– Твою мать, – стонет он, – обязательно было так делать, да?

– Это не совсем нижнее белье.

– Скажи это моему члену, потому что он плачет.

Моя шея пылает, пока я быстро скольжу в кровать.

– Черт возьми, нет, ты не можешь так делать. Дразнилка.

Достаю телефон с тумбочки и поднимаю его до уровня глаз, следя, чтобы чепчик оставался вне поля зрения, пока Истон кивает, подсказывая:

– Еще немного? Ради моего члена?

Опуская простыню, я обнажаю декольте, видное над верхом майки.

– Лучше, но все равно недостаточно.

Волнуясь, но слишком завороженная жаром в его голосе, мне удается стянуть трусики, держа телефон. Поднимаю их в поле его зрения, прежде чем бросить рядом с собой на кровать.

Его глаза мгновенно загораются, когда он говорит хриплым шепотом:

– Больше.

– Истон, – протестую я, кожа покрывается румянцем.

– Покажи мне, – требует он, перемещаясь, чтобы прислониться спиной к изголовью кровати.

– Ты первый.

В следующую секунду мне открывается вид его рельефного торса и тонкая полоска темных волос, ведущая к пупку, прежде чем он на дюйм опускает боксеры, обнажая блестящую головку члена.

– Еще, – тороплю я, у меня слюнки текут, пока он медленно стягивает трусы, обнажая свой длинный, толстый член, который сейчас стоит по стойке смирно. Заполнив руку, он один раз проводит ею по себе, прежде чем отвести камеру и кивнуть.

– Теперь твоя очередь.

Скользя взглядом по его лицу, я опускаю майку, давая ему мельком увидеть затвердевшие соски.

– Боже, – бормочет он. – Еще чуть–чуть.

– Мы правда сейчас будем этим заниматься? – нервно хихикаю я.

– Ты когда–нибудь? – спрашивает он, и голос у него сдавленный.

– Я пробовала, но, честно, это было так жалко, что я не закончила, – признаюсь я. – Так что и да, и нет.

– Мне нравится, что я буду первым, кто заставит тебя кончить.

– Мне тоже. Ты уже стал первым во многом, Истон, – признаюсь я, поднося телефон к лицу, сердце колотится.

Его тон смягчается в ответ.

– Например?

Я качаю головой.

– Расскажу, когда будем вместе.

– Правда? Будешь томить меня?

– Ага.

– Ладно, я выбью это из тебя, держу пари. А теперь позволь мне помочь тебе кончить.

– Хорошо, – говорю я, прикусывая губу, пока мы несколько секунд смотрим друг на друга, ощутимая, вечная тяга нарастает, и я теряюсь в выражении его глаз. Уверенная, что он видит нарастающее возбуждение на моем лице, я вижу, как он прикусывает губу и медленно отпускает ее.

– Я уже так, блять, тверд из–за тебя.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю я.

– Обо всем этом, – тяжело дыша, он снова проводит рукой по своему члену.

– Истон... – выдыхаю я, пока он опускает камеру, открывая мне самый восхитительный вид. – Мне так больно сейчас, – шепчу я, слыша потребность в собственном голосе.

– Позволишь мне увидеть больше тебя?

– Хорошо, но пообещай, никаких скриншотов.

– Никогда, блять, – говорит он с опасной ноткой. – Ты мокрая?

– Очень.

– Раздвинь ноги, – приказывает он почти без сдержанности, – покажи мне.

Я повинуюсь и мгновенно получаю в ответ стон. Воспламененная и жаждущая заслужить еще, я опускаю камеру ниже, раздвигая себя свободной рукой, прежде чем провести влагой до клитора.

– Господи. Блять, Красавица, – тяжело дышит он. – А теперь оближи эти пальцы, – хрипло приказывает он, – так, как ты облизывала бы меня.

Я поднимаю камеру и провожу языком по подушечкам пальцев, ощущая свой вкус, прежде чем засовываю их в рот до суставов.

– Введи их в себя, медленно и нежно. – Я стону его имя, повинуясь. – Вот где я хочу быть прямо сейчас, блять, – сквозь зубы говорит он, и в его голосе слышно напряжение. – Твое лицо, – шепчет он. – Я не могу смотреть на то, что не могу съесть. Мне нужно видеть только твое лицо. – Поднимаю телефон и встречаю огонь, пылающий в его завораживающей глубине; его взгляд, полный вожделения, приближает меня к той самой точке.

