителем… это как? Пусть лучше здесь спит, чем на ученом совете.