– Помассируй свой клитор.

Промокшая и тяжело дыша, я стимулирую свою чувствительную точку и оказываюсь на грани за считанные секунды.

– Истон, – я задыхаюсь. – Я уже...

Он начинает яростно ласкать себя, пока я запрокидываю голову на подушку и закрываю глаза.

– Смотри на меня, когда кончаешь.

Мой оргазм разливается по мне мягкими волнами, и я выдыхаю его имя. Его глаза на мгновение закрываются от этого звука, прежде чем он покрывает свой живот собственной спермой.

– Ну как? – спрашивает он, тяжелое дыхание постепенно утихает.

– Определенно не слабо, но все равно недостаточно. Большое спасибо. Ты меня испортил.

– Это только начало, – уверяет он, направляясь обратно в ванную и смачивая тряпку, чтобы привести себя в порядок. Сам процесс наблюдения за этим кажется таким интимным, что в эти секунды я каким–то образом чувствую себя еще ближе к нему.

– Это была идеальная ночь, идеальное свидание. Как, черт возьми, люди раньше выдерживали отношения на расстоянии до FaceTime?

– Телефонные звонки, письма, – говорит он.

– И письма, – добавляю я, за что получаю предупреждающий взгляд. – Тогда, наверное, было гораздо тяжелее.

– Рад, что нам не приходится с этим, блять, возиться. – Он снова устраивается в кровати, подперев голову ладонью, бицепс выпирает рядом, глаза сверкают теплотой и нежностью. Я впечатываю этот образ в память.

– Спи, Красавица. Завтра тебе нужно написать для меня статью.

– Ты читаешь мои колонки?

– Каждый день, как религию. А почему бы мне их не читать? Это твоя страсть, и ты должна знать, – он дарит мне теплую полуулыбку, – что даже если я подкалываю тебя, мне нравится, как ты рассказываешь истории.

На мгновение я теряю дар речи, сражаясь с наступающими слезами. – Это многое для меня значит, Истон, правда.

– Ты многое значишь для меня. Но мне и правда нравится, как ты пишешь. Та история о двух братьях, которых разлучили на двадцать лет, тронула меня до глубины души. Я даже написал несколько строк после того, как прочитал.

– Правда? – спрашиваю я, и грудь вот–вот разорвется. – Ты позволишь мне их прочитать?

– Конечно, – шепчет он.

– Восемь дней, – напоминаю я. – Если тебе интересно.

– Я их отсчитываю. Я, блять, отсчитываю, – он тяжело выдыхает.

– Я тоже, – свободно признаю я, и сердце распирает.

– Иди спать, – приказывает он. – Я положу трубку, когда ты уснешь.

– Ладно, – говорю я, пока он гасит свет, и тени от телевизора начинают плясать на его профиле. Он переключает каналы, пока я укладываюсь. Не прошло и минуты, как его взгляд снова фокусируется на мне.

– Спокойной ночи, Красавица, – бормочет он.

– Спокойной ночи, Чудовище, – шучу я, не отрывая от него взгляд, пока веки не становятся свинцовыми.

На следующее утро я просыпаюсь и вижу, что он так и не положил трубку, и мне открывается идеальный вид на его лицо – он спит на боку. Длинные черные ресницы лежат на скульптурных скулах, алые губы слегка приоткрыты. Грудь едва заметно вздымается и опускается в его коматозном состоянии. Боль усиливается, когда я пробуждаюсь, и я наблюдаю за ним далеко за гранью допустимого, но не могу ничего с собой поделать.

Я влюблена в него.

Глава

43.

Натали

«Somewhere Only We Know» – Lily Allen

Двумя месяцами позже…

– Он выходец из Коннектикута, так что мы с разных планет, – сообщает Рози, закидывая свою длинную, подтянутую ногу на ногу в кресле напротив моего стола.

Причина ее внезапного визита в ту же секунду, как я зажгла свет в офисе? Доложить о последней находке моего отца, Джонатане, колумнисте по финансовым советам, который недавно занял свободный кабинет по соседству с моим.

– Я успела нафантазировать себе слишком много, прежде чем сработал мой гей–радар. Я подтвердила это сегодня утром, покопавшись в его соцсетях. Мне пришлось нырнуть глубоко в архив, чтобы найти доказательства. Он не скрывает, но и не афиширует свою ориентацию, что жестоко вводит в заблуждение. Само собой, – ноет она, – я возвращаюсь в Калифорнию с разбитым сердцем.